Глава 15. Рукописи не горят?

1

Загадка происхождения Мастера оказалась не такой уж и простой. Она лежала в необычной плоскости, хотя литературные археологические раскопки требовали определенного направленного поиска. Он был бы труден и, скорее всего, привел бы к каким-то современникам автора. Над этим вопросом стоило поработать.

Итальянка Рита Джулиани писала: «В ранних редакциях романа главной была тема Христа и дьявола. Как известно, тема Мастера и тайной любви возникает лишь в третьей редакции, созданной в 1933 году. Со временем первоначальное тематическое ядро не отошло на второй план, однако расширилось: евангельский эпизод постепенно увеличился и разделился на три отрывка, перемежающиеся с частями, в которых излагается основное действие. Первый отрывок включен в повествование как рассказ Воланда; второй — как видение Ивана (находясь в сумасшедшем доме, он видит во сне часть истории, рассказанной в романе Мастера); третий представляет собой найденную рукопись — текст в тексте»¹.

Этими же поисками прототипа была увлечена и литературовед Галинская, писавшая: «А пока укажем на укоренившееся в литературоведении суждение о том, что прототипом Мастера послужили Булгакову: 1) он сам, 2) Иешуа и 3) Н.В. Гоголь. Последний — по той причине, что Мастер сжег рукопись своего романа и был по образованию историком»².

Прототип Мастера, как некто вполне конкретный, казался актуальным и тогда, и сейчас. Вот почему автор монографии вопрошала:

«Ведь как раз на вопрос Ивана Бездомного: «Вы — писатель?», ночной гость (разговор происходит в психиатрической клинике), погрозив кулаком, сурово ответил: «Я — мастер». Налицо какая-то загадка. Если мастер — не писатель, то кем же считает себя булгаковский герой»?³

Подсказка к этой булгаковской шараде пришла уже спустя год после выхода книги Галинской. И ответ этот был обескураживающим и нелицеприятным.

В послесловии к книге Якова Голосовкера «Логика мифа», вышедшей в 1987 году, оценивая «Сожжённый роман», литературовед Брагинская пишет: «Нельзя не обратить внимания на странную близость этого замысла и времени его рождения и замысла «Мастера и Маргариты» М.А. Булгакова»⁴.

2

История романа и, следовательно, «Биография Воланда» была бы неполной, если бы не возник один из буквально дьявольских поворотов сюжета, который при всех, как мы видели, ответвлениях ждал и совсем драматический пассаж: имеется в виду частичный плагиат, связанный с линией Мастера.

Эта тема оказалась на устах не в момент выхода первой более полной версии романа, а уже в эпоху перестройки, когда вскрылся один из важных фактов сличения сюжетной линии романа и произведения Якова Эммануиловича Голосовкера, философа, писателя и переводчика.

В статье «Об авторе и книге», опубликованной в послесловии к монографии Голосовкера «Логика мифа», говорится: «Роман же «Запись неистребимая», несмотря на свое название, погиб. Есть основания предполагать, что восстановлен он был под названием «Сожженный роман». Помимо переклички названий, полной трагической иронии, о связи этих двух произведений говорят и свидетельства читавших «Сожженный роман», действие которого происходит в Москве на Девичьем поле в 1928 г., а среди действующих лиц — Иисус и другие неожиданные персонажи. Установить, где находится роман в настоящее время, не удается. Нельзя, однако, не обратить внимание на странную близость этого замысла и времени его зарождения и замысла «Мастера и Маргариты» М.А. Булгакова»⁵.

В «Сожженном романе» присутствуют линии и в данном случае Исуса (именно в таком написании), и «мастера» и его отношений с его возлюбленной. Есть там и важная кантовская тема, о которой идет разговор в той знаменитой романной встрече на Патриарших прудах. Голосовкер был увлечен анализом романа Достоевского «Братья Карамазовы», в котором, как считал, идет скрытый разговор о четырех антиномиях Канта и стоит самый важный для Федора Михайловича вопрос о существовании Бога. Этому даже посвящена целая статья философа «Достоевский и Кант»⁶.

А может быть, и «Мастер и Маргарита», и «Запись неистребимая/Сожженный роман» — это просто один из апокалиптических романов, что тогда писали многие?

3

Яков Голосовкер, как и Булгаков, родился в Киеве, но на один год раньше. Он был переводчиком, писателем, философом, эрудитом. «Почти нет сомнений в том, что в киевском отрочестве и юности они были знакомы — хотя бы шапочно»⁷, — пишет Чудакова. В двадцатые годы он создает роман под названием «Запись неистребимая». Действие развивается в 1928 году, то есть на один год раньше рокового для Булгакова 1929-го.

Один экземпляр этого произведения автор передает в Париж своему двоюродному брату Иосифу Владимировичу Биллигу, второй — художнику Митрофану Михайловичу Берингову. В «Мифе моей жизни. Автобиографии» философ разъясняет, что же произошло с изначальным текстом «Записи неистребимой/Сожженного романа»: «В первый год моей каторги — 1937 — инфернальный художник, хранитель моих рукописей, собственноручно сжег их перед смертью. Безумие ли, страх или опьянение алкоголика, или мстительное отчаяние, та присущая погибающим злоба — ненависть к созданному другими, или же просто ад темной души руководили им — итог один: вершинные творения, в которых выражены главные фразы единого мифа моей жизни, погибли»⁸.

Берингов был художником, близким к революции. Он находился в Смольном в момент так называемого «штурма Зимнего» и даже оставил несколько своих картин, как будто бы написанных тогда с натуры. Его картины были экспонатами Центрального музея В.И. Ленина, а сегодня хранятся в фондах Исторического музея. Видимо, психоз, связанный с атмосферой Большого террора, или даже белая горячка повлияли на него, и Берингов сжег роман Голосовкера.

Но вернувшийся из заключения автор сразу же попытался восстановить роман.

Вот что об этом пишет его племянник, друживший с философом, Сигурд Шмидт: «Позднее, в конце 1943 года, истреблены были рукописи, когда сгорела наша с мамой дача. Сохранился трагический документ — мартиролог, написанный рукою Якова Эммануиловича в 1940 году. «Перечень рукописей, сожженных в 1937 г. художником Митрофаном Михайловичем Беринговым» с добавлением «и погибших». Среди этих рукописей и имевшие отношение к истории русской литературы: «Папка № К. Статьи фрагментарного характера. 1. Леонид Андреев (теория эволюции темы и ее метаморфоз). 2. Достоевский. 3. Гете»...»⁹ Эти же авторы были близки и автору «Мастера и Маргариты».

Позднее, в 1956 году, в Доме творчества под Москвой Голосовкер давал читать отдельные главы писателю Илье Сельвинскому.

Сюжетные ходы «Сожженного романа» и его персонажи невольно заставляют вспомнить роман «Мастер и Маргарита». Это было отмечено и Мариэттой Чудаковой уже в момент публикации текста Голосовкера в журнале «Дружба народов» в 1991 году.

Филолог Юрий Угольников писал: «...не палимпсест ли перед нами? — так удивительно похожа повесть на роман М. Булгакова, похожа с точностью до строк, до описаний событий. А. Граф указывал, что появление Исуса перед Орамом в палате-келье напоминает первое появление Коровьева-Фагота — «престранного гражданина», «соткавшегося из воздуха», но еще более оно похоже на появление Мастера перед Иваном Бездомным. Ограничимся только этим совпадением, хотя примеры можно множить и множить. Так что перед нами?»¹⁰

Филолог Александр Граф замечает: «Поразительны совпадения пролога и второй части «Сожженного романа» и романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Голосовкер, как Булгаков, использует неортодоксальный вариант имени Иисуса, а настоящее имя автора рукописи никому не известно. Так и у Мастера «нет больше фамилии», потому что он «отказался от нее, как и вообще от всего в жизни». Не менее очевидно совпадение места действия (Юродом и клиника Стравинского) или ночных полетов над красной Москвой. Как в булгаковском романе, рукопись Орама/Исуса не сожжена полностью...»¹¹

Разнообразные поиски общих знакомых, а они у Булгакова и Голосовкера были, не дают окончательного объяснения ситуации. Но при этом ясно, что повесть «Сожженный роман» была написана значительно раньше, а автор «Мастера и Маргариты» откуда-то знал это произведение, когда уже в 1931 году возвращается к идее полноценного написания книги. Возможно, Булгаков присутствовал на какой-то публичной читке, и только этим можно объяснить «необычные» совпадения двух произведений.

Если убрать из булгаковского романа линию Мастера и Маргариты, Христа и Пилата, то у нас и останется то, что изначально и задумывал автор — «Евангелие от Воланда». Логика подсказывает — момент изменения названия романа и есть момент, указывающий на окончательное решение Булгакова. И это решение напрямую будет связано с информацией о судьбе Голосовкера. В противном случае автора мог ждать прижизненный скандал в литературном сообществе, а он в творческом смысле мог оказаться более разрушительным, чем критика экстремиста Киршона, зловещие козни Сталина и советской администрации.

Редакции булгаковского романа до 1936 года назывались «Фантастический роман», «Великий канцлер», «Сатана», «Вот и я», «Черный маг», «Копыто инженера», «Князь тьмы», «Евангелие от Воланда», но уже в начале 1937 года появляется заглавие «Мастер и Маргарита». Отметим, что арест Голосовкера происходит 27 октября 1936 года.

4

Булгакову льстило угадывать чей-то конец, как это произошло, к примеру, со Штейгером. Эти вкрапленные в текст предсказательные моменты сделали его, видимо, человеком, уверовавшим в то, что он современный Нострадамус и теперь ему открыты врата Воланда. Открыты они были лишь частично.

Вот почему эта история связана с Мастером и вынесена в самый финал повествования. Шифрограммы талантливого человека — это художественный отчет о хронике жесткого времени, сам он остается в качестве общественного криптографа, составляющего книгу своих эмпатий и антипатий. Но в чем-то этот криптороман и подарок любимой женщине, которой про черный день остается книга, явно обреченная на успех в поздней советской эпохе, и это время Булгаков угадал точно, хотя и не был Нострадамусом.

Тут есть смысл вспомнить и совершенно справедливое предложение о прижизненной публикации романа «Мастера и Маргарита» от Ильфа и Петрова. Пусть и в урезанном, цензурном виде и без Христа. Но мы сейчас знаем важную истину — очевидно были живы те, кому читал свою «Запись неистребимую/Сожженный роман» Голосовкер, как казалось, сгинувший в колымских лагерях. Если бы это вскрылось рано, то скандал мог быть неизбежен.

Воланд — это не черт в чистом, физическом виде. Это Сатана атмосферный, тот, кто пропитывает ядом не только шторы в кабинете наркома внутренних дел Ежова. Этот Воланд искушает Булгакова странным предложением частично авторского плагиата, надеждой на то, что автор «Сожженного романа» никогда не вернется в мир живых, а заимствование у него так никогда и не будет установлено. Как тут не вспомнить те самые антиномии Канта и Достоевского? А может быть, Булгаков надеется, что, закамуфлированный его стилем, будет укрыт один из философов-крамольников и хоть в таком виде произведение, возможно, погибшего Голосовкера дойдет до будущего читателя?

Но в действительности, как часто это бывало в легендах о Фаусте, он все же изменяет поворот сюжета, и обман все-таки вскрывается. Вскрывается и правда, но тогда, когда все лавры розданы, а роман уже увековечен и тиражно, и литературоведчески. Мы не знаем реакцию самого Голосовкера на публикацию романа «Мастер и Маргарита» в 11-м номере «Москвы» за 1966 год — он умер спустя несколько месяцев, 20 июля 1967 года. Но отметим одну дьявольскую симметрию: Голосовкер приезжает из воркутинского лагеря в Москву осенью 1939 года, а через шесть месяцев умирает Булгаков; роман Булгакова выходит в ноябре 1966 года, а через шесть месяцев умирает Голосовкер.

Так кто же такой Мастер? Это молчаливый философ, который остался без романа. И его рукопись сжег на самом деле не он и не художник Берингов, ошалевший от шквала репрессий, а Михаил Булгаков.

И тут мы подходим к еще одному дьявольскому вопросу: а должен ли автор быть моральным? Должен ли он, рассчитав успех романа и даже скандал вокруг него, ограничивать себя моральным препоном?

Контекстуально важно, что Воланд забирает Мастера с собой.

Если литературным прототипом Воланда был Мефистофель, то литературным прототипом Мастера был Фауст. Он желал, заключив договор, обмануть дьявола. Но разве это возможно? Именно поэтому Мастер и улетает в составе дьявольской свиты в ад. Зная подоплеку этого события, можно понять и жестокий смысл последней романной метафоры.

Примечания

1. Булгаков и его время. Коллективная монография. Краков, 2012. С. 406.

2. Галинская И.Л. Загадки известных книг. М., 1986. С. 75.

3. Там же. С. 76.

4. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М., 1987. С. 191.

5. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М., 1987. С. 191.

6. Там же. С. 311—381.

7. Чудакова М.О. О закатном романе Михаила Булгакова. М., 2019. С. 81.

8. Дружба народов. № 7. 1991.

9. Голосовкер Я. Логика мифа. М., 2010. С. 475—476.

10. Вопросы литературы. 2014. № 3.

11. Slavica tergestina. 1998. № 6.