Окружение: Евреинов и другие

Среди достижений Булгакова во Владикавказе надо считать близкое знакомство с литературной и культурной средой. Так случилось, что бывший административный центр обширной Терской области и важный пункт на дороге, являющийся своего рода воротами России, открывающимся и закрывающимся для всех пребывающих с Востока на Запад и обратно, — не потерял своего значения ни в годы Гражданской войны, ни после ее завершения. Заметим: что не каждому было дано общаться с известными в то время людьми российского общества. А Булгаков делал это по долгу службы. И что примечательно: еще начинающий литератор, сочинявший лишь статьи в местную газету и пьесы для провинциального театра, принимался в их компанию на равных, и его фамилия красовалась на афишах рядом с ними. Подобное общение не могло пройти незаметно для внимательного, благодарного ученика, который вскоре, в Москве, будет молчаливо, но законно принят в среду культурной элиты и получит возможность читать даже свои произведения. Без владикавказского опыта это вхождение состоялось бы совсем по-иному. Так, в прокуренной гостиной квартирной хозяйки Слезкина собрались на встречу с Николаем Николаевичем Евреиновым, поведавшим своим новым владикавказским знакомым «рассказы о приключениях и о своих украденных вещах». А потом рассказчик сел за рояль и поразил всех присутствующих своим лицедейством. Необычный музыкальный номер заставил всех стонать от смеха!

Н.Н. Евреинов (1885—1953) — известный русский художник, драматург, психолог, основатель театров и мастер лицедейства на столичной сцене Петербурга, вскоре эмигрирует во Францию и будет принят в Париже культурной элитой страны как видный французский театровед... Булгакову он запомнится «человеком с живыми глазами» и без гримас [6, т. 1: 483].

С юмором писал Булгаков и о приехавшем во Владикавказ Осипе Мандельштаме (1901—1938). Просто о взъерошенном сердитом человеке с чемоданом. Но в последующем все же представил его с высоко поднятой головой, как принца, хотевшего продать свою рукопись... В Москве у них сложились непростые отношения, но когда Анна Ахматова приехала из Ленинграда собрать деньги приговоренному к ссылке поэту, жена Булгакова Елена Сергеевна отдала ей все, что находилось в ее сумочке. Мандельштам был арестован в основном за свое стихотворение о «Кремлевском горце и его «тонкошеих» соратниках». Хозяин Кремля не мог ему простить оскорбительных слов:

...Что не казнь у него
То малина
И широкая грудь осетина!»...

Наверное, дело заключалось не только в том, что поэт выдал этническую тайну генерального секретаря, пожелавшего считаться грузином...

А далее Булгаков продолжал с юмором:

«Беллетрист Пильняк. В Ростов, с мучным поездом, в женской кофточке.

— В Ростове лучше?

— Нет, я отдохнуть!

— Оригинал — золотые очки» [6: 484].

Оригиналом слыл и Борис Андреевич Пильняк (1894—1938) по отцу немцу — из колонистов Поволжья Андрея Ивановича Вогау и матери — русской Ольги Ивановны Савиновой. Об этом говорят даже названия его романов: «Голый год». «Машины и волки», «Волга впадает в Каспийское море», «О, кей! Американский роман». За книгу «Красное дерево», якобы опубликованную без разрешения за границей, его сняли с должности Председателя Всероссийского союза писателей.

В советском литературоведении утверждалось, что Булгаков близко дружил с Пильняком в основном из-за схожих судеб. Их обоих критиковало и преследовало литературное начальство. Действительно, Пильняк дружил с Булгаковым, любил у них обедать (Елена Сергеевна славилась в Москве большой кулинаркой). Да, они были трижды женаты (кстати, сын Пильняка от третьей жены Б.А. Андроникашвили — это второй супруг актрисы Людмилы Гурченко). А в остальном были немалые отличия. Пильняк являлся самым издаваемым писателем в СССР. Если Булгакову так и не разрешили выехать за границу, то Пильняка этого права не лишили. За пребывание в Японии (об этом путешествии он написал книгу «Корни японского солнца») Пильняка арестовали по сфабрикованному обвинению в шпионаже и в 1938 году расстреляли. В 1956 г. реабилитировали.

Не забыл Булгаков в своих «Записках...» и о пребывании красного классика Серафимовича. Слушал даже его доклад и знал, наверное, близко, так как тот ставил на владикавказской сцене свою пьесу. Правда, упомянуть Эренбурга в «Записках...» забыл. Зато не забыл его Юрий Слезкин. В своем письме-статье из Владикавказа «Литература в провинции» он написал: «Рюрик Ивнев задержался во Владикавказе проездом. Прочел две лекции «О любви и смерти», напечатал стихи, продал пьесу... и укатил дальше. За ним проследовали в Россию Н.Н. Евреинов, Осип Мандельштам и Эренбург...» [6, т. 1: 604].

Не прошли бесследно для Булгакова и встречи с «местными товарищами». И многие из этих встреч сохраняют до сих пор интригу... и, прежде всего, потому, что оставили след в его жизни и творчестве.

Примечания

В основу этого раздела положены материалы Википедии, сайта Litra.ru, dic.academic.ru, lib.pushkinskijdom.ru