Когда МХТ им. Чехова ставил «Белую гвардию», режиссёр Сергей Женовач взял на роль Лариосика необъятно толстого Александра Семчева, памятного по роли губернатора в фильме «День выборов». Публика была шокирована и даже, кажется, возмущалась — уж очень резким был контраст с хрестоматийным Сергеем Ивановым.
Между тем Женовач (вполне вероятно, не без влияния большого любителя Булгакова Константина Хабенского) действовал как раз в соответствии с авторскими установками.
Валентин Катаев, который находился в сложных отношениях с Булгаковым, но всё же отдавал ему дань уважения, писал об этой ситуации так: «В пьесе «Дни Турбиных» есть образ студента Лариосика. Как скажешь «Лариосик», так вы сразу увидите худенького тогда Яншина (Актёр, который играл Лариосика в первой постановке МХАТ и со временем действительно располневший. — В.Ст.). А у Булгакова он был задуман как здоровенный неуклюжий детина из провинции, который сразу стал неудобным человеком в доме. Эту комическую фигуру театр сделал совсем по-другому. Яншин и режиссура сделали Лариосика не таким, как написал Булгаков, но не хуже, а, может быть, даже лучше».
Когда «Дни Турбиных» в 1954 году ставил сам Яншин, он пригласил на роль Лариосика молодого Евгения Леонова. Толстым он не был, но сыграть человека нелепого и не соответствующего окружению мог всегда.
Справедливости ради следует отметить, что в «Белой гвардии» не так, чтобы очень много было пояснений к тому, как выглядит Лариосик.
Наиболее обширное описание выглядит так: «видение было в коричневом френче, коричневых же штанах-галифе и сапогах с жёлтыми жокейскими отворотами. Глаза, мутные и скорбные, глядели из глубочайших орбит невероятно огромной головы, коротко остриженной. Несомненно, оно было молодо, видение-то, но кожа у него была на лице старческая, серенькая, и зубы глядели кривые и жёлтые».
Алексей Турбин называет Лариосика «головастиком». В «Днях Турбиных» и вовсе никаких указаний относительно внешности персонажа не было.
В общем, автор относился к Лариону Суржанскому без особой симпатии, и то, что этот трагикомический персонаж получился в итоге симпатичным и даже любимым зрителем, — безусловная заслуга Ильи Судакова и Михаила Яншина в МХАТе, а также Владимира Басова и Сергея Иванова на «Мосфильме».
Процесс «очеловечивания» Лариосика прекрасно описан самим Булгаковым в «Театральном романе»:
«— Пламенная любовь, — продолжал Иван Васильевич, — выражается в том, что мужчина на всё готов для любимой. — И приказал: — Подать сюда велосипед!
Приказание Ивана Васильевича вызвало в Стриже восторг, и он закричал беспокойно:
— Эй, бутафоры! Велосипед!
Бутафор выкатил на сцену старенький велосипед с облупленной рамой. Патрикеев поглядел на него плаксиво.
— Влюблённый все делает для своей любимой, — звучно говорил Иван Васильевич, — ест, пьёт, ходит и ездит...
Замирая от любопытства и интереса, я заглянул в клеёнчатую тетрадь Людмилы Сильвестровны и увидел, что она пишет детским почерком: «Влюбленный всё делает для своей любимой...»
— ...так вот, будьте любезны съездить на велосипеде для своей любимой девушки, — распорядился Иван Васильевич и съел мятную лепёшечку.
Я не сводил глаз со сцены. Патрикеев взгромоздился на машину, актриса, исполняющая роль возлюбленной, села в кресло, прижимая к животу огромный лакированный ридикюль. Патрикеев тронул педали и нетвёрдо поехал вокруг кресла, одним глазом косясь на суфлёрскую будку, в которую боялся свалиться, а другим на актрису.
В зале заулыбались.
— Совсем не то, — заметил Иван Васильевич, когда Патрикеев остановился, — зачем вы выпучили глаза на бутафора? Вы ездите для него?»
В этом отрывке Иван Васильевич — К.С. Станиславский, Стриж — режиссёр спектакля Судаков, Людмила Сильвестровна — Лидия Коренева (её Булгаков не любил, но она в «Днях Турбиных» и не играла — в книге Булгакова смешаны эпизоды, касавшиеся истории постановки ряда его пьес, в данном случае — «Кабалы святош»), Патрикеев — Яншин.
Не любил же Булгаков Лариосика по той причине, что ему был неприятен его прототип — Николай Николаевич Судзиловский, действительно живший одно время в доме № 13 по Андреевскому спуску. Он был племянником мужа Варвары Афанасьевны Булгаковой Леонида Карума (прототип Тальберга).
Первая жена писателя Татьяна Лаппа дала ему такую характеристику: «В это время у них (У Карумов. — В.Ст.) жил Судзиловский — такой потешный! У него из рук всё падало, говорил невпопад. Не помню, то ли из Вильны он приехал, то ли из Житомира. Лариосик на него похож». В другом интервью: «неприятный тип. Странноватый какой-то, даже что-то ненормальное в нём было. Неуклюжий. Что-то у него падало, что-то билось. Так, мямля какая-то».
Сам Карум в неизданных мемуарах писал: «В октябре месяце появился у нас Коля Судзиловский. Он решил продолжать обучение в университете, но был уже не на медицинском, а юридическом факультете. Дядя Коля просил Вареньку и меня позаботиться о нем. Мы, обсудив эту проблему с нашими студентами, Костей, Колей и Ваней, предложили ему жить у нас в одной комнате со студентами. Но это был очень шумливый и восторженный человек. Поэтому Коля и Ваня переехали скоро к матери на Андреевский спуск, 36, где она жила с Лелей на квартире у Ивана Павловича Воскресенского. А у нас в квартире остались невозмутимый Костя и Коля Судзиловский».
Историю эту детально разобрал Ярослав Тинченко и установил, что у Карума тут неправильно всё.
Николай Судзиловский был сыном польско-украинского помещика, статского советника (генерал-майора) Николая же Судзиловского. В 1916 году он поступил на юридический факультет Московского университета, но был изгнан за неуспеваемость. Попал в Петергофскую школу прапорщиков, но и оттуда отправлен рядовым в запасной полк. В конце концов, он женился, что дало ему отсрочку от военной службы, а потом случилась Октябрьская революция.
В 1918 году он оказался в Житомире, а в конце ноября, по предположению Тинченко, прорвался в Киев с эшелоном губернского комиссара Андро. Никаким другим поездом он проехать в Киев не смог бы — все дороги были перекрыты восставшими.
Он действительно был богат, но никаких семейных проблем у него не было и никакую телеграмму Булгаковы (точнее — Карумы) не получали.
По сведениям Карума, Судзиловский в 1919 году ушёл вместе с белыми и погиб в бою. Тинченко в способность человека, столь успешно уклонявшегося от фронта, погибнуть в бою не верил, но, так или иначе, дальнейшая судьба прототипа, равно как и самого персонажа, осталась неизвестной.
А вот Лариосику в 2007 году установили в Житомире памятник. Разумеется, с внешностью Иванова, насколько это удалось скульптору.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |