Вернуться к В.В. Соловьев. Переплетённые судьбы и «Ревизоры» Гоголя, Булгакова и Каростина

26. Находки новые в музеях и архивах

После смерти М.С. Каростина в 1991-м году, ощущая свой долг перед дорогим другом, я хотел воздать должное его светлой памяти и опубликовать собранный мною материал о нём, но из-за инвалидности по зрению вынужден был отложить свой замысел на годы.

В самом начале 2003-го года я побывал в Московском Музее кино, познакомился с его директором Наумом Ихильевичем Клейманом. От него узнал, что в Музее есть обширный фонд М.С. Каростина и что собранный мною материал о жизни и творчестве этого талантливого, но мало известного кинорежиссёра и, в частности, о кинокомедии «Крупная неприятность», для историков кино может быть очень интересен.

С волнением я перебирал хорошо мне знакомые личные вещи и документы Михаила Степановича, среди которых оказались и фотографии рабочих моментов фильма «Крупная неприятность», отысканные мной и подаренные в копиях Михаилу Степановичу.

Следствием моей встречи с Н.И. Клейманом был звонок Евгения Яковлевича Марго-лита, попросившего меня написать статью о фильме «Крупная неприятность» для журнала «Киноведческие записки». Я напряг свою память, собрал магнитофонные записи и их расшифровки, «поднатужился» и с нескольких заходов написал статью.

Кроме того, посмотрев вскоре с восторгом этот фильм и получив от сотрудников журнала ещё и монтажные листы, я вдруг осознал, что из имеющихся у меня материалов можно воссоздать сценарий пропавшей первой его части.

Более того, с учётом современных возможностей телевидения и компьютера, оказалось, что можно попробовать создать новую (озвученную) телевизионную версию фильма.

Мой знакомый, историк кино, «маг и волшебник компьютера» Николай Анатольевич Изволов, взглянув на собранный мною «архив», объявил, что исходный материал для воплощения замысла почти готов.

Фантазия моя разыгралась. Мне представилось, что озвученную версию фильма мог бы комментировать «оживлённый» компьютером Михаил Зощенко.

Но надо было узнать, есть ли хоть одно сохранённое киноизображение Зощенко, запечатлевшее голос писателя. Я позвонил Варваре Викторовне Шкловской, дочери В.Б. Шкловского, лично знавшей Зощенко. Она рассказала мне, что во время войны в Алма-Ате писатель Зощенко, давний друг её отца, часто бывал в их комнате, выделенной им, эвакуированным из Москвы, в бывшей гостинице.

— Печальный, с желтоватыми руками и лицом вследствие перенесённого отравления ипритом в первую мировую, он был немногословен. Голос его звучал скорее как баритон, нежели тенор, — рассказывала Варвара Викторовна, — но сохранилась ли запись его голоса, мне неизвестно. Позвоните «дувакинским девочкам» — сотрудницам Фонда имени знаменитого «собирателя» голосов писателей Виктора Дмитриевича Дувакина.

«Дувакинские девочки» оказались молодыми, но очень хорошими специалистами, знающими всё о «законсервированных» писательских голосах. Но, как сообщили они мне, записи голоса Зощенко у них нет. Однако, сказали «девочки», о такой записи мог бы знать Лев Алексеевич Шилов... Из нашей беседы с Шиловым выяснилось, что есть только одно киноизображение говорящего Зощенко — в Красногорске, в Госархиве кино-фотодокументов. Я съездил туда и «выкупил» для себя целых полторы минуты записи из четырех: знаменитый писатель-юморист читал для киножурнала в 1932-м году свой рассказ «Расписка».

Когда я вставил видеокассету в свой видеомагнитофон, то был просто поражён: Зощенко говорил голосом... Романа Карцева. Через театрального режиссёра Михаила Захаровича Левитина я разыскал номер домашнего телефона Романа Андреевича и сообщил ему о моём открытии.

— Не может этого быть! Ведь у меня «одесское» произношение, а у него должно быть «ленинградское»!

— Ничего подобного! — возразил я, — когда Вы послушаете, сразу же поймете, что у него не очень-то и «ленинградское» произношение. Да и Шкловский, и Чуковский, знавшие его близко, не раз упоминали об этом.

— Ну что же, послушаем и попробуем что-то создать и озвучить Михаила Михайловича. Звоните, когда потребуется.

Итак, «голос Зощенко» — есть, живое изображение писателя для обработки на компьютере — тоже есть!

Но встал ещё раз вопрос о подтверждении участия М.М. Зощенко в работе над титрами фильма. Я поехал в Музей кино и впервые увидел множество рукописных и машинописных архивных документов из фонда М.С. Каростина — его воспоминания о жизни и произведениях, которые он создал.

Какое счастье! То, о чём мы беседовали с ним, то, что я порой записывал на магнитофон, Михаил Степанович, оказывается, записывал и сам. Мои расшифровки магнитофонных записей можно теперь дополнить записями самого Михаила Степановича! И вдруг — среди рукописных и машинописных документов я нахожу машинописную запись рассказа М.С. Каростина о его знакомстве и сотрудничестве с Зощенко! Это была великолепная находка! Но не единственная.

Мне дали вдумчивую и серьёзную дипломную работу студента-выпускника заочного отделения факультета архивного дела Историко-архивного института Максима Алексеевича Серёгина — «Жизнь и творчество режиссёра М.С. Каростина (1895—1991)», выполненную им в 1993-м году на основе материалов Музея кино. В ней также упоминался факт участия М.М. Зощенко в создании титров «Крупной неприятности» со ссылкой на записи Каростина. Я попытался разыскать Серёгина, чтобы поблагодарить его за отличный диплом и доброе отношение к памяти Михаила Степановича. Увы, не нашел. Здесь, пользуясь случаем, посылаю ему своё благодарное слово!

Но Зощенко! Где найти ещё хотя бы маленькую бумажку (помимо воспоминаний М.С. Каростина) с указанием на то, что Зощенко работал над этим фильмом? Я заказал фонды М.М. Зощенко, В.Б. Шкловского и К.И. Чуковского в РГАЛИ. Не нашёл ничего. Время безжалостно! Скорее всего, документов «с печатями» об участии Зощенко в создании «Крупной неприятности» никогда не было. И всё же счастье меня посетило! Когда я опубликовал в № 76 «Киноведческих записок» итоги моих исследований о создании «Крупной неприятности», то мою статью дополнило чудное исследование М.О. Чудаковой, подтверждающее тот факт, что все титры фильма были написаны именно Зощенко. И вопрос был закрыт. Подлинность свидетельств М.С. Каростина больше ни у кого не вызывала сомнений.

Теперь возвратимся к Гоголю, Булгакову и Каростину и к домашней «книге» Булгакова.