Но одно замечание Воланда все же стоило бы продумать: «...квартирный вопрос только испортил их...».
За очевидной банальностью этих слов угадывается совсем иная, куда большая беда, постигшая нас всех еще на пороге XX столетия и сопровождающаяся до конца века.
Задумываясь об истоках наших трагических судеб в минувшем столетии, Булгаков видит главную их причину: потерянный ДОМ и утраченного БОГА.
Ибо на «квартирный вопрос» нужно смотреть не глазами Воланда, а глазами Булгакова.
В романе от этого «вопроса» явно или скрытно, по-разному страдают все: и Мастер, и Маргарита Николаевна, и Берлиоз, и Поплавский, и Латунский, и Алоизий Могарыч, и Лиходеев и т. д. и т. п. Один из персонажей вообще называется — Бездомный.
И сам Воланд — тоже ведь живет на чужой «жилплощади».
В «древних главах» Иешуа Га-Ноцри — «бродяга» и «один на свете».
Но одних это губит, а других...
Называется это состояние не пошлым «квартирным вопросом», а бездомностью. И бездомность эта — экзистенциальная, т. е. это состояние души, утратившей привычную опору в мире.
И происходит это у Булгакова не только в его знаменитом романе.
Почему же человеческая бездомность в булгаковской России стала одновременно и утратой Бога? Потому что прежний Бог был воплощен именно в Доме, т. е. во всем национальном образе жизни. Он был как воздух, которым дышали. И Вера была у человека как крылья: достаточно было взмахнуть — и ты полетишь. Но вот уже почти сто лет мы живем в разрушенном Доме; живем все более «приземленно»: нет ни воздуха, ни крыльев; ни Бога, ни Веры.
Разрушение Дома — это разрушение того порядка, который освобождал нас от необходимости жить «своим умом». Более того, прежний Дом вообще обходился без «своего ума» у каждого. Если жив Бог, то — зачем мне «свой ум»?!
Ну, а если «Бог умер», «ежели Бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?» (Помните, к т о и в какой ситуации задает этот вопрос на первых страницах романа?)
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |