Вернуться к В.М. Акимов. Свет художника, или Михаил Булгаков против Дьяволиады

Жить в согласии с миром? Или в согласии с собой?

...Итак, русский человек, герой Булгакова, — современник и жертва величайшей катастрофы; он лишился опоры в прежнем образе жизни, в прежнем Боге как выражении духовной сущности мира. Человек перестал быть тождественным миру и самому себе.

Переодевания генерала Чарноты в «Беге» — это не только авантюрный эпизод. У всех идет непрерывное внутреннее «переодевание» — Чарноты ли, Корзухина (меняющего национальность); двоятся и троятся «роли» в «Зойкиной квартире», в «Багровом острове». Все преображаются, гонимые ветрами непредсказуемого. В «Мастере и Маргарите» фантасмагория превращений особенно выразительна. Хотя самая первая глава и предостерегает: «Никогда не разговаривайте с неизвестными», — но как же быть, если все кругом неизвестное?! Впрочем, что там — кругом! В себе самом, во внутреннем мире тоже все неизвестное, неожиданное, не имеющее, как говорится, аналогов в прежней жизни, «старом» мире, «старом» человеке.

Катастрофа века вызвала своего рода поголовный, так сказать, этический мутагенез. Все прежние механизмы согласия с миром, гармонии с ним и с самим собою перестали действовать. Традиционный просто русский человек, кем бы он ни был раньше, стал «бывшим». Дворянин Абольянинов, генерал Чарнота, профессор Преображенский, писатель Дымогацкий, режиссер и актер Геннадий Панфилович, жена советского «ответственного работника» Маргарита Николаевна или тихий буфетчик Варьете — все они не могут более быть собою. Да и Мастер, может, Мастер в особенности. Естественная потребность сохранить чувство внутреннего тождества, устойчивости и внутри себя и в мире приводит каждого из них к совершенно противоположному результату. Представьте себе Мастера, вступившего в члены МАССОЛИТа! Согласного писать по его уставу!.. Еще вчера работавшие на человека вековые механизмы согласия с миром (а так и должно быть в условиях здоровой нормы!) сейчас начинают работать против человека, разрушая его, вызывая расщепление личности («шизофрения, как и было сказано» — так называется глава, в которой Иван Бездомный как раз и пытается вести себя стихийно-естественно).

Прежняя духовная цельность человека отражала духовную цельность прежнего мира. А тот, в свою очередь, согласно культурному канону, был обязан своей цельностью и устойчивостью Божественной санкции. Бог был творцом традиционного образа мира и образа жизни, его гарантом.

Утрата прежнего Бога — вот, как уже говорилось, что символически стоит в глубине всех превращений, всего калейдоскопа «неизвестного», в который погружается не только Иван Бездомный, но и просто любой бездомный (с маленькой буквы) массовый русский человек в нашем веке.

Восстановление в себе Бога и — тем самым — самого себя — вот, опять же символически, главный сюжет булгаковского творчества, с поразительной силой и смелостью развернутый в великом романе «Мастер и Маргарита».

Сюжет романа и начинается с эпизода, в котором Воланд говорит двум писателям-атеистам, членам МАССОЛИТа: «Ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?»

Весь прежний «распорядок на земле» был в традиционной культуре обеспечен промыслом Божьим. Распад этого распорядка как бы подтвердил гибель прежнего Бога. Однако хаос, воцарившийся в мире, с еще большей силой потребовал, чтобы была найдена новая точка опоры, чтоб Бог был возрожден. (В этом, кстати, смысл эпиграфа к роману: ...«Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». «Зло» совершает благо уже тем, что свидетельствует о невозможности осуществления истинной жизни вне добра.) Поиски Бога, его возрождение, осуществление его в человеке — духовный смысл булгаковского романа.

Мы помним, что на этот, «признаться, не очень ясный вопрос» Воланда Иван Бездомный «поспешил сердито ответить»: «Сам человек и управляет...»

Ответ на первый взгляд и наивный, и ничем не подтвержденный, ибо как мы знаем, в романе, в его «современных» главах ни один человек, в сущности, не отвечает сам за весь распорядок на земле, тем более не управляет им. Но не будем спешить с «отводом» этих запальчивых слов Бездомного.