О романе М. Булгакова написано достаточно много исследований. Изучены различные его аспекты. Однако уже с первых публикаций романа, проблема психологии отдельных персонажей привлекала внимание литературоведов и психологов. Каждому типу героев романа свойственна особая психология, обусловленная выбором писателя и теми обстоятельствами, в которые они попадают. Композиция романа и его система персонажей строятся по зеркальному принципу. Как отмечал Вл. Новиков, «если мы внимательно присмотримся к структуре романа, то увидим, что в ней есть определенная закономерность. Сам автор делит роман на две части. Первая часть (с 1-й по 18-ю главу включительно) содержит картины, изображающие в основном события, происходящие в Москве. Фантастика и современность переплетаются. Вторая часть роман (с 19-й главы по 32-ю) содержит квинтэссенцию фантастических событий, связанных с союзом Маргариты с Воландом. Фантастика здесь господствует, буйствует вовсю» [5]. Можно предположить, что писатель не случайно сочетает «реальные» и «фантастические» части.
Используя «зеркальность» (термин Вл. Новикова), М. Булгаков как бы устанавливает ассоциативную взаимосвязь между образами и событиями, а также и между эмоциональными точками напряжения разных персонажей. Эти персонажи имеют некую «зеркальность», в которой отражается не только их соотнесенность с той или иной группой, но и соотнесенность по психологическим особенностям. Такими эмоциональными точками можно считать «страх» и «бесстрашие». Художественный мир романа М. Булгакова раскрывает все многообразие психических явлений, именуемых «страхом» в самых разнообразных его проявлениях. Два разных состояния в человеческой психике по направленности всегда соприкасаются как в жизни — это «страх» и «бесстрашие». В романе М. Булгакова эти два состояния играют важную роль в развитии образов. Вероятнее всего в сознании автора существовал личностный эмоционально окрашенный смысл «страха» и «бесстрашия», который репрезентировал образ мира в событиях, в каких-то объектах. Эмоциональная память автора, его эмоциональный опыт, на наш взгляд, играли существенную роль в тех случаях, когда М. Булгаков изображал внутреннее состояние персонажей романа. Различные чувства и эмоциональные состояния героев, которые они испытывают в той или иной ситуации для писателя важны, прежде всего, для противопоставления различных типов героев: «реальных» // «инфернальных», «реальных» // «псевдоисторических», «инфернальных» // «псевдоисторических».
Страх может принимать разнообразные формы и обусловлен, прежде всего, биологическими и экзистенциальными состояниями человека. Страх является одной из главных эмоций человека, он индивидуален (экзистенциален) и в то же время имеет социальные корни. Как отмечал известный психолог К.Э. Изард: «Страх — очень сильная эмоция, и она оказывает весьма заметное влияние на перцептивно-когнитивные процессы и поведение индивида. Когда мы испытываем страх, наше внимание резко сужается, заостряясь на объекте или ситуации, сигнализирующей нам об опасности. Интенсивный страх создает эффект <туннельного восприятия>, то есть существенно ограничивает восприятие, мышление и свободу выбора индивида. Кроме того, страх ограничивает свободу поведения человека. Можно сказать, что в страхе человек перестает принадлежать себе, он движим одним-единственным стремлением — устранить угрозу, избежать опасности.
Данный эффект может иметь адаптивное значение, и мы позже убедимся в этом. Если страх обоснован и человек в состоянии сконцентрировать всю свою энергию и быстро устранить угрозу, то мы можем с полным правом заявить, что сужение восприятия и ограничение свободы поведения не только оправданы, но и необходимы. Слабый страх переживается как тревожное предчувствие, беспокойство. По мере нарастания страха человек испытывает все большую неуверенность в собственном благополучии. Интенсивный страх переживается как чувство абсолютной незащищенности и неуверенности в собственной безопасности. У человека возникает ощущение, что ситуация выходит из-под его контроля. Он ощущает угрозу своему физическому и / или психическому <Я>, а в экстремальных случаях — даже угрозу своей жизни». [4] Страх всегда есть сигнал и предупреждение об опасности, но он также содержит и импульс к преодолению этой опасности.
Для булгаковских персонажей страх также естественен, как и смех. И смех, и страх, как правило, связаны и с особым состоянием: «бесстрашием». Так с первой страницы романа перед нами очень лаконичные портреты Берлиоза и Бездомного с упоминанием их социального статуса. Сразу в роман входит таинственное, странное, что-то недоговоренное и в то же время смешное. Так в романе уже на первых страницах «псевдореальный» персонаж — Берлиоз испытывает тревогу и необъяснимый страх. Писатель изображает все психофизиологические проявления страха: «Он (Берлиоз — В.П.) внезапно перестал икать, сердце его стукнуло и на мгновенье куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. Кроме того, Берлиоза охватил необоснованный, но столь сильный страх, что ему захотелось тотчас бежать с Патриарших без оглядки. Он побледнел, вытер лоб платком...» [1, 6] Тревога Берлиоза связана с подсознательной мобилизацией психических сил организма для преодоления потенциально опасной ситуации, потому что это отрицательно окрашенная эмоция. Автор выражает ощущение неопределенности, ожидание негативных событий, предчувствия Берлиоза. В отличие от причин страха, причины тревоги обычно не осознаются, потому что тревога Берлиоза возникает в ситуации, когда ещё нет реальной опасности для него, но он ждёт что-то. По мнению некоторых исследователей, тревога представляет собой комбинацию из нескольких эмоций — страха, печали, стыда и чувства вины.
«Зеркальный» персонаж Берлиоза — Иван Бездомный не обременен философско-атеистическими псевдосомнениями в споре о Христе, которые испытывает Берлиоз и в которых еще ощущается некая вера. Все действия Ивана показывают его «решительность». Иван, в своей «молодецкой удали», не подвержен страху перед «иностранцем», в своей уверенности он «бесстрашен». Именно поэтому он смело идет обличать «шайку шпионов». Душевная болезнь Ивана Бездомного вызвана самим сатаной. Человек, как правило, избегает мыслей о смерти, но в определенные периоды эти мысли вызывают страх.
Как отмечали С. Гроф и Дж. Хэлифакс «смерть — одно из тех немногочисленных переживаний, через которые рано или поздно проходит каждый живущий. Ее наступление неотвратимо. Однако сущность смерти окутана глубокой тайной. С незапамятных времен сам ее факт стимулировал фантазию человека, предопределив удивительную пестроту выражения в религиях, искусстве, мифологии, философии и фольклоре. Многие выдающиеся памятники архитектуры, рассеянные по миру, были вдохновлены тайной смерти» [2, 14]. М. Булгаков создает такую ситуацию, в которой Берлиоз, рассуждая о смерти, не испытывает страха, но становится жертвой. «Бесстрашие» Ивана Бездомного перед смертельной опасностью лишает его разума, но не лишает жизни.
В романе есть «псевдореальные» персонажи, в которых также отражается мотив страха, — это Алоизий Могарыч, Тимофей Квасцов, Никанор Иванович Босой, барон Майгель и др. Они прямо или косвенно соприкасались со свитой Воланда. Этот страх оказался сильнее, чем в реальности страх перед реальными властями, поэтому у них возникает желание обезопасить себя. Такая ситуация порождает усиление страха, что и использует сатанинская рать, доводящая их до безумия.
Психология финдиректора Римского раскрывается в его поведении во время и после сеанса магии. Он боится последствий и решает все валить на Лиходеева. М. Булгаков также с подробностями показывает физиологию проявление страха в разные моменты. Автор подчеркивает, что страх выражается в содроганиях финдиректора: «дрожь прошла по спине финдиректора», «и даже бой вызвал дрожь в финдиректоре», «дрожащий старик упал». Его состояние страха отражается в том, что «окончательно его сердце упало», или «вцепившись в портфель влажными, холодными руками, финдиректор чувствовал, что, если еще немного продлится этот шорох в скважине, он не выдержит и пронзительно закричит», или «Римский как стоял, так и сел в кресло...», «ноги его подогнулись», «страх пополз по его телу, начиная с ног», ему чудится странный запах: «потянуло по полу гнилой малярийной сыростью», «Римского окатило ледяной волной». В итоге Римский так испугался, что «седой как снег, без единого черного волоса старик, который недавно еще был Римским, подбежал к двери, отстегнул пуговку, открыл дверь и кинулся бежать по темному коридору. У поворота на лестницу он, стеная от страха, нащупал выключатель, и лестница осветилась. На лестнице трясущийся, дрожащий старик упал, потому что ему показалось, что на него сверху мягко обрушился Варенуха» [1, 128]. Страх ведет Римского подальше от Москвы, от театра Варьете, от всех тех событий, которые стали кошмаром для финдиректора.
Еще один персонаж, который сталкивается со свитой Воланда — это Поплавский, который приехал из Киева на похороны Берлиоза. М. Булгаков изображает состояние страха Поплавского в тот момент, когда его выпроваживают из квартиры Берлиоза:
«Поплавский почувствовал, что ему не хватает воздуха, поднялся со стула и попятился, держась за сердце.
— Азазелло, проводи! — приказал кот и вышел из передней.
— Поплавский, — тихо прогнусил вошедший, — надеюсь, уже все понятно?
Поплавский кивнул головой.
— Возвращайся немедленно в Киев, — продолжал Азазелло, — сиди там тише воды, ниже травы и ни о каких квартирах в Москве не мечтай, ясно?
Этот маленький, доводящий до смертного страха Поплавского своим клыком, ножом и кривым глазом, доходил экономисту только до плеча, но действовал энергично, складно и организованно.
Прежде всего он поднял паспорт и подал его Максимилиану Андреевичу, и тот принял книжечку мертвой рукой. Затем именуемый Азазелло одной рукой поднял чемодан, другой распахнул дверь и, взяв под руку дядю Берлиоза, вывел его на площадку лестницы» [1, 162].
В противовес Поплавскому в «нехорошую» квартиру идет буфетчик Андрей Фокич Соков. Этот персонаж ведет себя более уверенно, хотя и удивляется всему, что видит в квартире. Такая уверенность граничит с «бесстрашием», но когда он услышал, что «умрет он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени в клинике Первого МГУ, в четвертой палате», то «буфетчик стал желт лицом». Вид буфетчика отражал его страх перед будущим: «буфетчик сидел неподвижно и очень постарел. Темные кольца окружили его глаза, щеки обвисли и нижняя челюсть отвалилась» [1, 169].
Страх и бесстрашие связаны с пространством и героями, в том числе «псевдореальными» и инфернальными, которые поставлены в исключительные обстоятельства, провоцирующие то или иное поведение персонажей. М. Булгаков в своем романе делает попытку соединения и уравновешения бытового и фантастического мира. Некоторые аспекты страха, связанные с языческими и христианскими традициями «божественной кары», отражают национальные стереотипы. Особенно они проявляются у народов, которые существовали и существуют в системе двух мировоззрений: языческой и христианской.
М. Булгаков показывает, что все попытки Пилата спасти Иешуа наталкиваются на религиозный фанатизм Каифы, главы иудейского Синедриона. Для Каифы пророк Иешуа страшнее разбойника Вар-раввана. Поэтому внутренне Пилат и Каифа представляют разные «стороны» страха и бесстрашия. Происходит острейшая психологическая борьба: страх Каифы — это страх потерять власть над умами иудеев, а страх Пилата — страх перед будущим. Каифа не боится угроз Пилата, такое состояние «бесстрашия» обусловлено пониманием психологии и положением Пилата (необходимость соблюдать установленные Римским императором правила).
«— Знаю, знаю! — бесстрашно ответил чернобородый Кайфа, и глаза его сверкнули... — Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютою ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь! Защитит его Бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата». [1, 29]
Прокуратор во многом бессилен. Однако и Пилат наделен «бесстрашием» в такой мере, в какой он обладает властью над Иудеей.
«— ...Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему, — Пилат указал вдаль, направо, туда, где в высоте пылал храм, — это я говорю тебе — Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье!» [1, 29]
М. Булгаков, используя «зеркальность», показывает в некоем единстве особенности чувств героев, их поведение. Для того чтобы ощутить бесстрашие, необходимо ощутить страх. Именно образами главных персонажей, Мастера и Маргариты, М. Булгаков зашифровывает основную проблему их психологического состояния. В их поведении «страх» и «бесстрашие» — главные критерии. М. Булгаков этих двух героев, уже испытавших превратности судьбы, на наш взгляд, показывает, как детей. Они боятся и радуются, любят и ненавидят как дети.
Как отмечал В.В. Зеньковский, исследуя психологические особенности детской психологии, «страх является одной из основных и врожденных форм реакции души: меняются предметы страха, меняется выражение страха и его влияние на внутренний мир личности, на ее поведение, но страх, как известная форма оценки, как тип отношения к миру и людям, остается всегда в нас». [3, 130]
После завершения романа мастер окунается во «взрослый» мир литературы и испытывает ужас: «Я впервые попал в мир литературы, но теперь, когда уже все кончилось и гибель моя налицо, вспоминаю о нем с ужасом!». [1, 115]
Статьи о романе приводят Мастера в состояние страха перед чем-то более значимым: «А затем, представьте себе, наступила третья стадия — страха. Нет, не страха этих статей, поймите, а страха перед другими, совершенно не относящимися к ним или к роману вещами. Так, например, я стал бояться темноты. Словом, наступила стадия психического заболевания. Стоило мне перед сном потушить лампу в маленькой комнате, как мне казалось, что через оконце, хотя оно и было закрыто, влезает какой-то спрут с очень длинными и холодными щупальцами. И спать мне пришлось с огнем». Механизм раскрытия страха и бесстрашия в романе приводит к описанию возникновения непонятных страхов, которые, тем не менее, оказывают очень сильное негативное влияние на психику человека. Мастер боится чего-то большего. Он почувствовал безысходность жизни, и он уже не может понять, что ему делать. Это был страх, который привел к сожжению рукописи.
Таким образом, читатель извлекает из содержания художественного текста эмотивно-оценочный смысл, что порождает эмоциональную идентификацию, т. е. отражение эмоционально-оценочных характеристик чувственного образа в сознании, то есть то, что было когда-то и созвучно эмоционально самому писателю.
Страх, радость, любовь иногда «перетекают» друг в друга, и в жизни они также имеют свои иногда близкие, но чаще различные физиологические проявления. Это особенно отмечено в рассказе мастера о встрече с Маргаритой. Как говорил Иоанн в Первом послании: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви» [6, 4, 18].
Маргарита с момента появления в романе уже наделена «бесстрашием». Ее поведение, в рассказе самого мастера, при их первой встрече и последующих событиях показывает, что она «бесстрашно» отринула все условности реальной жизни и создала «игру» в свою особую жизнь. Слова: «я верую! — шептала Маргарита торжественно, — я верую! Что-то произойдет!» передают, что она все может преодолеть, то есть в свое «бесстрашие». Именно поэтому она «бесстрашно» вытаскивает из печи рукопись романа. Когда появляется Азазелло, Маргарита бесстрашно идет на сделку: «Нет, погодите... Я знаю, на что иду. Но иду на все из-за него, потому что ни на что в мире больше надежды у меня нет. Но я хочу вам сказать, что, если вы меня погубите, вам будет стыдно! Да, стыдно! Я погибаю из-за любви! — и, стукнув себя в грудь, Маргарита глянула на солнце» [1, 184]. Маргарита после того, как соглашается прилететь на бал, заглядывает в квартиру критика Латунского и устраивает в ней разгром, тем самым мстит, за мастера. В цепи этих поступков видится, что она отринула страх, но страх выполняет позитивную функцию, делая Маргариту более осторожной и осмотрительной в реальной жизни, и более раскованной в жизни другой. В преддверии бала единственный раз Маргарита ощущает некую тревогу: «где слышались какие-то шорохи и где что-то задело Маргариту по голове. Она вздрогнула. — Не пугайтесь, — сладко успокоил Коровьев, беря Маргариту под руку, — бальные ухищрения Бегемота, ничего более. И вообще я позволю себе смелость посоветовать вам, Маргарита Николаевна, никогда и ничего не бояться. Это неразумно». [1, 202]. Далее М. Булгаков показывает, что и Маргарита подвержена внутреннему ожиданию, чего-то необычного: «Тут Маргарита взволновалась настолько, что у нее застучали зубы и по спине прошел озноб». [1, 203].
Бесстрашие Маргариты проистекает из того, что она принимает страх с интересом, изучает его со всех сторон, анализирует свои спонтанные реакции на него, еще раз переживает чувства, связанные с ним. Изучив страх, она выходит за его пределы. Мотив «страха и бесстрашия» характеризует ту действительность, в которую вернулись Мастер и Маргарита. Здесь мы видим опять «зеркальность» психологических состояний мастера и Маргариты.
Страх, который мучил мастера уходит, он его преодолевает в себе. Между сюжетными картинами прошлого и настоящего в романе возникает зеркальная связь, усиливая их значение. В ответ на слова Маргариты: «— Как ты страдал, как ты страдал, мой бедный» — Мастер решительно заявляет: «Я ничего... не боюсь, Марго, — вдруг ответил ей мастер и поднял голову и показался ей таким, каким был, когда сочинял то, чего никогда не видел, но о чем наверно знал, что оно было, — и не боюсь, потому что я все уже испытал. Меня слишком пугали и ничем более напугать не могут...» [1, 295]
Если Маргарита и испытывает страх, то она обладает потенциальной возможностью познать и бесстрашие, потому что бесстрашие для нее — это не устранение страха: это выход за пределы страха.
В изображении страха и бесстрашия главных персонажей романа М. Булгаков использует весь комплекс разнообразных художественных средств. Каждому из героев отведена важнейшая роль в «зеркальном» сюжете. Страх и бесстрашие можно видеть в характерологических качествах персонажей и в развернутых на протяжении всего романного действия портретах. Страх отражен сквозь зеркальную призму восприятия других персонажей романа. На наш взгляд, именно через сопоставление страха и бесстрашия в роман входит весь комплекс основных проблем романа.
Для создания художественного образа писатель активно использует различные средства изображения психологического состояния. Также в романе «Мастер и Маргарита» именно персонажи второго плана наделены не только важнейшими сюжетно-композиционными функциями, но и призваны восполнить пробелы в реализации эмоционально-психологических состояний главных героев.
Литература
1. Булгаков М. Мастер и Маргарита. Театральный роман: Романы. — Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1987.
2. Гроф С., Хэлифакс Дж. Человек перед лицом смерти. / Пер. с англ. А.И. Неклесса — М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1996. С. 14.
3. Зеньковский В.В. Психология детства. М.: AcademiA, 1996. С. 130.
4. Изард К.Э. Психология эмоций / Перев. с англ. — СПб: Издательство «Питер», 1999. — 464 с. Код доступа: http://www.studfiles.ru/preview/4019621/ 15.06. 2017.
5. Новиков В.В. Михаил Булгаков — художник. М.: Моск. рабочий, 1996. — 357 с. Код доступа. http://www.russofile.ru/articles/article_67.php 15.06.2017.
6. Первое соборное послание святого апостола Иоанна Богослова, Ин. 4, 18.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |