Закат России

Наступил год 1926-й. Количество десятков в нём — 26, а это уже знакомые нам «два раза по "13"». Жить Булгакову (а он продолжал скрупулёзно следить за приближением роковой даты) оставалось тоже 13 лет. Можно ли было ждать чего-либо хорошего от этой двойной и даже тройной «чёртовой дюжины», вновь так настойчиво напомнившей о себе?

Словно подтверждая самые мрачные предзнаменования, 4 января 1926 года «Недра» известили Булгакова о том, что его повесть «Роковые яйца» отдельным изданием отпечатана быть не может — запретила цензура.

Зато 3 марта из тех же «Недр» вопреки всем «чёрным» предсказаниям пришло сообщение радостное: Главлит разрешил повторный выпуск конфискованного сборника «Дьяволиада». Булгаков тут же выступил с чтением своих остросатирических «Приключений Чичикова».

Однако торжествовать было явно преждевременно. Ведь в третьей булгаковской повести содержался сатирический заряд такой мощи, что власти уже не могли делать вид, будто ничего не замечают.

Подобная ситуация чуть позднее будет описана в «Жизни господина де Мольера». Рассказывая о том, как члены некоего парижского салона (они называли себя «драгоценными») были высмеяны великим французским драматургом, Булгаков не без иронии заметил:

«Во всяком случае, надо отдать справедливость "драгоценным": на удар Мольера они ответили очень мощным ударом».

То же самое произошло и с самим Булгаковым. Он не знал (да и откуда было ему знать об этом?!), что ОГПУ, давно уже косо посматривавшее на подозрительно вольное существование «частного» журнала «Россия», получило приказ действовать. Кремль готовился к решительному сражению с оппозицией, и поэтому все источники, из которых могли проистекать ручейки «критики» и «критиканства», предстояло срочно лишить дара речи.

4 мая 1926 года члены политбюро (Ворошилов, Зиновьев, Молотов, Сталин и Томский) и двое кандидатов (Каменев и Рудзутак) собрались на очередное заседание. На него был приглашён и заместитель главы ОГПУ Генрих Ягода, который огласил докладную записку о деятельности журнала «Новая Россия» (так называлась теперь прежняя «Россия»).

Немного посовещавшись, вожди приняли решение: журнал закрыть, а его редактора, Лежнева, выслать за границу. ОГПУ было предложено в трёхдневный срок подготовить конкретные предложения по претворению в жизнь партийного вердикта.

Лубянка сработала оперативно, и к следующему заседанию политбюро подготовила необходимый документ:

«7 мая 1926 г.

Строго секретно
В ЦК ВКП(б) тов. МОЛОТОВУ

В развитие нашей докладной записки от 5 сего мая за № 3446 и во исполнение постановления Политбюро от 5 мая, считаем необходимым произвести следующие мероприятия:

...3.

...произвести обыски без арестов у нижепоименованных 8-ми лиц и по результатам обыска, о которых будет Вам доложено особо, возбудить следствие, в зависимости от результатов коего выслать, если понадобится, кроме ЛЕЖНЕВА, и ещё ряд лиц из следующего списка:

1. КЛЮЧНИКОВ Юрий Вениаминович, проф. 1 МГУ, научный сотрудник Коммунистической Академии.

2. ПОТЕХИН Юрий Николаевич, литератор, юрист-консульт акционерного О-ва "Тепло и Сила"...

7. БУЛГАКОВ Михаил Александрович, литератор...

Зампред ОГПУ Ягода»

Интересен постскриптум, завершающий чекистский документ:

«P.S. Нам чрезвычайно важно произвести обыски одновременно с закрытием "Новой России", ввиду этого прошу, если те мероприятия будут одобрены Вами, провести голосование опросом

Г. Ягода».

Опрошенные по телефону четыре члена политбюро (Ворошилов, Зиновьев, Молотов, Сталин) и три кандидата (Каменев, Рудзутак и Угланов) с представленными предложениями ОГПУ согласились и приняли по этому поводу именно то решение, о котором просил Ягода.

То, что отчество Михаила Булгакова в огэпэушной записке названо неправильно, лубянских сыщиков со следа не сбило. И в тот же самый день, 7 мая...