Введение

Тема представленной квалификационной работы «М.А. Булгаков в литературно-общественной мысли России и Грузии (20—30-е годы)» ещё не изучалась.

Русская литература XX века (особенно пореволюционных десятилетий) полна тайн, творческих и личных драм, «белых пятен», разгадывание которых на многие годы станет основной задачей русского (как и грузинского) литературоведения. Эпохальные события века (революция, гражданская война, репрессии) прерывали основной ход развития литературы. Государственная политика, несмотря на немалое сопротивление мужественно и неординарно мыслящих людей (как в литературе, так и в разных областях общественной жизни), «направила» всю страну к магистральному пути развития, сворачивание с которого для многих обернулось драмой: одни ушли в небытие, другие попали на окраины литературы, многие (как писал М. Булгаков о себе), оказались «литературными волками [...], которых «гнали по правилам литературной садки в огороженном дворе» и т. д. Как пишет М. Чудакова, «политизация общественного быта смыла границу между взглядом критика и анализом историка», «исторический взгляд на русскую литературу советского времени» стал «одним из напряжённых ожиданий современного общественного сознания»¹. Писатели, строившие «технологию своего творчества» вопреки «социальному заказу времени», «напряжённо ожидали» часа «возрождения». Ждали оценки происходящих событий в литературной и общественной жизни «без гнева и пристрастия» и разные поколения профессионалов-литературоведов и читателей-любителей. Восприятие творчества того или иного писателя «под углом зрения [...] диктатуры пролетариата» (Л. Аннинский) отразило её не эволюционную, а революционную картину развития. «По такой же причине, — как пишет Л. Аннинский, — сегодня хочется осмыслить их драму (т. е. драму писателей, пишущих и думающих «не под углом зрения диктатуры пролетариата») в категориях, продиктованных нашим временем, сопоставить «русское» и «советское», «славянское» и «всемирное»². Сопоставление «русского» и «советского», также «грузинского», как части этого «всемирного» на примере жизни и творчества выдающегося русского писателя М.А. Булгакова, и явилось основной проблемой диссертационной работы.

В наше время, когда литературоведение всё больше внимания уделяет исследованию глубинных процессов развития литературы, важное значение имеет осмысление литературно-общественных процессов и творчества писателей первых пореволюционных десятилетий с позиции современного общественного сознания. С этой точки зрения исследование роли личности и творчества М.А. Булгакова в литературно-общественной мысли России и Грузии (акцент делается на 20—30-е годы) приобретает особую актуальность. Проблема, разработанная в диссертационной работе — «М.А. Булгаков в литературно-общественной мысли России и Грузии (20—30-е годы)», представляет собой одну из граней грузино-русских литературных взаимоотношений, являющихся в течение долгого времени приоритетом «грузинской школы русистики».

В данной работе проблема раскрывается в двух планах: историко-общественном и художественно-поэтическом, что дало возможность (не под углом зрения «диктатуры пролетариата») рассмотреть литературно-общественные процессы, происходившие в России и Грузии, после революции и гражданской войны, заново представить Булгакова — человека и Булгакова — писателя на фоне политической, культурной и общественной жизни России и Грузии.

В предлагаемой работе проделана довольно подробная реконструкция жизни, а главное, творческой деятельности М. Булгакова, которая воссоздавалась на фоне общественно-политической и художественно-творческой обстановки 20—30-х годов (т. е. того периода, когда жил и творил писатель).

Первая часть диссертационной работы «Личность и творчество М. Булгакова в литературно-общественной мысли России (20—30-е годы)» посвящается этой проблеме.

Обращение к прошлому с современных позиций сделало более понятным и особенности связей М. Булгакова с Грузией и грузинской общественностью, показало степень возможности выявления «булгаковских» начал в нашей стране.

В данной работе основное внимание сосредоточено на проблеме «М. Булгаков — Грузия», для углублённого освещения которой охвачен более длительный период с 20-х годов до конца века (в отличие от т. н. «русской части» диссертации, которая вмещает в себя только 20—30-е годы).

Проблема «М. Булгаков — Грузия» состоит из нескольких тем: «Восприятие творчества М. Булгакова грузинской общественностью», «грузинская театральная булгаковиана», «грузинская литературно-критическая булгаковиана», «М. Булгаков и грузинский РАПП», «некоторые аспекты биографического характера, касающиеся приездов М. Булгакова в Грузию», «грузинская театральная булгаковиана второй половины XX века» Такое комплексное исследование литературно-биографических связей М. Булгакова с Грузией и составило грузинское булгаковедение, которое, по нашему мнению, должно стать составной частью научного булгаковедения.

Актуальность темы. М. Булгаков — один из выдающихся писателей XX века, человек своеобразно мыслящий, достойно переживший переходное время, сумевший не поддаться революционным и политическим эмоциям своего времени, даже занявший позицию «над схваткой». Человеческие и творческие особенности писателя: терпимость, стремление к исторической и художественной объективности, самобытная, «безрелигиозная», но сохранившая черты христианской нравственная традиция, этика обеспечивают писателю и его творениям актуальность, тем более в периоды перехода от одной общественной формации к другой. Слова, сказанные одним из персонажей рассказа М. Булгакова: «Страшно жить, когда падают царства»³, в наши дни звучат актуальнее, чем когда-либо.

Проблемы, поднятые и разрешённые М. Булгаковым как в прозе, так и в драматургии: человек и время, человек и власть, интеллигенция и эпоха, роль интеллигенции во всём происходящем в стране, беззащитность, бездейственность интеллигенции в экстремальных ситуациях (вспомним, например, доктора Бакалейникова из рассказа «В ночь на 3-е число», упрекающего себя за пассивность при виде убийства: «но я... я... интеллигентская мразь»). Всё это актуально в России и Грузии, переживших переломное время, политические и идеологические противостояния (перенесённые и Булгаковым).

В произведениях М. Булгакова (сатира первой половины 20-х годов, «Белая гвардия», «Дни Турбиных», «Бег») показана трагедия русского интеллигента, вызванная потерей дома, покоя, потерей общечеловеческих культурных ценностей, гуманистических принципов. Персонажи его произведений, кем бы они ни были — белыми или красными, победителями или побеждёнными — являются, прежде всего, жертвами времени и обстоятельств. Таков основной тезис творчества М. Булгакова, актуальный и для нашего времени.

Изображая войну на Северном Кавказе, М. Булгаков своим отношением к казакам и чеченцам, большевикам и белым, как бы подаёт пример нам, сегодняшним. Крик души писателя: «Проклятие войнам отныне и вовеки» — и в наши дни звучит так¬ же актуально, как и во время написания этих слов. М. Булгаков чутко уловил атмосферу времени: бюрократизм, экономический кризис и монополизм, казнокрадство государственных чиновников, богатство одних, вызывающее раздражение на фоне нищеты других, нечистое предпринимательство, наспех возникшие банки, руководители которых исчезали, ограбив доверчивых людей (рассказы и фельетоны 20-х годов: «Похождения Чичикова», «Москва 20-х годов», «Сорок сороков») и т. д. Поражает сходство пореволюционного времени с нашим периодом жизни России и Грузии, которые подобные явления пережили дважды — в 20-х и 30-х годах XX века. «Новые русские» 20-х годов, нэпманы, «которые хамили по всей Москве», напоминают «новых русских» и «новых грузин» конца XX века. Глядя на тех, Булгаков испытывал дрожь при мысли, что «они заполняют всю Москву, что они его выбросят из своей комнаты, что они сильные, зубастые, злобные, с каменными сердцами» (рассказ «Сорок сороков»). То же чувство охватывает и нашего современника, видя «сильного, зубастого», «злобного» нувориша «с каменным сердцем». Не изменилось в наши дни и положение интеллигенции. Ведь «после революции (как пишет М. Булгаков в рассказе «Столица в блокноте», гл. «Гнилая интеллигенция») народилась новая железная интеллигенция. Она и мебель может грузить, и дрова колоть, и рентгеном заниматься». Такая интеллигенция узнаваема и современной грузинской общественностью.

Общественность 20-х годов, описанная М. Булгаковым, и современная действительность конца XX — начала XXI века, породила одних и тех же героев: беззащитного, «маленького человека», затерявшегося в водовороте жизни и одни и те же проблемы: абсолютное безразличие «сильных и зубастых» к судьбам миллионов «маленьких людей», вынужденных не жить, а существовать на жалование «выданное спичками и церковным вином» (Коротков из рассказа «Дьяволиада»), воинствующее хамство и решительность, соединённое с невежеством (Рокк и Шариков из повестей «Роковые яйца» и «Собачье сердце»), а также другие приметы времени, не утратившие своей актуальности в новой общественной формации.

Актуальностью объясняется обращение грузинской театральной общественности к драматургии М. Булгакова ещё в 20-е годы: постановка пьесы «Зойкина квартира» (1926 г.) на сцене Тифлисского рабочего театра (Т.Р.Т.) и постановка её «грузинской версии» пьесы грузинского драматурга Н. Азиани проблемы вызвано внимание выдающегося грузинского режиссёра А. Ахметели к пьесе «Бег» (попытка поставить «Бег» на сцене театра им. Ш. Руставели в 1928 году не была осуществлена). Актуальность пьесы стала причиной обращения к ней Сухумского драматического театра им. К. Гамсахурдиа, и в конце XX века). В постановке «Бега» театром-изгнанником остро прозвучала тема боли по утраченной родине. Актуальностью вызвана и инсценировка повести М. Булгакова «Морфий» Батумским драматическим театром им. И. Чавчавадзе и Тбилисским театром «Старый дом».

Общественное значение творчества М. Булгакова для художественной мысли XX века делает изучение его творчества в аспекте русско-грузинских литературных и общественных взаимосвязей современным. Актуальность темы «Личность и творчество М. Булгакова в литературно-общественной мысли России и Грузии» обусловлена значимостью творчества М. Булгакова (на все времена), стремительный темп комплексного изучения которого в наше время является доказательством актуальности темы, так и подтверждением нашего предположения, что Грузия является одной из первых стран посткоммунистического пространства, взявшейся за изучение русско-грузинской проблематики в связи с творчеством М. Булгакова.

Научная новизна. Выбор проблемы, исследующей творчество М. Булгакова русской и грузинской общественностью, булгаковско-грузинские литературно-биографические связи уже заключают в себе новизну, т. к. они ещё не разработаны и только входят в научный обиход, что становится главным фактором для определения требуемой научной новизны.

Исследование общественно-политической и литературной действительности 20—30-х годов и места М. Булгакова в указанной действительности, уяснение эстетических, мировоззренческих принципов, художественных средств М. Булгакова, экскурс в биографию писателя и реконструкция интересующей нас его литературной деятельности — всё это рассмотрено с современных позиций и помогает отразить особенности связей М. Булгакова с грузинской общественностью. В этом заключается научная новизна исследуемой проблемы. Научной новизной является поиск общих проблем, существующих в русско-грузинской общественно-политической и литературной действительности начала 20-х годов и конца XX века, решение которых, в зависимости от общественно-политической ситуации, было неоднозначно. Современная грузинская действительность в решение этих проблем внесла коррективы (это особенно касается драматургии М. Булгакова).

Вторая часть диссертационной работы «Восприятие творчества М. Булгакова в Грузии» почти вся характеризуется научными новациями. Немало деталей биографии и литературной деятельности М. Булгакова, связанные с Грузией в булгаковедении известны. Но в этой области ещё много «белых пятен», заполнение которых взяла на себя новая отрасль булгаковедения, «грузинская булгаковиана», возникшая (параллельно с русской) в начале 20-х годов, состоящая из двух этапов (20-е годы и вторая половина XX века) и включающая в себя грузинскую театральную булгаковиану (основная часть диссертации), грузинскую литературно-критическую булгаковиану, грузинскую переводческую булгаковиану.

Каждая из частей содержит новые научные биографические факты, связанные с Грузией. По архивным материалам, воспоминаниям, газетным публикациям впервые составлена история Тифлисского рабочего театра (Т.Р.Т.), одного из популярных театров Закавказья, положившего начало грузинской театральной булгаковиане постановкой пьесы М. Булгакова «Зойкина квартира» (1926 г.). Совершенно новым является вопрос о попытке поставить на сцене Т.Р.Т. и вторую пьесу М. Булгакова «Белая гвардия» (так она значилась в репертуаре). Найдены материалы, свидетельствующие о попытке режиссёра А. Ахметели поставить булгаковскую пьесу «Бег» на сцене театра им. Ш. Руставели. В связи с замыслом «грузинского варианта» пьесы «Бег» — «Тараканьи бега» (драматург В. Берадзе). Впервые подняты материалы грузинской периодической печати о постановке «Зойкиной квартиры» на сцене Т.Р.Т. и о полемике, развернувшейся в грузинской рапповской критике, находящейся под большим влиянием русской пролетарско-рапповской критики. Интерес представляют опубликованные в грузинской периодической прессе статьи некоторых представителей русской критической мысли: А. Луначарского, рапповских критиков Л. Авербаха, Г. Горбачёва, В. Блюма (Садко) и др. Впервые разработана проблема «М. Булгаков и грузинский РАПП». Публикуемые в грузинской периодической прессе статьи, доклады, выступления грузинских рапповцев Ш. Дудучава, П. Кикодзе, Б. Жгенти и др. с точки зрения обсуждения таких проблем, как «булгаковщина», «сменовеховство», «попутничество» в творчестве М. Булгакова (в связи с грузинской литературой) представляют большой интерес. Они показывают, что в Грузии, находившейся в одном с Россией идейно-политическом пространстве, происходили те же литературно-общественные процессы (см. первую главу диссертации «Литературно-общественное движение 20—30-х годов XX века и М. Булгаков»). Можно говорить о различиях. В работе показана разница между высказываниями русской и грузинской критики, которая даже со стороны грузинской рапповской критики являлось более сдержанной. Первая попытка выявления различий между ними сделана в данной диссертации.

Новой является и выдвинутая гипотеза, рассматривающая приезд М. Булгакова в Грузию осенью 1928 года как деловой визит, связанный с переговорами с режиссёром А. Ахметели о постановке пьесы «Бег» на сцене театра им. Ш. Руставели. Нами же выдвинута гипотеза о возможности пребывания М. Булгакова в Грузии и в 1927 году. Корректив внесён в историю пребывания М. Булгакова с Л. Белозерской в Грузии весной 1928 года. Впервые разработана также грузинская театральная булгаковиана второй половины XX века (она включает такие темы, как «Елена Ахвледиани и Булгаков», постановка «Дней Турбиных» в Тбилиси, совместная творческая работа Л. Варпаховского и Е. Ахвледиани над киевским спектаклем «Дней Турбиных»), освещена тема булгаковско-сталинских взаимоотношений. Впервые подняты проблемы, общие для русской и грузинской действительности, отмечены схожесть и различие в их постановке и решении. Таковы данные о научной новизне квалификационной работы.

Цель и задачи исследования — уяснить место М. Булгакова в литературно-общественной действительности России и Грузии, поиск общих проблем в русско-грузинской общественной и литературной действительности начала и конца XX века, рассмотрение творчества писателя с позиции морально-эстетических принципов М. Булгакова: гражданская война, интеллигенция и эпоха, роль интеллигенции во всём происходящем, взаимоотношение художника и власти, общечеловеческие понятия: война и расплата, преступление и наказание, милосердие и прощение — вся эта проблематика, поставленная и решаемая М. Булгаковым «по-булгаковски» (начиная от первого рассказа, кончая «закатным романом» «Мастер и Маргарита») явилась задачей данной работы.

Главным объектом исследования является проблема «Восприятие творчества М. Булгакова в Грузии», состоящая из множества аспектов. Изучение спектрового разнообразия грузинской булгаковианы, а также исследование проблем, общих как для русской, так и для грузинской действительности, восприятие Булгакова-писателя и человека русской и грузинской критической мыслью (акцент сделан на 20—30-х годах) и стало целью и задачей данной квалификационной работы.

Теоретическая значимость работы. Для нашей темы в деятельности М. Булгакова значимо многое, как в творчестве писателя, так и его жизни. Среди писателей начала XX века М. Булгаков теснее других связан с темой прозрения и поиска своего пути в жизни и литературе. Путь этот был многотруден, полон побед и поражений. Изучение этого пути: жизненного и творческого, исследование одного из ответвлений этого пути (грузинско-булгаковских взаимоотношений) придают данной работе теоретическую значимость.

После долгого остракизма творчество М. Булгакова получило всеобщее признание, стало неотъемлемой частью мировой литературы. Оно оказывает творческое и художественное воздействие на современное искусство. За сорок с небольшим лет существования «булгаковедения», о Булгакове написано на разных языках много книг, исследований, научных работ. Знание о Булгакове развивается стремительно, и в этой связи данная квалификационная работа приобретает как теоретическую, так и практическую значимость.

Практическая значимость работы. Можно назвать несколько пунктов этой значимости. Исследование жизни и творчества М. Булгакова, а также литературно-общественного движения 20—30-х годов с позиции современного видения проблематики творчества писателя и проблем эпохи 20—30-х годов, может быть использовано в качестве учебного пособия для студентов филологических факультетов. Изучение проблемы «М. Булгаков — Грузия» ещё одна страница духовных взаимоотношений наших народов. Эта тема может войти в планируемые исследования (постоянно проводимые) русско-грузинских и грузино-русских литературных связей. Данные исследования можно использовать в спецкурсах и спецсеминарах. Мы собрали большой материал, касающийся истории Тифлисского рабочего театра, в частности в области популяризации творчества М. Булгакова, ещё никем не исследованный, поэтому, может быть издана монография об истории этого театра, являющегося просветительским очагом 20—30-х годов в Закавказье. Всю «грузинскую часть» данной работы, заключающую в себе театральную и литературно-критическую булгаковиану можно издать отдельной монографией.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в статьях, опубликованных в сборниках научных трудов ТГПУ им. С.-С. Орбелиани (Тбилиси, 1997, 1998, 1999, 2000, 2001, 2002), сборниках научных работ ТГУ им. И. Джавахишвили (Тбилиси, 1999, 2000, 2001, 2002), сборниках научных трудов — совместных изданиях Тбилисского и Санкт-Петербургского государственных университетов (2001, 2001, 2002, 2002), а также докладах на научных конференциях: «Актуальные вопросы межнациональных филологических общений», посвящённой 65-летию образования кафедры истории русской литературы и памяти профессора Вано Шадури (Тбилиси, 1998), научной конференции «А.С. Пушкин и его межнациональное значение», посвящённой 200-летию со дня рождения А.С. Пушкина (Тбилиси, 1999) и др.

Диссертация обсуждена на заседаниях кафедр истории русской литературы ТГПУ им. С.-С. Орбелиани и ТГУ им. И. Джавахишвили.

Структура работы. Цель и задачи исследования определили его структуру: диссертация состоит из введения, двух частей (5 глав), заключения, примечаний и библиографии.

Примечания

1. Чудакова М.О. Без гнева и пристрастия // Новый мир, 1988. — № 9. — С. 240.

2. Аннинский Л.А. Серебро и чернь. — М., 1997. — С. 3.

3. № 13 — Дом Эльпит-Рабкоммуна // Булгаков М. Полное собрание сочинений. Т. II. — М., 1989. — С. 243.