Введение

Творчество русского писателя Михаила Афанасьевича Булгакова (1891—1940) — яркое и оригинальное явление в истории русской литературы XX века, в котором наблюдаются плодотворные эстетические контакты с классической русской литературой.

Современные исследователи (последних 15 лет) обнаруживают следы воздействия на произведения писателя: романтических баллад В.А. Жуковского (А.С. Янушкевич [1]), поэзии А.С. Пушкина (В.А. Жданова [2], Н.Е. Титкова [3]), прозы Н.В. Гоголя (М.Г. Васильева [4], Е.А. Иваньшина [5—8], Ю.В. Кондакова [9]), сатиры М.Е. Салтыкова-Щедрина (Л.В. Борисова [10], Е.Ф. Джос [11]), художественных идей Ф.М. Достоевского (Г.М. Ребель [12], Е.В. Романычева [13]), повествовательных приемов прозы Н.С. Лескова (А.А. Шелаева [14]), образной системы А.П. Чехова (О.А. Долматова [15], В.В. Химич [16]). Интересным представляется исследование Н.С. Степанова [17], в котором автор обнаруживает сходство булгаковской сатиры с комедиями А.С. Грибоедова, А.В. Сухово-Кобылина, К. Пруткова, а также выявляет творческие параллели с М. Горьким, В. Маяковским, Л.М. Леоновым и др.

Обращение М.А. Булгакова к текстам литературных предшественников объясняется не столько близостью мировоззренческих позиций, творческих установок и художественных идей, сколько художественной восприимчивостью писателя, его стремлением расширить эстетические возможности текста и углубить философско-поэтические смыслы своих произведений.

Интерес к функционированию «слова» Н.В. Гоголя в прозе М.А. Булгакова возрастает среди исследователей-булгаковедов, поскольку «сверхтекстовые связи» являются важнейшим компонентом поэтической системы художника.

Актуальность диссертации связана с общим исследовательским интересом к проблеме интертекстовых связей в современном литературоведении, явной потребностью булгаковедения в определении новых научных подходов, которые опирались бы на новейшую теоретико-методологическую основу; обострением внимания ко всему творческому наследию писателя как к некоей художественной целостности, в которой отражается не только авторская самобытность Булгакова, но и его ориентация, с одной стороны, на обращение к традициям классической литературы, в частности гоголевской, а с другой — интерес к сатирическому, ироническому, «игровому» отношению к «слову» Гоголя.

Известно, что именно личность Н.В. Гоголя стала ключевой в жизни и творчестве М.А. Булгакова. Об этом свидетельствуют сохранившиеся письма М.А. Булгакова, воспоминания его родственников, коллег, друзей [18]. Создаются исследовательские работы, основанные на выявлении поразительных «совпадений» в судьбах писателей, их «мистической связи» (Ю.В. Кондакова [9]), творческом диалоге (Е.А. Иваньшина [6—7], М.О. Чудакова [19—20]), психологической общности творческого метода (М.Г. Васильева [4]).

Безусловно, художественное осмысление Булгаковым в его ранней прозе хрестоматийных гоголевских произведений, многофункциональное использование цитат, аллюзий, реминисценций на знаковые гоголевские типы персонажей и мотивы, пародирование и сюжетное варьирование художественных тестов предшественника способствовало созданию собственного оригинального авторского стиля и в целом расширяло творческие возможности русского писателя XX века.

Литературные отсылки к творчеству Н.В. Гоголя в булгаковской прозе так или иначе отмечались в работах О.И. Акатовой [21], П.А. Горохова [22—23], В.В. Зимняковой [24], А.В. Казориной [25], Л.Б. Менглиновой [26], Е.А. Савиной [27], В.В. Спесивцевой [28], Е.Р. Южаниновой [23, 29] и др. Тем не менее, неисследованных аспектов творчества, связанных с гоголевским «присутствием» в произведениях М.А. Булгакова, культурным (литературным) диалогом писателя, ведущимся со своим предшественником, остается немало. Степень разработанности проблемы будет подробно рассмотрена нами в первой главе диссертационного исследования.

Наше обращение к творческому наследию М.А. Булгакова является не только попыткой обобщить все ранее сказанное в науке по этой актуальной проблеме, но и по-новому взглянуть на художественные и художественно-публицистические произведения писателя, оставшиеся ранее за пределами изучения, осмыслив, какую роль сыграло гоголевское «слово» в его художественном мире.

Материалом диссертационного исследования стало творческое наследие Н.В. Гоголя и М.А. Булгакова.

Объектом изучения являются фельетонные рассказы 1920-х гг. («Заколдованное место», «№ 13. — Дом Эльпит-Рабкоммуна», «Самогонное озеро», «Ревизор» с вышибанием», «Двуликий Чемс», «Бубновая история», «Лестница в рай», «Звуки польки неземной», «Повесили его или нет?», «Как, истребляя пьянство, председатель транспортников истребил», «Золотые корреспонденции Ферапонта Ферапонтовича Капорцева» «Как Бутон женился», «Удачные и неудачные роды», «Кондуктор и член императорской фамилии»); поэма в X пунктах «Похождения Чичикова»; очерки «Киев-город», «Столица в блокноте»; повести из циклов «Записки на манжетах» и «Записки юного врача» с примыкающей к нему повестью «Морфий», повесть «Тайному другу», сатирические повести («Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце»); рассказы («Красная корона», «Китайская история», «Сапоги-невидимки», «Серия 06 № 0660243», «Богема», «Воспоминание»); пьеса «Бег»; романы «Белая гвардия», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита».

Предметом исследования является рецепция гоголевского творчества в творчестве М.А. Булгакова в аспекте развития традиции (тем, идей, образов, мотивов), реализация прецедентных феноменов и других видов интертекста в философско-поэтическом содержании произведений М.А. Булгакова.

Цель диссертации: исследовать феномен гоголевского «слова» в прозе М.А. Булгакова в аспекте его поэтической (в частности, онирической) и содержательной функциональности. Для достижения поставленной цели были определены следующие основные задачи:

1. Дать теоретическое обоснование поставленной в диссертации проблеме гоголевского «слова» в творчестве М.А. Булгакова, определить параметры его воплощения в художественном мире писателя. Выявить и уточнить, что относится к понятию «слово» классика, к развитию традиции, новаторству, а что к интертекстуальности («игровому» перекодированию); определить, как прецедентные феномены соотносятся с другими видами интертекстуальности, взятыми из гоголевского наследия, в произведениях Булгакова.

2. Рассмотреть особенности литературных отсылок и динамику их развития в контексте всего творчества М.А. Булгакова.

3. Обозначить логику выбора некоторых аспектов творчества классика русской литературы и определить их значимость для художественного мира М.А. Булгакова. Определить параметры гоголевского «слова» в художественном наследии Булгакова, прежде всего в его неизученных произведениях: повестях, очерках, рассказах, фельетонах.

4. Выявить функциональные возможности интертекстуальных художественных средств сатирических произведений М.А. Булгакова, созданных на основе гоголевских претекстов, и установить смыслы их использования писателем.

Научная новизна диссертационной работы заключается в выборе ракурса исследования литературных связей Булгакова, обнаружении и анализе гоголевских «следов» в «малых» жанрах прозы М.А. Булгакова (ранних повестях, фельетонных рассказах, пьесах, очерках) с целью выявления их функций, раскрытия идейно-художественной значимости гоголевского «слова» в художественных и художественно-публицистических произведениях писателя, что позволяет расширить представление о развитии традиционных тем и образов русской классики, а также о сатирических интенциях Булгакова, специфике его подхода к миру и человеку, выраженном сквозь призму гоголевского «слова».

Теоретическая значимость состоит в выявлении оригинальных способов текстопостроения и сюжетосложения посредством использования различных видов гоголевского «слова» в прозаических жанрах. Диссертационное исследование способствует более глубокому пониманию художественно-философских аспектов прозы М.А. Булгакова; позволяет выявить специфику его творчества как оригинального художественно-эстетического явления, включающего «слово» Гоголя для построения новых художественных смыслов с опорой на литературный авторитет великого русского сатирика.

Кроме того, в диссертации уточняются некоторые поэтико-теоретические установки писателя, обосновываются теоретические аспекты традиции, интертекстуальности, определяются отличительные особенности прецедентных феноменов, адаптированных к новому художественному контексту и ориентированных на современную Булгакову действительность.

Практическая значимость заключается в возможности использования материалов исследования в процессе дальнейшего научного изучения творчества М.А. Булгакова; в курсах лекций и при проведении практических занятий по русской литературе в высших учебных заведениях, а также школьных уроков по литературе в старших классах; при издании и комментировании художественных текстов Булгакова.

Теоретико-методологической базой исследования стали положения, выдвинутые в трудах:

— теоретиков и историков литературы Б.В. Томашевского [30], Ю.И. Тынянова [31], А.Н. Веселовского [32], М.М. Бахтина [33—36], В.Б. Шкловского [37—38], В.В. Виноградова [39], Ю.М. Лотмана [40—43], М.П. Алексеева [44—45], И.П. Смирнова [46], Н. Пьеге-Гро [47] и др.;

— русских мыслителей и зарубежных философов Н.А. Бердяева [48], А.Ф. Лосева [49], А.И. Розова [50], Л.И. Шестова [51], З. Фрейда [52] и др.;

— языковедов И.А. Арнольд [53], Ю.Н. Караулова [54], Е.А. Козицкой [55], К.Б. Свойкина [56], Л.И. Гришаевой [57], Н.А. Фатеевой [58], Н.С. Аксеновой [59] и др. по вопросам интерпретации художественного произведения в рамках разделения понятий традиционного и интертекстуального.

В процессе работы учтен опыт исследований булгаковедов Н.В. Головенкиной [60], В.В. Зимняковой [24], Е.А. Иваньшиной [8], Н.С. Кадыровой [61], А.В. Казориной [25], М.Н. Капрусовой [62—63], Ю.В. Кондаковой [9], Т.Ю. Малковой [64], Л.Б. Менглиновой [26], О.Ю. Осьмухиной [65], Н.С. Поярковой [66], Б.В. Соколова [67—69], И.С. Урюпина [70], О.В. Федуниной [71] и др., чьи труды посвящены изучению различных аспектов творческого наследия писателя и, в частности, касающихся осмысления проблемы гоголевской традиции в прозе М.А. Булгакова.

Также нами учтены научные концепции гоголеведов: Е.И. Анненковой [7276], Ю.Я. Барабаш [77], И.А. Виноградова [78], Г.А. Гуковского [79], И.П. Золотусского [80], Ю.В. Манна [81—82] и др.

Учтена многолетняя творческая деятельность кафедры русской филологии Тамбовского государственного технического университета и кафедры русской и зарубежной литературы Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина в области гоголе- и булгаковедения.

В основу методики исследования положен системный подход с элементами историко-функционального, историко-сравнительного, герменевтического и сравнительно-текстологического методов изучения произведений литературы.

Положения, выносимые на защиту:

1. Гоголевское «слово», воссозданное в философско-поэтическом содержании прозы М.А. Булгакова, включает не только продолжение и развитие классической традиции русской литературы, реализованной Гоголем-сатириком, но и введение художественных приемов «игрового», перекодированного «слова» (интертекстем), в том числе прецедентных феноменов из творчества Н.В. Гоголя с художественными целями, предполагающими сатирическую вариативность смысла в соответствии с новой исторической реальностью, отображенной писателем XX века («Белая гвардия», «Записки на манжетах», «Записки юного врача», «Дьяволиада», «Собачье сердце», «Роковые яйца», «Мастер и Маргарита», «Театральный роман», «Бег», «Мастер и Маргарита, рассказы, фельетоны и очерки 1920-х гг.).

2. Образ Гоголя-сатирика, возникающий в прозе М.А. Булгакова на протяжении всего его творческого пути, выступает как индикатор духовного состояния России в начале 1920-х гг., в эпоху НЭПа, когда, по мнению М.А. Булгакова, уровень нравственности и духовности резко снизился (сатирические художественно-публицистические фельетоны, «Киев-город», «Белая гвардия», «Записки на манжетах», «Тайному другу», «Похождения Чичикова»). Обращение в сатирических малых формах к Гоголю происходит у Булгакова прежде всего как апелляция к высшему литературному авторитету, способному своим художественным «словом» направить русское общество на путь традиционных ценностей, то есть на стезю правды, честности и веры, и тем самым сохранить национальное культурное наследие.

3. Посредством прямого и варьированного осмысления традиционных хрестоматийных образов гоголевских персонажей, тематики гоголевских произведений, проблематики, мотивов и сюжетов происходит углубление философско-поэтического смысла содержания булгаковской прозы с позиций катастрофических изменений в общественном устройстве послереволюционной России и сопоставление их через «слово» Гоголя с эпохой 1840-х годов (фельетоны и рассказы 1920-х гг., сатирические повести, «Белая гвардия», «Записки юного врача», «Бег», «Мастер и Маргарита»).

4. Традиционные гоголевские темы, типы героев, сюжеты и мотивы (тема «маленького человека», «разлада мечты и действительности», сюжет «заколдованного места», мотив «носатости», феномены «чичиковщины», «хлестаковщины», «ноздревщины» и др.) в контексте булгаковской эпохи предстали как маркеры еще большего духовного падения и даже «обесчеловечивания человека» в произведениях «Белая гвардия», «Бег», «Мастер и Маргарита», повестях, рассказах и фельетонах 1920-х гг., выступили как свидетельства искажения некоторых черт национального русского характера в кризисную послереволюционную эпоху.

5. Интертекстуальные средства выразительности и изобразительности помогают М.А. Булгакову предельно обнажить порочность нового общества, четко и неприкрыто выразить авторскую позицию, насытить художественный текст яркими сатирическими метафорическими образами, показав усиление деградации совести и чести в сравнении с гоголевскими гротескными типами, такими, как плюшкины, чичиковы, шпоньки и др. (фельетоны и рассказы 1920-х гг., «Белая гвардия»).

6. Гоголевское «слово» служит духовной опорой для Булгакова, выполняя множество художественных функций в творчестве писателя: утверждает непреложные идеи о приоритете духовного над материальным; напоминает о Богоподобии человека; высмеивает мелкую сиюминутность; иронизирует над порочностью и злом; определяет исконные основы русского национального характера и фиксирует, высмеивая его искажения, то есть выполняет функции проявления авторской позиции, характеристики героев, инвективности, обличительности. При этом основополагающей у Гоголя и Булгакова является также онирическая функция, выражающая абсурдность реальности в катастрофическом историческом времени («Китайская история», «Морфий», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита»).

Апробация работы. Основные положения диссертации апробированы в рамках научно-методологического семинара, посвященного творчеству М.А. Булгакова в Институте филологии Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина (Тамбов, 2012), на семинарах кафедры «Русская филология» в Тамбовском государственном техническом университете (на протяжении всего периода обучения в аспирантуре), на II научно-практической конференции «Язык и культура» (Новосибирск, 2012), на XIV Международной научно-практической конференции «Современные проблемы гуманитарных и естественных наук» (Москва, 2013), на XVIII «Державинских чтениях» в Институте филологии Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина (Тамбов, 2013), на XXIX и XLVIII международных научно-практических конференциях «В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии» (Новосибирск, 2013, 2015), на Международном конгрессе литературоведов «Первые русско-украинские чтения. Диалог славянских культур» (Тамбов, 2014), на III Международной научно-практической конференции «Научные исследования в сфере общественных наук: вызовы нового времени» (Екатеринбург, 2014), на XIII Международной научно-практической конференции «Достижения современной науки» (Москва, 2016); на IV Международной научно-практической конференции «Проблемы современной филологии» (Тамбов, 2016).

Структура работы обоснована раскрытием заявленной темы в рамках поставленных целей и задач. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний и списка использованной литературы, включающего 203 источников. Общий объем исследования — 225 страниц.

Первая глава «Теоретический аспект проблемы гоголевского «слова» в творчестве М.А. Булгакова» посвящена определению и уточнению используемых в диссертации терминов филологического интертекстуального анализа, таких как «слово» классика, «чужое слово» (М.М. Бахтин), интертекстуальность (Ю. Кристева), «прецедентные феномены» (Ю.Н. Караулов), цитата, мотив. Устанавливаются сходства и различия между понятиями «традиция» и «новаторство», «интертекстуальность» и ее формы, «прецедентный феномен» и «интертекстема». Уточняется понятие художественного «мотива», используемое в тексте данной работы, рассматривается феномен художественных снов, определяется их теоретический характер.

Во второй главе «Художественный смысл развития гоголевских сюжетов и мотивов в прозе М.А. Булгакова. Классическая традиция и новаторство» рассматривается соотношение традиционного и новаторского в реализации гоголевского «слова», помещенного в произведения Булгакова, анализируется специфика варьирования известных гоголевских сюжетов («Бубновая история», ««Ревизор» с вышибанием», «Двуликий Чемс»), тема «маленького человека» («Сапоги-невидимки», «Серия 06 № 0660243», «Кондуктор и член императорской фамилии»), онирический мотив разлада мечты и действительности («Морфий», «Китайская история», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита»), мотив «заколдованного места» («Киев-город», «Белая гвардия», «Заколдованное место»), безумия («Красная корона», «Бег»).

Третья глава «Функциональность гоголевских интертекстем в прозе М.А. Булгакова» посвящена изучению функций прецедентных феноменов, цитат, реминисценций, аллюзий, сюжетов, образов из произведений Н.В. Гоголя, которые предстали в творчестве Булгакова в разных функциональных позициях в несколько измененном, перекодированном, ироническом или травестированном планах.

В «Заключении» делаются выводы по всему исследованию.