Валютчики

В годы советской власти слово «валюта» приобрело новое значение: так стали называть иностранные (а заодно и прежние русские золотые, достоинством в 5 и 10 рублей) деньги, свободно конвертируемые, в отличие от советских. Введя новые деньги, правительство потребовало, чтобы граждане сдавали царские золотые в обмен на бумажные советские по номиналу один к одному; хранение золотых денег объявлялось незаконным, причем в действительности преследовалось также и хранение иностранных денег («валюты», или «инвалюты»).

Власти прибегали к насильственному изъятию золота и валюты (а заодно и драгоценностей, вспомним бриллиантовое колье Иды Геркулановны Ворс), сопровождавшемуся арестами и мучительными допросами.

В «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицын пишет об этом так: «Государству нужно имущество, нужно золото, а Колымы еще нет никакой. С конца 1929 года начинается знаменитая золотая лихорадка, только лихорадит не тех, кто золото ищет, а тех, из кого его трясут. Особенность нового золотого потока в том, что этих своих кроликов ГПУ собственно, ни в чем не винит и готово не посылать их в страну ГУЛАГ, а только хочет отнять у них золото по праву сильного. Поэтому забиты тюрьмы, изнемогают следователи... Кого сажают в "золотом" потоке? Всех, кто когда-то, пятнадцать лет назад, имел "дело", торговал, зарабатывал ремеслом и мог бы, по соображениям ГПУ сохранить золото... С большой надеждой сажаются, конечно, зубные техники, ювелиры, часовщики. О золоте в самых неожиданных руках можно узнать по доносу: стопроцентный "рабочий от станка" откуда-то взял и хранит шестьдесят николаевских золотых пятерок... Уж ничем — ни пролетарской сущностью, ни политическими заслугами не может защититься тот, на кого пала тень "золотого" доноса. Все они арестовываются, все напихиваются в камеры ГПУ в количествах, которые до сих пор не представлялись возможными...

Следователи не пишут протоколов, потому что бумажка эта никому не нужна... важно одно: отдай золото, гад!.. От потоков предшествующих, от потоков последующих этот поток отличается тем, что хоть не у половины, но у части этого потока своя судьба трепыхается в собственных руках. Если у тебя на самом деле золота нет, твое положение безвыходно, тебя будут бить, жечь, пытать и выпаривать до смерти, или пока уж действительно не поверят. Но если у тебя золото есть, то ты сам определяешь меру пытки, меру выдержки и свою будущую судьбу».

Однако эта экспроприация началась задолго до 1929 года. «Уже в 1918 г. пошли повальные конфискации ювелирных вещей и предметов антиквариата, проводимые через Всероссийскую Чрезвычайную комиссию (ВЧК) Петроградской Художественной комиссией по охране памятников искусства и старины, причем "за доставление сведений о местонахождении благородных металлов и изделий из них установлена в пользу осведомителя премия в размере 5% с общей суммы стоимости их"» (Пыляев. Забытое прошлое... С. 567).

В дальнейшем эта экспроприация стала оформляться многочисленными «декретами». Так, «13 июня 1920 г. вышло новое постановление Совнаркома, прямо и недвусмысленно озаглавленное: "Об изъятии благородных металлов, денег и разных ценностей". Теперь конфискации подлежали, независимо от количества, все платиновые, золотые и серебряные монеты, а "у частных лиц в целях личного потребления и домашнего обихода" было оставлено лишь то, что не превышало установленную этим декретом жесткую норму "по расчету на одно лицо": золотых и платиновых изделий разрешалось иметь не более 18 золотников, или 76,8 г; серебряных — не более 3 фунтов, или 1224 г; бриллиантов и иных драгоценных камней — не более 3 каратов (1 карат — 0,2 г), а жемчуга, столь распространенного и любимого русским народом, — не свыше 5 золотников, или 21,3 г» (Пыляев. Забытое прошлое... С. 568).

В 1922 году Маяковский пишет стихотворение «Займем у бога»:

У поповского бога
Золота и серебра много.
Носится смерть над голодным людом.
Что-то помощь не идет с неба.
А золото под попами
Лежит под спудом.
Сколько можно купить на него хлеба!
Мольбой не проймешь поповское пузо.
Наконец, попы решили —
Чтоб не было конфуза,
Не тратя зря наши деньжонки,
Пожертвуем подвески дутые
Да тряпье из старой одежонки.
Сколько ни плавь, из этого тряпья
Не получишь для голодных ни копья.
«На, мол, тебе, у боже, что нам не гоже».
Для советского правительства
жизнь крестьян
поповского золота дороже.
Если попы помочь не хотят,
Без попов поповским золотом поможем.
16 февраля президиум ВЦИК постановил:
Изъять из храмов драгоценные камни, золото и серебро.
Передать это ЦК Помгола и немедленно обратить
На помощь голодающим все церковное добро.

Л. Паршин приводит воспоминания Н. Ушаковой, вдовы друга Булгакова Н. Лямина, арестованного по подозрению в хранении ценностей: «Уж не знаю, почему они решили, что у нас что-то есть. Может быть, потому, что они уже вызывали первую жену Николая Николаевича Александру Сергеевну Лямину, которая была из известной купеческой семьи Прохоровых, кроме того, у них уже сидела ее тетка. Николай Николаевич просидел там недели две <...> Тетка эта, Прохорова, у них уже долго сидела. Какое-то ожерелье или колье они искали... не помню, чье оно и у кого было спрятано. <...> Потом у нас сделали обыск, но у нас, конечно, ничего не было, и они унесли две дешевые побрякушки со стекляшками вместо камней, и Николая Николаевича выпустили. И вот он Булгакову обо всем подробно рассказывал, и тот написал эту главу про сон Никанора Ивановича почти слово в слово» (Паршин. Чертовщина в Американском посольстве... С. 167—170).