Театральный роман

7 февраля 1937 года Елена Сергеевна с радостью записала в дневнике:

«...самое важное — это роман. М[ихаил] А[фанасьевич] начал писать роман из театральной жизни. Написано уже довольно много... пишет с увлечением...»

Это был «Театральный роман», у которого вскоре появилось второе название — «Записки покойника». Елена Сергеевна впоследствии вспоминала:

«Приходил со службы в Большом театре, проходил в свою комнату и, пока я накрывала на стол, присаживался за бюро и писал несколько страниц. Потом выходил и, потирая руки, говорил: "После обеда я прочту тебе, что у меня получилось!" Роман этот он писал сразу набело, без черновиков».

Черновик у романа, как мы помним, всё же существовал. Назывался он «Театр». Это его Булгаков якобы сжёг в конце 20-х годов, а какую-то часть (в виде тетрадки, озаглавленной «Тайному другу») подарил в 1929-м Елене Сергеевне.

В «Театральном романе» (как и в повести «Тайному другу») рассказ ведётся от первого лица. Но теперь это лицо имело вполне конкретные имя, отчество и фамилию — Сергей Леонтьевич Максудов. Роман предваряется предисловием, в котором сообщается, что его автор, С.Л. Максудов, жизнь свою покончил самоубийством, но незадолго до смерти написал Булгакову письмо «удивительного содержания»:

«Сергей Леонтьевич заявлял, что, уходя из жизни, он дарит мне свои записки с тем, чтобы я, единственный его друг, подписал их своим именем и выпустил в свет».

Далее в предисловии говорится, что...

«...самоубийца никакого отношения ни к драматургии, ни к театрам никогда в жизни не имел...»

Читатели также предупреждались, что участие самого Булгакова в этих записках состоит лишь в том, что он...

«...озаглавил их, затем уничтожил эпиграф, показавшийся мне претенциозным, ненужным и неприятным.

Этот эпиграф был:

"Коемуждо по делам его..."»

Михаил Афанасьевич обращался к читателям с просьбой отнестись к сочинению Сергея Максудова со снисхождением, поскольку...

«...что же требовать с человека, который через два дня после того, как поставил точку в конце записок, кинулся с Цепного моста вниз головой».

Таким образом, Булгаков как бы торжественно отрекался от своего авторства, объявляя себя лишь издателем и корректором, внёсшим в роман незначительные поправки. Подобный поступок был не нов — точно так же поступил в своё время и Пушкин, публикуя свои «Повести Белкина».

«Театральный роман» — произведение автобиографическое. В нём рассказывается о том, как одинокий молодой журналист, работающий в газете, по ночам сочинял роман «Чёрный снег». После того как книга закончена и частично опубликована, автор на её основе создавал пьесу, которую брался поставить один из московских театров, названный в романе Независимым. Иными словами, перед нами — история написания романа «Белая гвардия» и постановки пьесы того же названия в Художественном театре.

«Театральный роман», пожалуй, единственное булгаковское произведение, где нет ни слова о большой политике. Кто властвует в стране, кого преследуют, кого привечают — все эти «мелочи» Максудова совершенно не интересуют. Но...

Обратим внимание на фамилию главного героя — Максудов. Вроде бы ничего необычного, фамилия как фамилия. Но тот, кто научился улавливать тонкости булгаковского стиля, чувствовать манеру писателя, сразу начнёт внимательно всматриваться в это слово — Максудов. Чтобы понять тот смысл, который вкладывал в фамилию своего героя Булгаков. Итак, Максудов. Мак-судов. Так это же..!

Да, фамилия составлена из давнего булгаковского прозвища (Мака), к которому добавлено слово «суд»! Такой фамилией Булгаков как бы говорил всем, кто смог уловить её смысл («МАК» и «СУДов», то есть «суд Маки»), что это его, булгаковский, суд над МХАТом, суд над советским театром вообще. А ведь это, согласитесь, уже политика!

«Театральный роман» остроумен и по-булгаковски мудр. И наполнен удивительно лёгкой весёлостью! Трудно поверить, что создавался он человеком, которому только что был нанесён второй в его литературной жизни сокрушительный удар и который писал Борису Асафьеву (в том же письме от 9 января 1937 года):

«Мне трудно, я дурно чувствую себя. Неотвязная мысль о погубленной литературной жизни, о безнадёжном будущем порождает другие чёрные мысли...

Я ценю Вашу работу и желаю Вам от души того, что во мне самом истощается, — силы».

Каждую новую главу «Театрального романа» Булгаков читал близким и знакомым. Об этом — в дневнике Елены Сергеевны:

«...читал Калужскому и Ольге. Ольга очень волновалась, Калужский слушал напряжённо. Оба высказались весьма комплиментарно, и Ольга на следующий после чтения день специально звонила благодарить за доставленное наслаждение... В диком восторге — я! Я ловлю каждую новую строчку.

Очень, очень нравится Вильямсу и Шебалину, которые слышали много отрывков. Они массу рассказывали о романе Любови Орловой и Григорию Александрову, и те просят теперь их позвать.

На Григория Конского роман произвёл колоссальное впечатление, не думаю, чтобы он притворялся. Во-первых, действительно написана вещь изумительно, да и содержание уж очень интересно, для актёра же МХАТ особенно».

Продолжалась и работа над оперой «Минин и Пожарский». Булгаков (по рекомендации Керженцева) дописал две картины, теперь все ждали, когда будет готова музыка. Елена Сергеевна записала:

«Теперь от Асафьева зависит судьба оперы, т. е., конечно, не судьба, а возможность начала работы над ней».