Звездочёт и петушок

Двойником Петра как райского вратаря, каменщика и рыболова явлен в романе персонаж, наделённый атрибутами петуха. Петух как поющая птица, глашатай — предвестник письменного текста¹, помощник писаря. Говорящий и пишущий в «Мастере и Маргарите» — креативная пара, объединяющая героев-протагонистов, сотворяющих священную, драгоценную ложь (литературу) взамен олицетворённой правды, казнённой на Лысой горе. Сотрудничество говорящего и пишущего обеспечивает «алиби» творимой лжи и даёт читателю необходимую веру в истинность этой лжи.

Помимо Афрания, тайного стража и помощника прокуратора и его столь же тайного недоброжелателя, в романе появляется и настоящий «горластый дрессированный петух», чей радостный крик, возвещающий, «что к Москве с востока катится рассвет» (5: 154), спасает от неминуемой и страшной гибели финдиректора Варьете Римского. В другом романе (ершалаимском) другой «петушок» (Афраний) окончательно губит римского администратора (Понтия Пилата), не сдержавшего своего намерения спасти доверившегося ему мудреца. «Петушиный» сюжет в «Мастере и Маргарите» — перевод пушкинской Сказки о золотом петушке. Петушок у Пушкина — подарок Дадону от звездочёта-скопца, залог договора звездочёта с царём. Пропавший договор фигурирует в гл. 10 [«Вести из Ялты»] (договор, составленный исчезнувшим Стёпой Лиходеевым с гастролирующим магом). В гл. 14 Римский играет роль звездочёта («седой как снег, без единого чёрного волоса старик» (5: 154); ср. «в сарацинской шапке белой, весь как лебедь поседелый, старый друг его скопец»²) и одновременно гибнущего Дадона/Пилата (девица с развратным голосом исполняет роль шемаханской царицы, ставшей причиной гибели пушкинского царя). Одновременно с Римским гибнет и администратор Варенуха. Знаком многосмысленности происходящего является истолкование Варенухой в гл. 10 «Ялты», откуда телеграфирует Стёпа, как чебуречной, открывшейся в Пушкине. В гл. 14 знаками пародии, взывающей к узнаванию, являются многократно повторяющиеся слова «зачем-то», «какой-то», «почему-то», полночный бой часов («креативная» временная отметка, знак повтора и остановки времени), ложь Варенухи, его же слова «Догадался, проклятый!» (5: 153), адресованные через голову изображённого адресата (Римского) читателю (это он должен разгадать загадку происходящего, как Римский разгадывает загадку Варенухи). Кроме того, знаком шифра являются очевидные пародийные переклички с именами ершалаимских персонажей³. Отношения, связывающие московский текст с ершалаимским, — знак отношений, связывающих московский текст с другими источниками.

Реплика повествователя в адрес петуха — название гл. 14 («Слава петуху!»). Ещё одно косвенное упоминание о петухе содержится в гл. 12, в таких-то мало понятных, полуслепых, но разудалых словах» такого-то невероятного, ни на что не похожего по развязности своей марша», исполняемого под занавес сеанса в Варьете:

Его превосходительство
Любил домашних птиц
И брал под покровительство
Хорошеньких девиц!!!

Эти слова — элемент автоописания текста; «его превосходительство» здесь — и Воланд, в костюме которого скрывается автор, и царь Дадон, желающий владеть и птицей, и девицей.

Бенефисом петушка является пьеса Булгакова «Багровый остров», где «птичий» персонаж подчёркнуто удвоен: это и «проходимец при дворе» туземец Кири-Куки (у Пушкина петушок кричит «кири-куку»), обряженный в перья, что фабульно мотивировано его туземным происхождением, а для непосвящённого Саввы Лукича требует дополнительных пояснений и потому обращает на себя подчёркнутое внимание, и «семисотрублёвый попугай» лорда Гленарвана. Первого «по совместительству» играет сам автор «Багрового острова» Дымогацкий/Жюль Верн, второго — театральный монтажёр Метёлкин (он же «по совместительству» слуга Паспарту). Слуга-попугай-монтажёр Метёлкин, монтирующий декорации с помощью невидимого и загадочного Володи (из уст Метёлкина то и дело раздаётся призыв «Володя!», что является анаграммой слова «дьявол») — кровный родственник искусного монтировщика «фактов» Афрания и монтажёра-повествователя «Мастера и Маргариты». Роман смонтирован автором из фактов собственной биографии, биографий друзей и коллег по цеху, искусно соединённых с художественными фактами, почерпнутыми из литературной сокровищницы. Приём монтажа («наплыва», описанного Тыняновым в связи с языком кино и им же разыгранным в «Подпоручике Киже») разоблачён пишущим в монтаже фрагментов (см. соединительные швы-наплывы на границах гл. 1/2, 2/3 и т. д.). Но этот эксплицитный монтаж — сигнал монтажа имплицитного, знак читателю, указывающий на непрерывность игры на как будто случайных совпадениях, подчёркивающих «сделанность», искусственность изображённой реальности, её подменный, репрезентативный характер.

К «петушкам» следует причислить «опереточного» Шервинского («Белая гвардия») и Петеньку Долгорукова («Последние дни»). Оба персонажа имеют определённое отношение ко лжи: Шервинский постоянно что-то сочиняет⁴, Долгоруков является автором пасквиля на Пушкина. Кроме того, у Шервинского чудесный баритон, он поёт, Долгоруков хром (ср. с Маркизовым и петухом в «Адаме и Еве»). Значимыми являются имена персонажей («Шервинский» связано с «червоной»/красной «мастью», имя Долгорукова — Пётр)⁵.

Петушок у Пушкина — дар звездочёта царю. У Булгакова Пилат называет себя сыном короля-звездочёта, что является контаминацией двух смыслов: фабульного (компетенция самого персонажа) и сюжетного (компетенция автора и читателя). Сыном короля-звездочёта Пилата называет майнцкая легенда, которая могла послужить одним из источников образа⁶. Но король-звездочёт — ещё и один из костюмов автора романа, чьим двойником в тексте является персонаж с петушиными атрибутами. Петушок у Булгакова — незаменимый адъютант-переводчик, оказывающий дорогие тайные услуги и наделённый способностью мимикрировать. Профессия звездочёта знакома Воланду, который в гл. 1 именно по звёздам предсказывает судьбу Берлиоза. Романный Пилат — сын звездочёта-мастера, создавшего его как литературного героя. Воландово составление гороскопа по звёздам в гл. 1 («Раз, два... Меркурий во втором доме... луна ушла... шесть — несчастье... вечер — семь...» (5: 16)) — знак одной из профессий автора как скрытого и взывающего к читательскому «разъяснению» героя своего же романа.

Примечания

1. Письменный текст в «Мастере и Маргарите» сродни сокровищу, золоту.

2. Пушкин 1977. Т. 4. С. 362.

3. Финдиректор Римский и администратор Варенуха отсылают к римскому администратору Пилату.

4. О вранье Шервинского см.: Ерыкалова 1994: 49—51.

5. Персонаж подобной «породы» встречается и в гофмановских «Эликсирах дьявола». Это цирюльник Пьетро Белькампо (он же Петер Шёнфельд), чьи «художества» помогают главному герою мимикрировать. Вот его портрет: «Остренький красный нос, пара малюсеньких, но блестящих глазёнок, продолговатый подбородок и к тому же торчащий пудренный кок <...> пламенеющий жилет с двумя внушительными цепочками часов» (Гофман 1994: 84).

6. Галинская 1986: 73.