Умел ли Шервинский петь?

Странный вопрос — и в «Белой гвардии», и в «Днях Турбиных» Шервинский как раз только и умеет, что петь. Причём в двух смыслах — он и действительно поёт (и даже становится-таки оперным певцом), и «поёт» в том плане, что складно рассказывает разные небылицы. Ему даже верят. Но так ли всё было?

Раскрывая образ Шервинского, нам придётся обратиться и к первоисточнику — роману и пьесе (в этих произведениях образ подаётся несколько по-разному), и к исследованиям булгаковедов, касающимся биографии прототипа этого персонажа.

Шервинский

Леонид Юрьевич Шервинский — один из значимых, но не ключевых персонажей романа и пьесы.

Он гвардейский офицер (поручик Лейб-гвардии Уланского Его Величества полка), который пошёл на службу к гетману. В романе он личный адъютант командующего князя Белорукова (прототип — генерал-лейтенант Александр Долгоруков), а в пьесе — непосредственно гетмана Павла Скоропадского. То есть человек информированный и служащий источником слухов «с самого верха».

Не чужды ему и определённые представления о чести — именно он, судя по контексту, предупреждает полковника Малышева (в романе) / полковника Турбина (в пьесе) о том, что Город будет сдан. И спасает тем самым множество человеческих жизней. Тут, кстати, он контрастирует с Сергеем Тальбергом, который просто сбежал.

При этом он превосходно поёт (естественно — любимые произведения Булгакова, большого любителя оперы «Фауст»).

Шервинский в обоих произведениях влюблён в Елену Тальберг и старательно её добивается, пользуясь отъездом мужа. Что характерно — добивается успеха, чем автор, как заметно, недоволен:

«Не было печали, — думал под зелёным абажуром Турбин, — от одной дряни избавились, и обязательно будет другая. Вот чёртовы бабы... Никогда их к хорошему человеку не потянет. Он, правда, особенного ничего плохого не сделал, но ведь какой же он, к чёрту, муж? Брун, каких свет не производил, идейки никакой в голове. Только что голос. Но ведь голос можно и так слушать, не выходя замуж. Да... А, чёрт...»

Собственно, уже из этого фрагмента видно, что автор персонажа, скажем прямо, недолюбливает.

Например, во сне Елены он предстаёт перед ней с «сусальной звездой» на груди, и та сгоряча обзывает его «кондотьером» (во сне, разумеется, хотя все мы знаем женщин, способных после такого сна устроить грандиозный скандал с битьём посуды).

Булгаков постоянно подчёркивает маленький рост Шервинского (про что особенно комично читать, помня высокого красавца Василия Ланового, исполнявшего эту роль в фильме Владимира Басова). Кстати говоря — Карась в романе тоже невысокого роста, но автор находит такие слова, которые позволяют представить это достоинством — «маленький, укладистый».

Вторая особенность Шервинского — он патологический враль. Елена: «Это у вас болезнь, честное слово». Мышлаевский: «Человек ты, в сущности, неплохой, но есть у тебя странности».

Впрочем, прежде чем строго судить автора и персонажа, стоит, наверное, вспомнить, что кумиром Булгакова всегда был великий Николай Васильевич Гоголь. А у него как раз есть такой персонаж. Не то чтобы положительный (в «Ревизоре» положительных персонажей, в общем-то, и нет), но врёт он не потому, что пытается таким образом что-то получить, а просто потому, что у него «лёгкость в мыслях необыкновенная».

Так что сойдёмся на том, что Булгаков над Шервинским иронизирует.

Прототип

Кажется, все булгаковеды сходятся в том, что прототипом Шервинского был Юрий (Георгий) Леонидович Гладыревский, вхожий в булгаковскую компанию гетманских и большевистских времён. Да-да — игра имён забавная.

Гладыревский действительно был гвардейцем. Правда, не кавалеристом — после окончания Александровского военного училища в Москве (сейчас до неузнаваемости перестроенное здание училища на Знаменке занимает МО РФ) он служил в элитном Лейб-гвардии 3-м Стрелковом Его Величества полку. Причём даже в этой боевой части, прозванной немцами «сердитой», Гладыревский был элитой элит — гренадёром (аналог штурмовых отрядов Красной армии во второй половине Великой Отечественной войны или современного спецназа).

После того как фронт развалился, подпоручик Гладыревский, вместе с солдатами и офицерами полка, отступил в Киев через Винницу и Жмеринку. Факт его пребывания в этом городе был обыгран Булгаковым — именно в Жмеринке в Шервинского влюбляется графиня Лендрикова, якобы отравившаяся потом цианистым калием.

В Киеве Гладыревский некоторое время валяет дурака и вхож в дом Булгаковых — он фигурирует на групповом фото на праздновании нового, 1918 года.

Украинский историк Ярослав Тинченко довольно убедительно объясняет особенность отношения к Гладыревскому со стороны Булгакова.

Во-первых, Гладыревский был самым молодым в этой компании. Булгакову было 27 лет, даже Николаю Судзиловскому (прототипу Лариосика) — 22 года, а Гладыревскому, как и Николаю Булгакову, всего лишь 20.

Во-вторых, при этом он был одним из немногих в компании боевых офицеров, причём в довольно высоком звании (выше его из молодёжной компании был только штабс-капитан Пётр Бржезицкий — один из прототипов Мышлаевского).

Возник довольно забавный конфликт молодости и горячности, сочетавшихся с боевым опытом и званием. Кроме того, в этой компании Гладыревский был одним из наиболее обеспеченных персонажей — Тинченко предполагает, что он некоторое время распоряжался обозами развалившегося полка.

Соответственно, и в отношении к этому персонажу — сочетание иронии и зависти.

Судя по всему, Гладыревский действительно ухаживал за одной из сестёр Булгакова (но вряд ли за Варварой, которая считается прототипом Елены). Некоторое время, уже накануне штурма Киева петлюровцами, Гладыревский служил на небольшой должности в штабе Долгорукова и, вероятно, действительно мог кого-то предупредить о бесперспективности сопротивления.

Жизнь денди он продолжал и при большевиках. Тинченко полагает, что Гладыревский в это время был белым разведчиком. Вообще Ярослав Юрьевич грамотный историк и умеет работать с источниками, но в некоторых немаловажных местах на него как столбняк нападает. Единственный факт, который он приводит в доказательство этой гипотезы, состоит в том, что «уже на следующий день (После того, как Киев заняли белые. — В.Ст.) Гладыревский вышел на улицу с погонами... капитана Добровольческой армии. Таким образом, он ясно давал понять, что перепрыгнул через два звания, отделявших подпоручика от капитана. А в Белой армии званиями просто так не швырялись».

Ну, во-первых, швырялись — белые в мемуарах нередко жалуются на стремительность некоторых карьер. А во-вторых, столь ориентированный на карьеру человек как Гладыревский (а Тинченко его именно так описывает) мог звёздочки и пририсовать...

Между прочим, это момент очень важный, поскольку именно опираясь на предположение о службе Гладыревского в деникинской разведке Тинченко объясняет быструю проверку Булгакова в контрразведке и то, что его отправили на фронт дальний (на Кавказ), а не ближний (под Орёл).

Послесловие

Так умел ли петь Шервинский? Безусловно, да.

Шервинский — персонаж Булгакова, и писатель волен наделять его теми или иными талантами. Сказал, что поёт хорошо, — значит, поёт хорошо.

Но, что характерно, Гладыревский тоже был человеком музыкальным и неплохо пел. Хотя карьеры оперного певца он не сделал, но, находясь в эмиграции во Франции, он зарабатывал себе на жизнь именно музыкой. Он пел под гитару, руководил хором и балалаечным оркестром.

И ещё один момент, отчасти объясняющий булгаковскую иронию. Сам Михаил Афанасьевич мечтал о карьере оперного певца, и у него на столе стояла фотография с дарственной надписью Булгакову от знаменитого баса, солиста Императорских театров, а затем Киевского оперного театра Льва Сибирякова — «Мечты иногда претворяются в действительность». Правда, прослушивание в Оперном театре закончилось фиаско: у Михаила Афанасьевича был прекрасный слух, но слабый голос с узким диапазоном. Мечты претворяются, конечно, но только иногда и не все.

Иронизируя над Шервинским, Булгаков иронизирует и над своей собственной молодостью...