Торгсин

Улица Арбат, дом 54. 1930-е гг. Здание было построено в 1928 году по проекту архитектора В.К. Олтаржевского, перестроено в начале 1930-х годов архитектором В.М. Маятом

Улица Арбат, дом 54/2. 2016 г. В 1936 году Торгсин был упразднен, и гастроном стал называться «Смоленский»

В знаменитом Торгсине (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами) в первой половине 1930-х годов за валюту, золото или ювелирные изделия, которые обменивались на специальные боны, можно было купить практически все. В 1930 году, когда эти магазины только-только появились, они предназначались исключительно для иностранцев. С 1931 года торгсиновским изобилием было разрешено пользоваться и советским гражданам — при условии, что они сдадут государству ценности. Крестьяне приносили монеты старой чеканки, иногда доллары (туманно объясняя их происхождение), ювелирные изделия и взамен брали мешками крупы и муку, покупали дефицитные и качественные товары: обувь, одежду, ткани. Цены в Торгсине были ниже коммерческих магазинов и колхозных рынков, но, как замечает историк Е.А. Осокина: «Дешевизна Торгсина была кажущейся. Голод гнал людей в его магазины. Доходы Торгсина возрастали по мере ухудшения продовольственной ситуации в стране. И не случайно торгсиновский "взлет" пришелся на голодный 1933 год. <...> С января по май 1933 г. (голод достиг своего пика) поступление валютных ценностей увеличилось в два раза».

Все Торгсины (а их по стране было полторы тысячи) были закрыты по распоряжению властей с 1 февраля 1936 года.

Среди посетителей Торгсина в годы его расцвета был и Михаил Булгаков, получавший хоть и скромные, но валютные гонорары за свои зарубежные постановки.

Елена Сергеевна Булгакова описала в дневнике один из таких походов за костюмом для светского приема в посольстве: «Сегодня с М.А., зайдя сначала к портному Павлу Ивановичу, пошли в Торгсин. Купили английскую хорошую материю по 8 рублей золотом метр. Приказчик уверял — фрачный материал. Но крахмальных сорочек — даже уж нефрачных — не было. Купили черные туфли, черные шелковые носки».

— Жарко сегодня, — обратился Коровьев к молоденькой, краснощекой продавщице и не получил от нее никакого ответа на это. — Почем мандарины? — осведомился тогда у нее Коровьев.

— Тридцать копеек кило, — ответила продавщица.

— Все кусается, — вздохнув, заметил Коровьев, — эх, эх... — Он немного еще подумал и пригласил своего спутника: — Кушай, Бегемот.

Толстяк взял свой примус под мышку, овладел верхним мандарином в пирамиде и, тут же со шкурой сожравши его, принялся за второй.

Продавщицу обуял смертельный ужас.

— Вы с ума сошли! — вскричала она, теряя свой румянец, — чек подавайте! Чек! — и она уронила конфетные щипцы.

— Душенька, милочка, красавица, — засипел Коровьев, переваливаясь через прилавок и подмигивая продавщице, — не при валюте мы сегодня... ну что ты поделаешь! Но, клянусь вам, в следующий же раз, и уж никак не позже понедельника, отдадим все чистоганом. Мы здесь недалеко, на Садовой, где пожар.

Бегемот, проглотив третий мандарин, сунул лапу в хитрое сооружение из шоколадных плиток, выдернул одну нижнюю, отчего, конечно, все рухнуло, и проглотил ее вместе с золотой оберткой.

«Мастер и Маргарита», глава 28