Предисловие

Памяти Андрея Леонидовича Никитина, с благодарностью к тонким наблюдениям и пониманию темы.

1

В русских эпических сказках, полных жестоких и неожиданных поворотов, главной приманкой был яйцеобразный футляр с иглой Кощея. За ним уходили неустрашимые герои. Они претерпевали испытания и бросались в битвы, они готовы были даже на самопожертвование, ведь этот таинственный предмет открывал свободу сказочной красавице.

Традиция воссоздания мрачных фантомов, химер и недобрых колдунов, властвующих над миром, не осталась только лишь в сказаниях и народном лубке. Она переместилась в книги, ставшие проводниками опыта и средствами для изменения души.

Русская литература, начиная с Гоголя, населяла миры уже модернизированными пугающими фантомами, Виями, начальниками гномов, грозными адскими силами, которые не столько смертельно пугали, сколько хранили тайну своих прототипов или обстоятельств, их породивших.

«Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова — одно из самых таинственных и одновременно самых читаемых произведений советской литературы. На протяжении десятилетий оно остается своеобразным закрытым посланием. Несмотря на отказ автора от разговоров о прототипах и намеках, в действительности он такие намеки допускал, как только ввел в свою историю Князя мира сего, ставшего довольно популярным персонажем, и сопроводил его яркой и неслучайной свитой. В любом случае, даже если поверить авторским клятвам, Воланд, конечно же, был потомком гетевского Мефистофеля. Но разве только его? И разве контексты Гуно, Вагнера и Берлиоза были забыты автором, который явно был поклонником великой европейской музыки?

Это книга о тайне Воланда и Булгакова, который сам длительное время считался закрытой фигурой, опальным интеллигентским фрондером, которому удалось выжить в эпоху Сталина и уйти от многих потрясений, похоронив вместе с собой и свое особое послание.

Появление его инвективы пришлось только на начало лапидарных времен Брежнева, и потому самый мистический роман советской эпохи воспринимался исключительно как литературный текст, а не как карта Бен Ганна, которой требовалась расшифровка, иначе поиск сокровищ стал бы бессмыслен.

Сундук изобретательного чародея, приехавшего в Москву «из города Киева, из логова Виева», продолжает и сегодня хранить свои тайны, делая их притягательными, похожими на мудреные комбинации в цифровом замке сейфа.

При этом последний роман Булгакова для позднесоветского интеллигента стал особым этическим и нравственным ориентиром. Он был сродни тем темам, которые было принято обсуждать негласно и хранить на кухне.

Моя книга не касается тем, затронутых в работах Мариэты Чудаковой еще в 1976 году, упоминавшей и «Историю сношений человека с дьяволом» М.А. Орлова, и статьи энциклопедии Брокгауза и Ефрона, посвященные потустороннему миру и различным деятелям этого пространства.

Она также обходит работы, издававшиеся как в СССР, России, так и за рубежом, хотя и близкие по контексту, но далекие по методам действия.¹

Писатель, неблизкий советской власти, но, по правде сказать, получавший от нее не только пинки, но и некоторые привилегии и блага низовой номенклатуры, Булгаков был хорошо известен и безусловно имел репутацию писателя почти антисоветского. Кто-то даже видел в сарказме его профессора Преображенского сарказм и самого Булгакова.

2

В 1980 году, будучи еще студентом театрального училища имени Щукина, я стоял на очереди в нашей институтской библиотеке, чтобы прочесть роман Булгакова «Мастер и Маргарита». Тогда вокруг него кипели страсти. Сам текст был завораживающим. Многослойным его делали не только авторские комментарии, но и неожиданные персонажи.

По прошествии почти тридцати лет я, вновь взяв в руки книгу и перечитав текст, с удивлением обнаружил, что я знаю прототипов романа, понимаю мотивации и очевидные мне знаки, которыми отмечены тропы текста.

Задыхаясь от своих открытий, я пустился в литературные и исторические штудии, окунулся в архивные тайны, к которым имею страсть. И, собственно, теперь, побывав за дверями булгаковского бестиария, или, точнее, криптохранилища, — ибо крипта, как сказал один мой знакомый, это основа всего, в переводе с греческого означает тайник или крытый подземный ход, — я рискую сообщить, что мне открылось.

В первоначальной версии роман Булгакова должен был называться «Князь тьмы». А в другом варианте — «Евангелие от Воланда». Очевидно, что этот персонаж и держит в своих руках ключи от всех дверей и имеет склонность быть невероятно живым. Запоминающийся образ долгие годы считался выдумкой. Потом появились различные версии о том, кто был прототипом этого персонажа. Однако только сейчас возможно сказать, что помимо прототипа общекультурного, что весьма важно, у Воланда был прототип реальный. Как, впрочем, и у тех, кто его окружал и противостоял. А те события, что иной раз кажутся фантастическими, в действительности были, и только авторская фантазия схоронила их под толщей эвфемизмов и наслоений.

3

Так как эта книга является своего рода комментарием к «Мастеру и Маргарите», то мы будем иногда обращаться к сюжету романа в формате либретто, пересказывая известное вкратце, ибо это не противоречит моему повествованию.

Найдутся те, кто оспорит все ниженаписанное. Ну что ж, одни книги пишутся для распространения знания или для услаждения глаза, другие — для разжигания споров. «Биография Воланда» принадлежит к последним.

И самое важное, кто же он — Воланд, из каких частей реальности скроен и с кого был сделан сей слепок?

Вот что пишет Мариэтта Чудакова: «Булгаков стремился вернуть слушателей к утраченной ими непосредственности восприятия как предварительному условию его полноты. Он хотел повернуть внимание слушателей (читателей как таковых не было — ибо читать роман Булгаков, кажется, в это время не давал никому) вглубь романа. Приведем слова Булгакова, запомнившиеся Ермолинскому: «...У Воланда никаких прототипов нет. Очень прошу тебя, имей это в виду»».

Это утверждение приходит к нам не из документов Булгакова, а из воспоминания его знакомого. Возможно, эта фраза и была произнесена автором «Мастера и Маргариты», а возможно, она — следствие сознания вспоминать многое из того, что мы называем парамнезия. Субъективность высказывания знакомого очевидна, но главной очевидностью является ткань самого романа, которая и есть первая реальность по отношению ко всем остальным.

В этом случае лучше исследовать сам текст, прибегая к проверенным фактам и документам, сопоставляя и рассматривая неслучайные мемуарные совпадения, чтобы таким образом приблизиться к прототипу Воланда и других персонажей, которые, несомненно, были, как, впрочем, и тот персонаж, со спора о котором начинается книга Булгакова.

4

Эта книга была закончена в Вальпургиеву ночь 2019 года.

Примечания

1. Milne L. The Master and Margarita: A comedy of victory. Birmingham, 1977, p. 50; Фиалкова Л.Л. К генеалогии романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. С. 532—537, Rzhevsky L. Pilate's sin: Cryptography in Bulgakov's novel «The Master and Margarita». Canadian Slavonic Papers, Ottawa, 1971, vol. 13, 1, p. 15—10; Бэлза И.Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты» // Контекст-1978. С. 175—185; Утехин Н.П. «Мастер и Маргарита» М. Булгакова: Об источниках действительных и мнимых // Рус. лит. 1979. № 4. С. 97—102.