В главе 2-й («Понтий Пилат») арестованный Иешуа Га-Ноцри на допросе у прокуратора дал путанные показания в отношении бывшего сборщика налогов.
Вначале бродячий философ назвал его «одним с козлиным пергаментом», который ходил за Иешуа и записывал его речи.
«—<...> Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной. <...>
— Нет, нет, игемон, — весь напрягаясь в желании убедить, заговорил арестованный, — ходит, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там написано, я не говорил. Я его умолял: сожги ты бога ради свой пергамент! Но он вырвал его у меня из рук и убежал».
Из этих высказываний Иешуа Га-Ноцри видно, что бродячий философ и Левий Матвей ранее не были знакомы, да и в описанный момент остаются далекими. Можно сказать, что бывший сборщик податей похож на поклонника Иешуа Га-Ноцри, который следит за своим кумиром, не приближаясь и не вступая в тесные отношения.
Затем бродячий философ поменял свои показания и назвал Левия Матвея спутником.
«— Левий Матвей, — охотно объяснил арестант, — он был сборщиком податей, и я с ним встретился впервые на дороге в Виффагии, там, где углом выходит фиговый сад, и разговорился с ним. Первоначально он отнесся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, — тут арестант усмехнулся, — я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово... <...>
— ...однако, послушав меня, он стал смягчаться, — продолжал Иешуа, — наконец бросил деньги на дорогу и сказал, что пойдет со мной путешествовать... <...>
— А он сказал, что деньги ему отныне стали ненавистны, — объяснил Иешуа странные действия Левия Матвея и добавил: — И с тех пор он стал моим спутником».
Из сравнения этих двух отрывков видно, что налицо явное противоречие. До встречи на дороге в Виффагии они друг с другом не были знакомы. А после встречи и разговора стали вместе путешествовать. Так когда же тогда Левий Матвей мог ходить за Иешуа Га-Ноцри и что-то записывать в козлиный пергамент? Получается: или герои вместе странствовали по дорогам Иудеи, или же бывший сборщик податей следовал за бродячим философом в каком-то городе, слушая проповеди Иешуа. На проселочных дорогах не всегда встречаются путники, и поэтому Га-Ноцри сложно было бы там проповедовать, а Левию Матвею записывать речи бродячего философа, обращенные к пустоте.
Наконец, в третий раз арестованный назвал бывшего сборщика податей сопровождающим. Что, конечно же, ближе ко второму определению — спутник и отличается от первого — «один с козлиным пергаментом».
«— У меня и осла-то никакого нет, игемон, — сказал он. — Пришел я в Ершалаим точно через Сузские ворота, но пешком, в сопровождении одного Левия Матвея, и никто мне ничего не кричал, так как никто меня тогда в Ершалаиме не знал».
Правда, в этом ответе Иешуа Га-Ноцри противоречит воспоминаниям Левия Матвея в главе 16-й («Казнь»). Бродячий философ пришел в Ершалаим один. Бывший сборщик податей физически не мог его сопровождать.
«Позавчера днем Иешуа и Левий находились в Вифании под Ершалаимом, где гостили у одного огородника, которому чрезвычайно понравились проповеди Иешуа. Все утро оба гостя проработали на огороде, помогая хозяину, а к вечеру собирались идти по холодку в Ершалаим. Но Иешуа почему-то заспешил, сказал, что у него в городе неотложное дело, и ушел около полудня один. <...>
Вечером Матвею идти в Ершалаим не пришлось. Какая-то неожиданная и ужасная хворь поразила его. Его затрясло, тело его наполнилось огнем, он стал стучать зубами и поминутно просить пить. Никуда идти он не мог. Он повалился на попону в сарае огородника и провалялся на ней до рассвета пятницы, когда болезнь так же неожиданно отпустила Левия, как и напала на него».
Таким образом, во 2-й главе на допросе у прокуратора Иешуа Га-Ноцри одновременно характеризовал бывшего сборщика податей и как близкого (спутник, сопровождающий), и как незнакомого человека (один с козлиным пергаментом).
Поэтому на вопрос: «Мог ли одновременно Левий Матвей быть спутником и незнаком с Иешуа Га-Ноцри?» — писатель Михаил Булгаков уверенно отвечает — да!
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |