2.3. Театральный мир

Как замечает П. Марков, в «Театральном романе» М. Булгаков «с необыкновенным мастерством гиперболизирует организационные и бытовые неполадки Художественного театра, перерастающие в недостатки театра вообще, и с прелестным юмором нарочито преувеличивает отдельные характеры, над которыми не менее весело иронизировали внутри театра» (Марков 1971, с. 84).

Данный раздел посвящен именам собственным, связанным с «театральными» персонажами. Практически в каждом из этих персонажей угадываются черты того или иного реально существовавшего лица.

Иван Васильевич

Имя русского царя Ивана Васильевича Грозного (1530—1584) не раз появлялось на страницах булгаковских произведений (см. пьесы «Блаженство» (1934), «Иван Васильевич» (1935)). Тема Грозного тщательно разрабатывалась писателем и интересовала его прежде всего как тема «неограниченного деспотизма» (Бабичева 1988, с. 135).

Если в пьесах фигурирует царь как исторический деятель, то в «Театральном романе» под именем Ивана Васильевича М.А. Булгаков выводит К.С. Станиславского. Номинация «Иван Васильевич» настолько хорошо известна из курса истории государства Российского, что она неминуемо рождает у читателя должные ассоциации, и ее по праву можно отнести к разряду имен-антономасий. «Иван Васильевич» ассоциируется с такими качествами, как деспотизм и самодурство. Именно эти качества подчеркивает М.А. Булгаков в персонаже и его прототипе.

К.С. Станиславский действительно доставлял немало трудных и порой горьких минут актерам и самому Булгакову-драматургу. Как отмечает А. Смелянский, «Станиславский безудержно экспериментировал, доводя до исступления актеров, которые, как им казалось, уже все умеют» (Смелянский 1989, с. 247). Актер М. Яншин, репетировавший с К.С. Станиславским и в «Мертвых душах» и в «Мольере», через много лет вспомнит: «Репетиции К.С. были трудные, утомительные, иногда мучительные для актера... Мы старались избежать репетиций со Станиславским, уклоняться от работы с ним. Сейчас об этом не принято вспоминать, но так бывало» (Там же).

Аристарх Платонович

В образе Аристарха Платоновича угадываются черты В.И. Немировича-Данченко. Намек на занимаемую В.И. Немировичем руководящую должность прослеживается в имени персонажа «Аристарх» (из греч. Аристархос: аристос лучший + архо повелевать, руководить (Суперанская, с. 271)). М. Булгаков мастерски высмеивает «лучшего руководителя», обладающего «необыкновенным талантом» управлять театром и при этом практически постоянно пребывать в заграничных поездках (в имени и отчестве персонажа специально заложено нечто иностранное, непривычное для русского слуха, в отличие от типично русской номинации другого руководителя Независимого театра Ивана Васильевича). Не менее комично выглядит в отчестве персонажа имя «Платон», которое ассоциируется с именем древнего философа и намекает на «мудрость» Аристарха Платоновича, сумевшего, например, решить «загадку роли Ксении». Решение этой загадки состояло в том, что актриса «не должна выходить из средних дверей, а сбоку, там, где пианино» (415).

Поликсена Васильевна Торопецкая

В образе Поликсены Васильевны Торопецкой запечатлена сестра Е.С. Булгаковой Ольга Сергеевна Бокшанская, вошедшая в историю МХАТа как секретарь В.И. Немировича-Данченко.

Имя Поликсена (от греческого polyxene — «гостеприимная» (Петровский, с. 241), буквально, «принимающая много гостей») отражает одну из главных обязанностей О.С. Бокшанской — принимать бесчисленное количество посетителей. Выбор имени мог быть также обусловлен легендой об Ахилле и троянской царевне Поликсене (в таком случае писателем осуществляется перенос образа). Поликсена после смерти Ахилла «следует за ним в могилу либо из любви к нему, либо по требованию его тени» (Брокгауз и Ефрон, т. 4, с. 399). Таким образом, номинация персонажа скрывает в себе тонкий намек на одно из основных «секретарских» качеств Ольги Сергеевны — беспредельную преданность по отношению к своему руководителю, «не идущую ни в какое сравнение с домашними и родственными обязанностями булгаковской «кумы, сестренки и благодетельницы» (Смелянский 1989, с. 403).

Неслучаен и выбор отчества царицы «предбанника» (Василий — от греч. basileus — царь (Петровский, с. 86)). Театральный ум, умение быть исследователем всех психологических тонкостей «самой сложной машины на свете» ставили О. Бокшанскую в особое положение. «Предбанник» во многом готовил то или иное решение, которое потом отзывалось на общем положении дел. Таким образом, скромная должность секретаря в мхатовской истории 20—30-х годов превратилась в силу почти демоническую» (Смелянский 1989, с. 403).

Отличала О. Бокшанскую и необыкновенная энергичность, которая не осталась незамеченной М.А. Булгаковым. Торопецкая (торопиться — «делать что-нибудь быстро, спешить») успевает в одно и то же время печатать пьесу Максудова, отвечать на звонки, ставить печати, а в течение коротких пауз пудриться и «говорить в телефон какой-то Мисси» (414).

Августа Авдеевна Менажраки

«Стойкая женщина и настоящий секретарь» Августа Авдеевна Менажраки скрывает в себе черты Рипсимы Карповны Таманцевой.

На знаменитой сатирической мхатовской фреске, схематично показывающей расстановку фигур в театре, с разных сторон от К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко изображены два секретаря — Рипсимэ Таманцева с ни от кого не скрываемым трезубцем в руках и Ольга Бокшанская с секирой, спрятанной за спиной. Таким образом, через оружие художник отметил манеру поведения обеих женщин. В отличие от Бокшанской, тонко чувствовавшей ситуацию и действовавшей осторожно, Таманцева, будучи более прямолинейной, «производила свою работу гораздо менее искусно, ...что не мешало ей готовить «маленькие перевороты», то и дело сотрясавшие театр» (Смелянский 1989, с. 404).

В фамилии Менажраки отчетливо слышится слово, производное от «жрать», что вызывает различные ассоциации (например, меня-жраки), вполне оправданные контекстом, поскольку Августа Авдеевна — «дама с властным лицом южного типа» — готова буквально «сожрать» своих подчиненных (ср., эпизод с рассылкой курьеров). Фамилия построена по модели «русское мотивирующее слово + заимствованный формант, сообщающий имени собственному иностранное звучание».

Имя Августа — «из лат. аугаста, священная — эпитет Юноны, Немезиды; почетный титул супруги, матери, дочери римского императора» (Суперанская, с. 215). Рипсима Карповна, работавшая секретарем у такой величины, как К.С. Станиславский, безусловно, заслуживала подобный титул, а следовательно, персонаж по праву именуется Августой.

Фома Сергеевич Стриж

В образе Фомы Сергеевича Стрижа запечатлены черты И.Я. Судакова. Его дочь Е.И. Ланская вспоминала: «Я опубликовала свою пьесу под псевдонимом «Щеглов».

— Щеглов — потому, что ваш муж, известный актер, а ныне директор Малого, — Коршунов?

— Нет, потому, что Булгаков в «Театральном романе» вывел моего отца под фамилией Стриж. Стриж — это Судаков, он очень узнаваем — с его энергией, с его неукротимостью... Правда, это шарж, но это был он. Так что мой отец — Стриж, а я — Щеглов...» (Старкова Е. Сфера Екатерины Еланской // «Аргументы и факты», 1996, № 50, с. 8).

И.Я. Судаков, подобно быстрому и юркому стрижу, обладал завидной энергией. Как отмечает А. Смелянский, «в конце августа в документальную историю романа с театром входит едва ли не основной ее персонаж — Илья Яковлевич Судаков. Впрочем, слово «входит» в данном случае не годится: Судаков в работу ворвался, мгновенно оценил ситуацию и взял дело в свои энергичные руки» (Смелянский 1989, с. 64). По воспоминаниям Павла Маркова: «Энергичный, страстный и подчас прямолинейный Судаков действовал темпераментно, заражал порою внезапным и неожиданным предложением» (Марков 1971, с. 78).

Антон Антонович Княжевич

Прототипом «заведующего приемом пьес» Антона Антоновича Княжевича являлся Василий Васильевич Лужский, «актер и один из руководителей МХАТа, принимавший активное участие в судьбе булгаковской пьесы «Белая гвардия» (Лосев 1998, с. 498).

В рукописи «заведующий распорядком пьес» первоначально именовался Федором Павловичем. М.А. Булгаков изменил модель, по которой созданы имя и отчество Княжевича, чтобы максимально приблизить ее к модели имени-отчества его прототипа (ср.: Василий Васильевич → Антон Антонович).

Фамилия персонажа прекрасно вписывается в общие контуры его характера. «Приятнейший человек» (В.В. Лужский «усиленно «обаял» людей» (Марков 1971, с. 89)) из «чрезвычайно приятно обставленного кабинета» с «приятнейшим креслом» явно ощущает себя князьком в своем небольшом театральном владении.

Примечательно, что персонаж назван не Князевым, не Князьковым и не Княжевским, а именно Княжевичем. М.А. Булгаков использует формант -евич, тем самым подчеркивая значимость Антона Антоновича как истинного представителя княжеского рода (ср.: Рюрикович, Ольгович, Ярославич).

Патрикеев

Прототипом Патрикеева был актер МХАТа М.М. Яншин, который в свое время предал М.А. Булгакова, нелестно отозвавшись о нем в одном из интервью прессе. Сам М. Яншин этот поступок отрицал и якобы очень переживал о случившемся. Однако Михаил Афанасьевич предательства не простил и на страницах своего произведения наградил «необыкновенно ловкого в жизни» (479) актера фамилией Патрикеев, которая перекликается с именованием популярной героини русских народных сказок Лисы Патрикеевны и несет в себе семы «хитрый», «изворотливый».

Настасья Ивановна Колдыбаева

В списках Елены Сергеевны тетушка Ивана Васильевича Настасья Ивановна Колдыбаева соотнесена с Марией Петровной Лилиной — актрисой МХАТа, женой К.С. Станиславского (Лосев 1998, с. 510).

В данном случае отчество прототипа «Ивановна» заменяется писателем на «Петровна». Это характерный для М.А. Булгакова способ криптографирования (ср., в «Белой гвардии» Иванов → Петров, см. гл. 1, ст. «Генерал Петров»).

Не случаен и выбор фамилии персонажа. М.П. Лилина имела большое влияние на К.С. Станиславского. Ее мнение учитывалось при решении судеб актеров, режиссеров и сценаристов. Для некоторых из них Мария Петровна была труднопреодолимым препятствием, что и отразилось в данной персонажу фамилии (ср., «колдоба, колдыбань — большая крутая ямина с водою. Колдобистый путь — ямистый, выбоистый и залитый по ямам водою» (Даль, т. 2, с. 136)).

Петр Петрович Бомбардов

Елена Сергеевна отмечала: «Бомбардов — лицо собирательное, тут и Миша сам, и молодые актеры — лучшие» (цит. по: Лосев 1998, с. 498).

Для имени и отчества персонажа М.А. Булгаков выбрал одно из наиболее распространенных русских имен, имя «Петр», являющееся типичным репрезентантом русской нации (ср. выражения, содержащие имена «Вася, Петя, Коля» и отыменные фамилии «Иванов, Петров, Сидоров», которые употребляются в значении «обычный, заурядный человек, всякий, каждый, первый встречный»). Таким образом писатель подчеркнул типичность, собирательность этого лица.

Исследуя происхождение необычной фамилии «Бомбардов», В.И. Немцев утверждает, что М.А. Булгаков был хорошо знаком с альбигойской ересью и что ему, несомненно, должен был быть известен следующий факт: «Рыцарь Бернард Сиккари де Марведжольс создал великое произведение французской литературы «Песнь об Альбигойском крестовом походе», которая считается второй по значимости после «Песни о Роланде»... Замечательно, что рукопись эта принадлежала некоему Базилю де Бомбарду» (Немцев 1999, с. 89). Если согласиться с гипотезой, выдвинутой В. Немцевым, фамилия персонажа образована от антропонима французского происхождения «де Бомбард» с помощью русского словообразовательного форманта -ов.

Маргарита Петровна Таврическая

Прообразом Маргариты Петровны Таврической послужила Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, входившая в группу основоположников МХАТа. С О.Л. Книппер-Чеховой у М.А. Булгакова сложились очень теплые отношения. Не случайно в «Театральном романе» актриса выведена под именем Маргариты. В творчестве писателя в это имя привнесены положительные семы; оно ассоциируется с такими качествами, как красота, благородство, возвышенность и даже царственность.

Нетрудно объяснить и выбор фамилии персонажа. О.Л. Книппер-Чехову многое связывало с Ялтой, расположенной на Крымском полуострове. Греческое название Крыма — Таврида → Таврическая (ср., осваивавший Крым князь Г. Потемкин получил прозвание Потемкин-Таврический).

Митя Малокрошечный

Прототипом Мити Малокрошечного был председатель месткома МХАТа Сергей Алексеевич Саврасов. К сожалению, не сохранилось никаких воспоминаний о С. Саврасове, и потому трудно определить, чем именно был вызван такой выбор фамилии для персонажа. В номинации «Малокрошечный» комический эффект достигается путем возведения в квадрат одного и того же качества: мало + крошечный (очень маленький).

Антон Калошин

Прообразом Антона Калошина (по спискам Елены Сергеевны) являлся секретарь партячейки МХАТа Иван Андреевич Мамошин (Лосев 1988, с. 516). В данном случае наблюдается замена основы фамилии прототипа на другую, несущую в себе заряд иронии.

М.А. Булгаков награждает своего персонажа нелестной характеристикой: «Ближайший друг и собутыльник Антон Калошин помогает разбираться Малокрошечному в вопросах искусства. Это, впрочем, и немудрено, ибо до работы в театре Антон служил в пожарной команде, где играл на трубе» (476).

Авторская ирония явно прослеживается в сопоставлении Калошина (с его нелепой фамилией) и вопросов искусства, в которых он помогает разбираться на правах человека, игравшего на трубе в пожарной команде, а следовательно, имеющего непосредственное отношение к искусству. Кроме того, фамилия Калошин является тонким намеком на партийную деятельность Мамошина, поскольку, как известно, калоши имели ярко-красную прокладку.

Любопытно, что в партийной организации театра очень хорошо относились к М.А. Булгакову. Зачем понадобилось имевшему стольких врагов писателю иронизировать над людьми, не только не сделавшими ему ничего плохого, но и активно содействовавшими продвижению его пьесы в театре, остается загадкой для исследователя.

Филипп Филиппович Тулумбасов (Филя)

Анализ функционирования собственных имен в творчестве М.А. Булгакова показывает, что имя Филипп воспринималось писателем со знаком «плюс» и соотносилось в первую очередь с такими качествами, как мудрость и благородство. Этим именем М.А. Булгаков нарекал только положительных персонажей (ср.: Филипп Филиппович Преображенский из повести «Собачье сердце», Филипп Филиппович Тулумбасов из «Театрального романа»).

По свидетельству Е.Е. Шиловского, созданный с необыкновенной теплотой и любовью образ Филиппа Филипповича Тулумбасова вобрал в себя характерные черты администратора Художественного театра Федора Николаевича Михальского (Колесова 1996, с. 74). В данном случае в именах прототипа и персонажа — Федор и Филипп — очевидно наличие начального Ф.

Не исключено, что Тулумбасов — образ собирательный. Л. Яновская высказывает предположение о возможности существования еще одного прототипа Фили. Исследователь обращается к владикавказскому периоду жизни писателя и приводит программу вечера «А.С.Пушкин» от 26 октября 1920 года. «Внизу программы слова: «Администратор Филь». Так, может быть, — пишет Л. Яновская, — администратор Филя в «Театральном романе» не полностью принадлежит Художественному театру?» (Яновская 1983, с. 66). Данное предположение кажется вполне реальным. Тем более что «солидная», раскатистая фамилия Тулумбасов имеет неславянское происхождение и, наверняка, является отголоском Владикавказа.

Кавказская линия явно прослеживается в ономастическом творчестве М.А. Булгакова. Например, в одной из ранних редакций «Мастера и Маргариты» — «Консультант с копытом» — встречается фамилия Педулаев (в последней редакции персонаж стал Римским). Любопытно то, что свою первую пьесу «Братья Турбины», написанную и поставленную во Владикавказе, М.А. Булгаков создал в соавторстве с неким Пейзулаевым (ср., Пензулаев → Педулаев).

Тюркской ономастикой навеяно и происхождение фигурирующей в «Тетради 1» — самой первой редакции «Мастера и Маргариты» — фамилии актрисы Вари Чембунчи (Чудакова 1976, с. 229). Впоследствии М.А. Булгаков изменил замысловатое и совершенно непонятное русскоязычному читателю сочетание звуков, входящих в данный антропоним, и уже в последней редакции романа среди писателей пляшет Чердакчи. Комический эффект здесь достигается путем построения фамилии по модели «русское мотивирующее слово (в данном случае слово имеет тюркскую этимологию: тат. čardak — «балкон» (Фасмер, т. 4, с. 326)) + нерусский (тюркский) формант». Этот же способ используется писателем в «Театральном романе» при создании фамилии Менажраки (ср., у Козьмы Пруткова — фамилия Разорваки).

Людмила Сильвестровна Пряхина

Прототипом Людмилы Сильвестровны Пряхиной послужила артистка МХАТа Лидия Михайловна Коренева. В апреле 1935 года Елена Сергеевна сделает следующую дневниковую запись: «В минуты хорошего расположения духа [Булгаков — О.У.] показывает, как играет Коренева — очень смешно. Безнадежно отвратительна!» (цит. по: Чудакова 1988, с. 418). Все свои мысли и эмоции по поводу «одаренности» Л. Кореневой Булгаков выплеснул на страницы «Театрального романа», описывая артистку Пряхину.

В именах прототипа и персонажа, Лидия и Людмила, отмечается наличие начального Л (возможно, писатель, шифруя имя, основывался и на созвучии имен Лида / Люда).

Номинация персонажа приобретает несколько комичное звучание из-за сочетания несочетаемого: экзотического отчества Сильвестровна и русской фамилии Пряхина. Фамилия намекает на необыкновенный дар Людмилы Сильвестровны Пряхиной, а в ее лице и Л. Кореневой, прясть тонкие нити театральных интриг.

Евлампия Петровна

За образом режиссера Евлампии Петровны стоит актриса и режиссер Екатерина Сергеевна Телешева. В номинации персонажа сохранено присутствующее в имени прототипа начальное Е (Екатерина — Евлампия).

Имя Евлампия (из греч. Эулампос: эу хорошо + лампо светить, сиять (Суперанская, с. 175)) обрамляет блестящий образ «царственной дамы с царственным лицом и бриллиантовыми серьгами в ушах» (389).

Аврора Госье

Вероятно, внешний облик художницы Госье, светлые волосы которой «то загорались, точно их подожгли, то потухали и становились как пепел» (497), рождал в воображении М.А. Булгакова образ богини утренней зари — Авроры. Не исключено, что именно такие волосы были у художницы Нелли Стругач, которая являлась прототипом Авроры Госье.

Номинация персонажа приобретает иностранное звучание. При этом в ней сохраняется не столько этнический показатель (ср.: Ядвига → Ванда («Белая гвардия»), Арон → Абрам («Тайному другу»)), сколько легко улавливаемый в именовании прототипа «нерусский» элемент. Этот способ криптографирования используется писателем и при создании антропонимов Оскар Романус (прототип — Борис Львович Израилевский) и Илья Иванович Рудольфи (прототип — Исай Григорьевич Лежнев). В последнем случае в именах прототипа и персонажа (Исай — Илья) также можно отметить наличие начального И.

Иван Александрович Полторацкий

Прообразом председателя режиссерской корпорации Ивана Александровича Полторацкого является режиссер Василий Григорьевич Сахновский. Номинация персонажа не раскрывается ни в литературном, ни в биографическом контексте, поэтому нам трудно определить, чем именно был обусловлен выбор М.А. Булгакова. Можно только отметить стремление писателя к созданию эффекта узнаваемости: в фамилиях Сахновский / Полторацкий перекликаются словообразовательные форманты -ский / -цкий.

Благосветлов

В списках прототипов, составленных Е.С. Булгаковой и Е.Е. Шиловским, не указывается, кто именно являлся прообразом молодого актера Благосветлова. Можно предположить, что им был молодой актер МХАТа Б.Г. Добронравов, игравший в «Днях Турбиных» Мышлаевского. Главным доказательством верности нашего предположения служит фамилия персонажа, которая так же, как и фамилия его возможного прототипа, включает два корня (Добронравов — Благосветлов) и несет на себе ярко выраженный семинарско-церковный отпечаток.

Петя Дитрих

Прототипом художника Пети Дитриха был Петр Владимирович Вильямс, талантливый театральный художник, автор декораций к булгаковским пьесам «Мольер» и «Последние дни», близкий друг М.А. Булгакова (Лосев 1998, с. 505).

В номинации персонажа зафиксировано имя прототипа (Петр), а также сохранен присутствующий в фамилии этнический показатель (Вильямс и Дитрих — типичные германские фамилии).

Шлиппе

— Неужели вы понесете ее [пьесу — О.У.] в театр Шлиппе? (453).

Е.С. Булгакова полагала, что в данном случае имелся в виду театр Ф.А. Корша (Лосев 1998, с. 513).

В обеих фамилиях — Корш и Шлиппе — очевидно прослеживаются германские корни. Кроме того, можно отметить явную звуковую перекличку этих антропонимов, в состав которых входит звук [Ш].

Клинкер

Е.С. Булгакова соотносит драматурга Клинкера с драматургом В.М. Киршоном (Там же, с. 515).

В фамилиях Клинкер и Киршон так же, как и в предыдущих примерах, отмечается германское происхождение и наличие созвучия (повторяются звуки [К], [И], [H], [Р]).

Федор Владимирович

Прототипом Федора Владимировича являлся старейший актер МХАТа Владимир Федорович Грибунин. Номинация персонажа представляет собой перестановку имени и отчества прототипа (Владимир Федорович → Федор Владимирович).

Герасим Николаевич Горностаев

Прообразом Герасима Николаевича Горностаева послужил Николай Афанасьевич Подгорный. В рассматриваемом примере имя прототипа переходит в отчество персонажа (Николай → Николаевич); сохраняется созвучие фамилий, в которых можно выделить общую часть (Подгорный —Горностаев).

Имя персонажа Герасим (из греч. Герасимос: герасос почтенный, герасимос почетный, герас почесть (Суперанская, с. 156)) отражает положение Н.А. Подгорного во МХАТе, где он являлся заведующим труппой и одним из ведущих актеров.

Гриша Айвазовский

В образе Гриши Айвазовского запечатлены черты Павла Григорьевича Антокольского. В данном случае отчество прототипа становится именем персонажа (Григорьевич → Гриша).

Кроме того, эффект узнаваемости достигается путем использования фамилии известного художника, созвучной фамилии прототипа. В антропонимах Антокольский / Айвазовский отмечается общее начальное А, один и тот же словообразовательный формант -ский и одинаковое количество слогов.

Ксаверий Борисович Ильчин

Прототипом режиссера Учебной сцены Независимого Театра Ксаверия Борисовича Ильчина являлся режиссер МХАТа Борис Ильич Вершилов.

Здесь М.А. Булгаковым используется интересный способ криптографирования: имя и отчество прототипа (Борис Ильич) отражены в отчестве и фамилии персонажа (Борисович Ильчин). При этом патроним Ильич с помощью небольшой перестановки букв (ч и и) и добавления конечного н приобретает естественную форму фамилии.

Миша Панин

В Мише Панине (Михаил Алексеевиче Панине) узнаются черты заведующего литературной частью Павла Александровича Маркова.

В принадлежащих прототипу и персонажу номинациях присутствует некоторое созвучие: Паша / Миша, Александрович / Алексеевич, а также очевидно прослеживается перестановка инициалов П.А.М. → М.А.П.

Мисси

В. образе Мисси запечатлены черты Елены Сергеевны Булгаковой. Кокетливо звучащее, созданное на иностранный манер имя Мисси очень напоминает собой усеченную форму от «миссис» — вежливого английского обращения к замужней даме. Красивая и элегантная миссис Булгакова, нередко присутствовавшая на приемах в Американском посольстве и постоянно вращавшаяся в кругах, где бывали иностранцы (см. Булгакова 1990, с. 87, 111), вполне заслуживала такого обращения.

Алёша

Прототипом Алеши, «малого лет семи с необыкновенно надменной физиономией, вымазанной соевым шоколадом» (426), является Сергей Шиловский — младший сын третьей жены писателя, Е.С. Булгаковой. М.А. Булгаков очень привязался к Сереже и испытывал к мальчику самые теплые чувства.

Имя «Алеша» для Михаила Афанасьевича было связано с чем-то очень близким и родным (см. гл. 1, ст. «Алексей Турбин»), а потому могло быть подарено только очень дорогому персонажу. Примечательно то, что в исследуемых нами произведениях больше нет ни одного Алексея или Алексеевича.

Андрей Андреевич

Прообразом Андрея Андреевича, первого помощника режиссера в театре, был Николай Николаевич Шелонский.

В номинации персонажа писатель сохраняет модель, по которой построены имя и отчество прототипа. Это характерный для М.А. Булгакова способ криптографирования (ср., в «Белой гвардии»: Николай Николаевич Сынгаевский → Виктор Викторович Мышлаевский, Николай Николаевич Судзиловский → Илларион Илларионович Суржанский; в «Театральном романе»: Василий Васильевич Лужский → Антон Антонович Княжевич).

Повторение одного и того же ономастического элемента в имени и отчестве персонажа — излюбленный булгаковский прием создания номинаций даже в тех случаях, когда имя и отчество прототипа соответствует другой модели или же когда у персонажа вообще нет прототипа.

Так, в повести «Собачье сердце» находим имена Филипп Филиппович Преображенский (Николай Михайлович Покровский; здесь и далее в скобках указаны имена прототипов), Полиграф Полиграфович Шариков; в «Театральном романе» — Арнольд Арнольдович, Альберт Альбертович Клинкер (В.М. Киршон), Филипп Филиппович Тулумбасов (Федор Николаевич Михальский), Петр Петрович Бомбардов; в «Мастере и Маргарите» — Арчибальд Арчибальдович (Яков Данилович Розенталь).

С.В. Никольский высказывает предположение, что повторение одного и того же имени в имени и отчестве персонажа является свидетельством того, что какое-то качество героя как бы возводится в квадрат. Мы не станем оспаривать эту точку зрения (Никольский 1994, с. 37).

Возможно, что Филипп Филиппович Преображенский, как утверждает С.В. Никольский, — дважды погонщик лошадей и управляет чудовищным процессом (Там же).

Вполне вероятно, что в имени-отчестве Полиграфа Полиграфовича Шарикова, как считает В.И. Немцев, скрыт намек на тенденцию размножения подобных монстров (Немцев 1999, с. 86).

Не исключено также, что «мрачный и замкнутый» Петр Петрович («Театральный роман») являлся каменным человеком, а Арчибальд Арчибальдович («Мастер и Маргарита») представлял собой иностранца в квадрате и по сути своей был совершенно чужд советской действительности.

Но в данную теорию вписываются не все имена подобного рода, и строгой закономерности (как в вышеуказанном примере шифрования) здесь нет.

Думается, что в большинстве случаев М.А. Булгакову просто нравилась мелодика имени и он повторял его в отчестве.

Среди имен, фамилий и прозвищ, принадлежащих персонажам, за которыми стоят реально существовавшие лица, мы позволим себе выделить отдельную группу, включающую следующие антропонимы:

Ипполит Павлович (Качалов Василий Иванович; здесь и далее в скобках указываются прототипы персонажей),

Валентин Кондратьевич (Леонидов Леонид Миронович),

Гавриил Степанович (Егоров Николай Васильевич),

Демьян Кузьмич (Андрианов Иван Сергеевич),

Адальберт (Андерс Александр Александрович),

Аргунин (Хмелев Николай Павлович),

Елагин (Станицын Виктор Яковлевич),

Пеликан (Подобед Порфирий Артемьевич),

Скавронский (Ливанов Борис Николаевич),

Строев (Калужский Евгений Васильевич).

Данные номинации никак не проявляют себя в контексте романа и не намекают на имена прототипов. Однако при этом необходимо отметить тот факт, что перечисленные антропонимы легко узнавались в кругу мхатовцев.

Вероятно, они были созданы М.А. Булгаковым на основе каких-то внутритеатральных нюансов: в связи с прозвищами, бытующими среди актеров, исполняемыми ролями и т. д. К сожалению, эти нюансы с течением времени стерлись и стали неуловимыми для современного читателя.

Пожалуй, единственное, о чем могут свидетельствовать указанные имена, — это о форме называния того или иного сотрудника театра: уважительно — по имени и отчеству, неэмоционально — по фамилии, шутливо — с использованием прозвища.

Фамилии курьеров и подсобных рабочих

Гнобин. «Потом кто-то, наклонившись к полу сцены, кричал в пол, приложив руку ко рту щитком:

— Гнобин! Давай!

Тогда почти бесшумно все на сцене начинало уезжать в бок. <...>

— Гнобин! Стоп! — кричали на сцене. — Гнобин, дай назад!» (473).

В данном контексте Гнобин — тот, кого гнобят (от гнобити — «угнетать, притеснять» (Гринченко, т. 1, с. 295); гнобить — «мучить, отягощать кого-либо (обилием дел, забот)» (Словарь рус. нар. говоров, т. 6, с. 247)).

Круг любопытных ассоциаций вызывает фамилия Игнутов, в которой слышится гнуть, гнутый. Фразеологизм «гнуть спину» имеет ряд значений, среди которых: 1. «работать на кого-либо, быть у кого-либо в порабощении»; 2. «унижаться». Оба значения отражают положение дел не только Игнутова, но и других курьеров, которых беспощадно «гнет в бараний рог» Августа Авдеевна Менажраки.

Фамилия Кусков апеллирует к слову кусок и в так называемом «курьерском» контексте вызывает ассоциации с тем, кто подбирает куски (ср.: кусочник — «бранно, попрошайка, побируха» (Даль, т. 2, с. 230)).

Курьер Катков представляется как субъект, который катается по городу по любому требованию Августы Менажраки и на котором та же Августа Авдеевна «катается», пользуясь его бессловесностью и низким чином.

В фамилии услужливого «человека в петлицах» Клюквина прослеживается «ягодная» традиция, которая берет свое начало в творчестве Н.В. Гоголя. В данном случае можно привести в пример Артемия Филипповича Землянику («Ревизор») и вошедшее в речевой оборот понятие «клубнички» («Мертвые души»), обозначающее «что-нибудь нескромное, скабрезное, эротическое» (Ушаков, т. 1, с. 1378). Развесистая клюква — «шуточное обозначение небылиц, неправдоподобий, обнаруживающих полное незнакомство с предметом» (Там же, с. 1379). Вероятно, Клюквин не так прост, как вышеперечисленные курьеры. Не случайно Гавриил Степанович взывает к нему: «О душе, о душе подумайте Клюквин!»

Не являются выходцами из высших слоев общества разнорабочий Бобылев (бобыль — «безземельный, одинокий крестьянин-бедняк»), курьеры Баквалин, Бобков, Пакин, чьи фамилии звучат глухо по сравнению с номинациями таких личностей, как, например, Альберт Альбертович Клинкер (драматург), Филипп Филиппович Тулумбасов (администратор Художественного театра), Измаил Александрович Бондаревский (известный писатель). Следует заметить, что курьеры не имеют имен и отчеств, что также говорит об их социальном статусе (ср., Баклажанов).

Автор нагружает фамилии курьеров и обслуживающего персонала особым фонетическим оформлением (ср.: Баквалин, Бобылев, Бобков, Гнобин, Игнутов, Катков, Клюквин, Кусков, Пакин), что еще более подчеркивает личностную незначительность этих людей.

На страницах «Театрального романа» в разговоре Максудова и Ивана Васильевича упоминаются фамилии двух врачей — Янковского и Плетушкова.

профессор Янковский

Прообразом профессора Янковского, лечившего отца Максудова, послужил «любимый профессор Булгакова Феофил Гаврилович Яновский, знаменитейший и до революции и в советское время терапевт» (Яновская 1983, с. 27). В данном случае писатель прибегает к такому способу шифрования, как замена звука в исходной номинации. Этот способ использовался уже в ранних произведениях М.А. Булгакова. Как отмечает М. Чудакова, в рассказе «Записки на манжетах» за образами Шторна и Скарцева стоят литератор Георгий Петрович Шторм и имажинист Иван Иванович Старцев (Чудакова 1988, с. 124).

В «Белой гвардии» упоминается автор книги «Украинская грамматика» Игнатий Перпилло. Здесь обыгрывается реальная книга: Терпіло П. Украинська граматика. Киев, 1918. (Рогинский 1983, с. 579). Писатель опускает в фамилии протонима букву «т», заменяя ее инициалом имени, и удваивает «л» (П. Терпило → Перпилло).

Фонетические изменения обнаруживаются в «Белой гвардии» также в названиях улиц булгаковского Города. Киевская улица Мало-Подвальная представлена в романе как Мало-Провальная, Глубочица как Лубочица, Львовская как Ловская.

Плетушков

Ассоциации, которые вызывает фамилия Плетушков («плетухан — врун, выдумщик, враль; плетун — враль, вралья, сплетник; плетухать — пустословить, пустобаять, врать вздор» (Даль, т. 3, с. 127)), а также наличие в этой фамилии уменьшительно-ласкательного суффикса -ушк- способствуют созданию комического образа профессора медицины, к которому в разговоре с Максудовым настоятельно рекомендует обратиться Иван Васильевич.