3. Фантастический мир и его атрибутивно-предметная структура

Фантастический мир представлен своими персонажами, знаками власти и их проявлениями в московском мире, в который они проникают для свершения зла и одновременно добра. Мистический мир обладает своими реалиями: Брокенские горы, Чертова кафедра, скалы, сова, воробей, крем, фалернское вино и др. Представители фантастического мира — Воланд, Коровьев, кот Бегемот, Азазелло, ведьма Гелла органически включены в московский повествовательный пласт, где они выступают в роли мстителей за свободную личность.

Фантастический мир, знаки его власти и проявления этой власти характеризуются квалификаторами мифологической силы: запах серы и смолы, сидел пустой костюм, разноцветие глаз у Воланда, жара при появлении Воланда, цветовая гамма красно-желтого и черного цветов как зрительный ореол Воланда и его свиты — отсветы ада: Кожу на лице Воланда как будто бы навеки сжег загар (гл. 22 «При свечах»); траурный плащ, подбитый огненной материей (гл. 18 «Неудачливые визитеры»); ...на артисте (Воланде. — О.В.) было только черное белье и черные же востроносые туфли (гл. 18). См. аналогичную колористическую гамму свиты: Азазелло — огненно-рыжий; Бегемот — здоровеннейший черный кот; Гелла — рыжая девица в вечернем черном туалете.

Мистика мира Воланда сопровождается метаморфозами номинаций, которые отражают сюжетные метаморфозы персонажей: смена функций, смена действий Воланда и его свиты, смена догадок создает номинативный калейдоскоп. Наряду с эпизодическими именами персонажей используются их стабильные именования, не зависимые от сюжетных поворотов романа. Константные имена основываются на неизменном идентифицирующем свойстве персонажа. Для Коровьева постоянным является признак клетчатости, который фиксируется в разных эпизодах: клетчатый тип, длинный клетчатый, развязный клетчатый, клетчатый Фагот; константой Бегемота является его «котовость»: котообразный толстяк; толстяк,.. смахивающий рожей на кота; толстяка,.. с кошачьей физиономией.

Речевое распространение бытийных именований признаками, которые относятся к внешнему облику персонажей, создается в основном по зрительно воспринимаемым чертам. Идентифицирующая номинация присоединяет к себе добавочную информацию о персонаже, которая легко сочетается с субъективно-оценочными определениями: Вот контракт... переводчик-гад подбросил... Коровьев в пенсне (гл. 9); Ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота, содрала с него шерсть и расшвыряла ее клочья по болотам. Тот, кто был котом,.. оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, какой существовал когда-либо в мире... Азазелло. Луна изменила и лицо его. Исчез бесследно нелепый безобразный клык, и кривоглазие оказалось фальшивым. Оба глаза Азазелло были одинаковые, пустые и черные, а лицо белое и холодное. Теперь Азазелло летел в своем настоящем виде, как демон безводной пустыни, демон-убийца (гл. 32).

Определение дает читателю ключ, помогающий глубже проникнуть в природу именования. Финальная номинация также тесно связана со зрительным восприятием мира, обуславливает ее развертывание в новое описание демонов и их словесных портретов. Изменение референтного описания персонажей опирается на их преображение — тот внешний облик, который был им свойственен до их включения в фантастический мир. Именование одних и тех же субъектов речи определяется необходимостью их разного обозначения в силу их природного и социального перевоплощения.

См. Таблицу № 3, в которой зафиксированы важнейшие параметры фантастического мира: реалии мира, представители мира, знаки власти их идентифицирующе-квалифицирующее описание.

Таблица № 3. Фантастический мир

Комментарии к таблице № 3

1. Фантастический мир существует вне времени и пространства, но обладает совокупностью предметных реалий, указывающих на принадлежность к мистическому потустороннему миру:

а) топонимические объекты: Брокенские горы, Чертова Кафедра: — Приближенные утверждают, что это ревматизм, — говорил Воланд, не спуская глаз с Маргариты, — но я сильно подозреваю, что эта боль в колене оставлена мне на память одной очаровательной ведьмой, с которой я близко познакомился в тысяча пятьсот семьдесят первом году в Брокенских горах, на Чертовой Кафедре (гл. 22).

«Брокен — вершина (1141 м) в горной цепи Гару в Сев. Германии, по поверью, излюбленное место ведьминских шабашей (die Brockenhexe — «брокенская ведьма»), место действия сцены «Вальпургиева ночь» в «Фаусте» Гете»... [Лесскис 1999, 362]. На скалы как местопребывание Воланда указывают и другие места в романе: Среди этих гудков откуда-то издалека послышался тяжкий, мрачный голос, пропевший: «...скалы, мой приют...» (гл. 10); Во-ланд осадил своего коня на каменистой безрадостной тоской вершине, и тогда всадники двинулись шагом, слушая, как кони их подковами давят кремни и камни... Тогда черный Воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся в провал, и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита (гл. 32);

б) магические предметы, например: Зеркало, через которое представители фантастического мира попадают в московский мир: Тут Степа повернулся от аппарата и в зеркале, помещавшемся в передней и давно не вытираемом ленивой Грушей, отчетливо увидел какого-то странного субъекта — длинного, как жердь, и в пенсне... Степа в тревоге поглубже заглянул в переднюю, и вторично его качнуло, ибо в зеркале прошел здоровенный черный кот и также пропал (гл. 7).

Червонцы, летящие во время сеанса черной магии в Варьете: Всюду гудело слово «червонцы, червонцы», слышались вскрикивания «ах, ах!» и веселый смех (гл. 12); Минут через пять смотрю: вместо червонца бумажка с нарзанной бутылки! (гл. 17).

Берет, по ошибке захваченный буфетчиком Соковым в апартаментах Воланда: В руках у него был бархатный берет с петушиным потрепанным пером. Буфетчик перекрестился. В то же мгновение берет мяукнул, превратился в черного котенка и, вскочив обратно на голову Андрею Фокичу, всеми когтями вцепился в его лысину (гл. 18).

Вино, при помощи которого Мастер и Маргарита навсегда покидают московский мир: Ведь мессир прислал вам подарок, — тут он (Азазелло. — О.В.) отнесся именно к мастеру, — бутылку вина. Прошу заметить, это то самое вино, которое пил прокуратор Иудеи. Фалернское вино... Вино нюхали, налили в стаканы, глядели сквозь него на исчезающий перед грозою свет в окне... Все трое приложились к стаканам и сделали по большому глотку. Тотчас предгрозовой свет начал гаснуть в глазах у мастера, дыхание его перехватило, он почувствовал, что настает конец... все окружавшее мастера в подвале окрасилось в черный цвет, а потом и вовсе пропало... Тогда Азазелло разжал ее (Маргариты. — О.В. белые зубы и влил в рот несколько капель того самого вина, которым ее и отравил. Маргарита вздохнула, стала подниматься без помощи Азазелло... Она вскочила, сильная и живая, и помогла напоить лежащего вином (гл. 30).

Крем Азазелло, при помощи которого Маргарита превращается в ведьму и обретает возможность летать: Кончиком пальца Маргарита выложила небольшой мазочек крема на ладонь, причем сильнее запахло болотными травами и лесом, и затем ладонью начала втирать крем в лоб и щеки. Крем легко мазался и, как показалось Маргарите, тут же испарялся. Нахохотавшись, Маргарита выскочила из халата одним прыжком и широко зачерпнула легкий жирный крем и сильными мазками начала втирать его в кожу тела. Оно сейчас же порозовело и загорелось... мускулы рук и ног окрепли, а затем тело Маргариты потеряло вес (гл. 20).

Камин как средство сообщения между московским миром и фантастическим миром: В старинном громадном камине, несмотря на жаркий весенний день, пылали дрова (гл. 18); Но тут вдруг что-то грохнуло внизу в громадном камине, и из него выскочила виселица с болтающимся на ней полурассыпавшимся прахом... В это время внизу из камина появился безголовый, с оторванной рукою скелет, ударился оземь и превратился в мужчину во фраке... Из камина выбежал совсем почти разложившийся труп (гл. 23).

2. Верховным правителем фантастического мира является Воланд: — Профессор черной магии Воланд, — веско сказал визитер, видя Степины затруднения, и рассказал все по порядку (гл. 7).

Воланд появляется в Москве в окружении своей свиты:

Коровьев, представленный в романе цепочкой номинаций: клетчатый — регент — переводчик — Фагот — рыцарь: — Турникет ищете, гражданин? — треснувшим тенором осведомился клетчатый тип... С вас бы за указание на четверть литра... поправиться... бывшему регенту! — кривляясь, субъект наотмашь снял жокейский свой картузик (гл. 3); — Я, изволите ли видеть, состою переводчиком при особе иностранца, имеющего резиденцию в этой квартире, — отрекомендовался назвавший себя Коровьевым... (гл. 9); — Скажи мне, любезный Фагот, — осведомился Воланд у клетчатого гаера, носившего, по-видимому, и другое наименование, кроме «Коровьев», — как по-твоему, ведь московское народонаселение значительно изменилось? (гл. 12); На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева — Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотой цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом (гл. 32).

Кот Бегемот: Но это еще не все: третьим в этой компании оказался неизвестно откуда взявшийся кот, громадный, как боров, черный как сажа или грач, и отчаянными кавалерийскими усами (гл. 4); — Очень, очень приятно, — пискливым голосом отозвался котообразный толстяк и вдруг, развернувшись, ударил Варенуху по уху так, что кепка слетела с головы администратора и бесследно исчезла в отверстии сидения (гл. 10); — Голову оторвать? Это идея! Бегемот! — закричал он коту. — Делай! (гл. 12); Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, какой существовал когда-либо в мире (гл. 32).

Азазелло: Сосед этот оказался маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком, в крахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и с котелком на голове (гл. 19); Теперь Азазелло летел в своем настоящем виде, как демон безводной пустыни, демон-убийца (гл. 32).

Ведьма Гелла: Тут оба разбойника сгинули, а вместо них появилась в передней совершенно нагая девица — рыжая, с горящими фосфорическими глазами (гл. 10); — Гелла, проводи! — кричал Коровьев. Опять-таки эта рыжая нагая в передней! гл. 18); Нагая ведьма, та самая Гелла, что так смущала почтенного буфетчика Варьете, и, увы, та самая, которую, к великому счастью, спугнул петух в ночь знаменитого сеанса, сидела на коврике на полу у кровати, помешивая в кастрюле что-то, от чего валил серный пар (гл. 22).

Абадонна — демон смерти: Абадонна! — негромко позвал Воланд, и тут из стены появилась фигура какого-то худого человека в темных очках (гл. 22); Абадонна оказался перед бароном и на секунду снял свои очки.

«Абадонна — еврейск. abaddon — «гибель, истребление; царство смерти, губитель»... В Ветхом Завете употребляется как синоним смерти, царства мертвых, ада (Иов XXVI 6)» [Лесскис 1999, 362].

Потусторонний мир населяют русалки, ведьмы, козлоногие сатиры: Прозрачные русалки остановили свой хоровод над рекою и замахали Маргарите водорослями... Нагие ведьмы, выскочив из-за верб, выстроились в ряд и стали приседать и кланяться придворными поклонами. Кто-то козлоногий подлетел и припал к руке... (гл. 21).

Во время весеннего полнолуния на великом бале у сатаны собираются многочисленные гости: Среди гостей будут различные, ох, очень различные, но никому, королева Марго, никакого преимущества!.. В конце третьего часа Маргарита глянула вниз совершенно безнадежными глазами и радостно дрогнула: поток гостей редел... Толпы гостей стали терять свой облик. И фрачники и женщины распались в прах (гл. 23).

3. Воланд как верховный представитель фантастического мира наделен властной атрибутикой мистического содержания:

а) портсигар: И редактора и поэта не столько поразило то, что нашлась в портсигаре именно «Наша марка», сколько сам портсигар. Он был громадных размеров, червонного золота, и на крышке его при открывании сверкнул синим и белым огнем бриллиантовый треугольник.

Треугольник является очень распространенным мифологическим символом, который в разных знаковых системах имеет самые разнообразные значения. Г.А. Лесскис считает, что нет оснований связывать этот знак у М. Булгакова с масонством, т. к. скорее всего, мистическая символика треугольника заимствована из хорошо знакомой М.А. Булгакову повести А.В. Чаянова «Бенедиктов, или Достопамятные события моей жизни», где золото-платиновые треугольники символизируют обладание человеческими душами [Лесскис 1999, 261]. Таким же треугольником украшены часы Воланда: Незнакомец дружелюбно усмехнулся, вынул большие золотые часы с алмазным треугольником на крышке... (гл. 7);

б) кресло: — Кресло мне, — негромко приказал Воланд, и в ту же секунду, неизвестно как и откуда, на сцене появилось кресло, в которое и сел маг... И видно было, что сцена внезапно опустела и что надувало Фагот, равно как и наглый котяра Бегемот, растаяли в воздухе, исчезли, как раньше исчез маг в кресле с полинявшей обшивкой (гл. 12);

в) вырезанный из камня жук на золотой цепочке: Еще разглядела Маргарита на раскрытой безволосой груди Воланда искусно из темного камня вырезанного жука на золотой цепочке и с какими-то письменами на спинке (гл. 22).

«Изваяние жука с письменами на спине — языческий амулет, символизирующий в Древнем Египте зло, порождающее добро» [Лесскис 1999, 361];

г) глобус: Рядом с Воландом на постели, на тяжелом постаменте стоял странный, как будто живой и освещенный с одного бока солнцем глобус... Маргарита наклонилась к глобусу и увидела, что квадратик земли расширился, многокрасочно расписался и превратился как бы в рельефную карту (гл. 22);

д) золотая подкова: — Так возьмите же это от меня на память, — сказал Воланд и вынул из-под подушки небольшую золотую подкову, усыпанную, алмазами (гл. 24).

Исследователи отмечают, что в ранней редакции романа Воланд дарил любовникам кольца, совершая своеобразный обряд обручения, но в дальнейшем М. Булгаков заменил кольца подковой — предметом более соответствующим природе дьявола.

4. Проявление власти сил фантастического мира над московским миром состоит в следующем:

а) предсказание скорой смерти Берлиозу: Вы умрете другой смертью... — Вам отрежут голову! — А кто именно? Враги? Интервенты? — Нет, — ответил собеседник, — русская женщина, комсомолка... — Потому, — ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, — что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже и разлила. Так что заседание не состоится (гл. 1);

б) предсказание судьбы Иванушки: Жаль только, что я не удосужился спросить у профессора, что такое шизофрения. Так что вы уж сами узнаете у него, Иван Николаевич (гл. 1);

в) выдворение Степы Лиходеева из Москвы: — Разрешите, мессир, его выкинуть ко всем чертям из Москвы?.. И тогда спальня завертелась вокруг Степы, и он ударился о притолоку головой и, теряя сознание, подумал: «Я умираю...» (гл. 7);

г) сеансы черной магии с последующим разоблачением: — Итак, выступает знаменитый иностранный артист мосье Воланд с сеансом черной магии!.. Но, принимая во внимание ваше глубокоуважаемое желание, Аркадий Аполлонович, я, так и быть, проведу разоблачение... где вы были вчера вечером, Аркадий Аполлонович?.. Выехав на упомянутое заседание,.. Аркадий Аполлонович... поехал... в гости к артистке... и провел у нее в гостях около четырех часов (гл. 12);

д) наказание председателя Зрелищной комиссии: За огромным письменным столом с массивной чернильницей сидел пустой костюм и не обмакнутым в чернила сухим пером водил по бумаге (гл. 17);

е) наказание членов зрелищного филиала: ...хористы, рассеянные в разных местах, пели очень складно, как будто весь хор стоял, не спуская глаз с невидимого дирижера (гл. 17);

ж) предсказание смерти буфетчику Сокову: Умрет он через девять месяцев, в феврале будущего года, от рака печени в клинике Первого МГУ, в четвертой палате (гл. 18);

з) извлечение Мастера из сумасшедшего дома: От подоконника на пол лег зеленоватый таток ночного света, и в нем появился ночной Иванушкин гость, называющий себя мастером (гл. 24);

и) наказание Алоизия Могарыча: Тогда Могарыча перевернуло кверху ногами и вынесло из спальник Воланда через открытое окно (г.24);

к) возвращение рукописи романа Мастера: Рукописи не горят... — Он (Воланд. — О.В.) повернулся к Бегемоту и сказал: — Ну-ка, Бегемот, дай сюда роман. Кот моментально вскочил со стула, и все увидели, что он сидел на толстой пачке рукописей. Верхний экземпляр кот с поклоном подал Воланду (гл. 24);

л) пожар, устроенный Коровьевым и Бегемотом в Москве: Затем он (кот. — О.В.) плеснул вниз бензином, и этот бензин сам собою вспыхнул, выбросив волну пламени до самого потолка (гл. 27); Но коварный Бегемот, как из шайки в бане окатывают лавку, окатил из примуса кондитерский прилавок бензином, и он вспыхнул сам собой (гл. 28); Оба обстреливаемые сейчас же растаяли в воздухе, а из примуса ударил столб огня прямо в тент (гл. 28);

м) дарование Мастеру и Маргарите прощения и вечного приюта: Туда, туда! Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже горят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите рассвет. По этой дороге, мастер, по этой! (гл. 32).

5. Амбивалентность фантастического мира заключается в том, что для представителей темных сил лексико-семантическим приоритетом становится понятие милосердия. — Ну что же, — задумчиво отозвался тот (Воланд. — О.В.), — они люди как люди. Любят деньги, но ведь, это всегда было... Ну, легкомысленны... ну, что ж... и милосердие иногда стучится в их сердца... обыкновенные люди... (гл. 12); — Я о милосердии говорю, — объяснил свои слова Воланд, не спуская с Маргариты огненного глаза. — Иногда совершенно неожиданно и коварно оно пролезает в самые узенькие щелки (гл. 24).

Лексико-семантический приоритет милосердие указывает на значимость миссии Воланда и его свиты в московском мире, — кроме наказания грешников и мести за свободную личность, Воланд и его подручные выполняют не вполне принадлежащую им функцию — пробуждают в людях добросердечие.

6. Авторская модальность по отношению к действиям представителей фантастического мира имеет как негативные, так и позитивные характерологические оценки. Зазвенели и посыпались стекла в выходных зеркальных дверях (Торгсина. — О.В.), выдавленные спасающимися людьми, и оба негодяя — и Коровьев, и обжора Бегемот — куда-то девались, а куда — нельзя было понять (гл. 28 «Последние похождения Коровьева и Бегемота»); Шерсть на черном коте встала дыбом, и он раздирающе мяукнул. Затем сжался в комок и, как пантера, махнул прямо на грудь Бенгальскому, а оттуда перескочил на голову. Урча, пухлыми лапами кот вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал эту голову с полной шеи (гл. 12 «Черная магия и ее разоблачение»).

И ср.: — Он (Иешуа. — О.В.) прочитал сочинение мастера, — заговорил Левий Матвей, — просит тебя, чтобы ты взял с собою мастера и наградил его покоем. Неужели это трудно тебе сделать, дух Зла? — Мне ничего не трудно сделать... (гл. 29 «Судьба мастера и Маргариты определена»).

Стилистика актуальной номинации охватывает квалификативные сферы и признаки квалификативного характера. Диапазон номинации является основой окказионального наименования, определяемого наиболее известными реалиями из ближайшего окружения демона. Возникает «нормальный результат привычки» [А. Мейе], который, представляя банальное ожидание, вместе с тем повышает эффективность речевой единицы, которая обусловлена амбивалентностью принадлежности к мистическому миру.