Лежнев

Исай Григорьевич Лежнев (Альтшулер) (1891—1955), редактор частного журнала «Россия» («Новая Россия»). Опубликовал «Записки на манжетах», 2-ю часть (1923, № 5), и «Белую гвардию, 13 глав (1925, № 4, 5).

Это о нем Булгаков писал:

ВИДИТЕ ЛИ: В МОСКВЕ В ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ВРЕМЕНА (ГОДЫ 1921—1925) ПРОЖИВАЛ ОДИН ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК. БЫЛ ОН УСЕЯН ВЕСНУШКАМИ, КАК НЕБО ЗВЕЗДАМИ (И ЛИЦО И РУКИ), И ОТЛИЧАЛСЯ БОЛЬШИМ УМОМ. ПРОФЕССИЯ У НЕГО БЫЛА ТАКАЯ: ОН РЕДАКТОР БЫЛ ЧИСТОЙ КРОВИ И БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ И УХИТРИЛСЯ ИЗДАВАТЬ (В ГОДЫ 1922—1925!!) ЧАСТНЫЙ ТОЛСТЫЙ ЖУРНАЛ! ЧУДОВИЩНЕЕ ВСЕГО ТО, ЧТО У НЕГО НЕ БЫЛО НИ КОПЕЙКИ ДЕНЕГ. НО У НЕГО БЫЛА ЖЕЛЕЗНАЯ НЕОПИСУЕМАЯ ВОЛЯ, И, СИДЯ НА ОКРАИНЕ ГОРОДА МОСКВЫ В СИМПАТИЧНОЙ И ГРЯЗНОЙ КВАРТИРЕ, ОН ИЗДАВАЛ (ТД, 2).

Это он, Исай Лежнев, рисовал Булгакову треугольник и объяснял:

— ОТ ИЗДАТЕЛЯ ИДЕТ НИТЬ КО МНЕ, И ОТ НЕГО ЖЕ ИДЕТ НИТЬ К ПИСАТЕЛЮ. МЫ С ВАМИ СВЯЗАНЫ ТОЛЬКО ХУДОЖЕСТВЕННО: РУКОПИСЬ КАКУЮ-НИБУДЬ ПРОЧИТАТЬ, ПОБЕСЕДОВАТЬ О ГОГОЛЕ... ДЕНЕЖНЫХ РАСЧЕТОВ МЫ С ВАМИ НИКАКИХ ВЕСТИ НЕ БУДЕМ И НЕ МОЖЕМ ВЕСТИ. Я С ВАМИ МОГУ ГОВОРИТЬ ОБ АНАТОЛЕ ФРАНСЕ, А С РВАЦКИМ... НЕТ, НЕ МОГУ, ИБО ОН НЕ ПОНИМАЕТ, ЧТО ТАКОЕ АНАТОЛЬ ФРАНС. НО С ВАМИ Я НЕ МОГУ ГОВОРИТЬ О ДЕНЬГАХ, И ПО ДВУМ ПРИЧИНАМ — ВО-ПЕРВЫХ, ДЕНЬГИ НЕ ДОЛЖНЫ ИНТЕРЕСОВАТЬ ПИСАТЕЛЯ, А ВО-ВТОРЫХ, ВЫ В НИХ НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕТЕ (ТД, 2).

Из писем И.Г. Лежнева:

«Журнал превращается в «толстый» двухмесячник (20 печатных листов). Редакция и цензурование материала по-прежнему остается в Москве, но печататься будем в Берлине. Часть экземпляров будет оставаться на месте для распространения за рубежом» (Н.В. Устрялову. 12.VIII.1923; ЖМБ, с. 267).

«Придется издавать здесь и печатать в Туле. <...> Вернувшись в Россию, застал здесь обстановку, за полтора месяца изменившуюся радикально. Душит экономический кризис, крайняя депрессия. Покрывается это обостренными надеждами на германскую революцию и соответствующей кампанией. Я на этот счет настроен <...> гораздо пессимистичней. Ближайшие месяца два должны будут развернуть картину. Не завершится ли это все очередным отходом? Поживем — увидим» (Н.В. Устрялову. 15.X.1923; ЖМБ, с. 267).

Но был ли Булгаков настолько наивен, как он себя описывает? Во всяком случае, о делах и замыслах Лежнева он был достаточно осведомлен.

Из письма М.А. Булгакова:

«Лежнев начинает толстый ежемесячник «Россия» при участии наших и заграничных. Сейчас он в Берлине, вербует. По-видимому, Лежневу предстоит громадная издательско-редакторская будущность. Печататься «Россия» будет в Берлине» (Ю.Л. Слезкину. 31.VIlI.1923).

Из дневника М.А. Булгакова:

«...эта хитрая веснушчатая лиса Л[ежнев]...»; «...Лежнев обхаживал меня» (2—3.I.1925);

«Сегодня у Л[ежнева] получил 300 рублей в счет романа «Б[елая] г[вардия]», который пойдет в «России». Обещали на остальную сумму векселя» (3.I.1925).

Их связывали разные нити.

Во-первых, общее дело:

ОТ ИЗДАТЕЛЯ ИДЕТ НИТЬ... и т. д.

Во-вторых, общая идея:

«Культура и жизнь строятся по закону преемственности. После революционного разрыва этой преемственной нити наступает либо стремительный отлив к прошлому, либо непреоборимое и упорное связывание звеньев, зарубцовывание ткани, происходит смешение крови двух эпох, двух культур. Идея сращения, синтеза двух культур есть самая актуальная и современная идея...» (И. Лежнев; Россия, 1923, № 7, с. 10); ЖМБ, с. 267).

В-третьих... Как ты думаешь, читатель, почему Булгаков называет редактора Лежнева — Рудольфи?

«Записки на манжетах»

«Эту книгу у меня купило берлинское издательство «Накануне», обещав выпустить в мае 1923 года. И не выпустило вовсе. Вначале меня это очень волновало, а потом я стал равнодушен» (А-24).

Имя покупателя — Павел Абрамович Садыкер, сотрудник редакции «Накануне» (ЖМБ, с. 254, 257).

ПРИЕХАВШИЙ ИЗ БЕРЛИНА ОДИН ИЗ ЗАПРАВИЛ ЭТОГО ОРГАНА, ЧЕЛОВЕК С ЖЕЛТЫМ ПОРТФЕЛЕМ ИЗ КОЖИ КАКОГО-ТО ТРОПИЧЕСКОГО ГАДА, ПРОЧИТАВ НАПИСАННОЕ МНОЙ, ИЗЪЯВИЛ ЖЕЛАНИЕ НАПЕЧАТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ МОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ (ТД, 4).

21 февраля 1923 года он пишет Булгакову из Берлина:

«Если Ваше желание издать «Записки на манжетах» у нас еще не пропало, то не откажите срочно выслать нам рукопись через Семена Николаевича Калменса. Книжку мы издадим быстро и красиво» (ЖМБ, с. 254).

Из дневника М.А. Булгакова:

«Книжки до сих пор нет» (27.VIII.1923);

«О «Записках на манжетах» ни слуху ни духу. По-видимому, кончено» (18.X.1923);

«Записки на [ман]жетах» похоронены» (25.II.1924).

А если и похоронены — что из этого? Для тех, кто хорошо знаком с законами литературного мира, ничего не стоит извлечь из неизвестности похороненного и ввести его в версальские залы. Скажу больше: «записки» и «покойник» для них — понятия вполне совместимые...

И НАСТАЛИ ТЕМ ВРЕМЕНЕМ МОРОЗЫ. ОБЛЕДЕНЕЛА ВСЯ МОСКВА, И В ДРАПОВОМ ПАЛЬТО КАК-ТО РАЗ ВЕЧЕРОМ Я ПРИШЕЛ В «СОЧЕЛЬНИК» И УВИДЕЛ ТАМ РУДОЛЬФА. РУДОЛЬФ СИДЕЛ В ДЬЯКОНСКОЙ ШУБЕ И С МОКРЫМИ РЕСНИЦАМИ. РАЗГОВОРИЛИСЬ.

— А ВЫ НИЧЕГО НЕ СОЧИНЯЕТЕ? — СПРОСИЛ РУДОЛЬФ.

Я РАССКАЗАЛ ЕМУ ПРО СВОЕ СОЧИНЕНИЕ. БЫЛО ИЗВЕСТНО ВСЕМ, ЧТО РУДОЛЬФ ОЧЕНЬ ЛЮБИТ ПЕЧАТАТЬ ТОЛЬКО ЛЮДЕЙ, У КОТОРЫХ УЖЕ ЕСТЬ ИМЯ, ЖУРНАЛ СВОЙ (ТОГДА ОН ЕЩЕ БЫЛ ТОНКИМ) ОН ВЕЛ УМНО.

СНИСХОДИТЕЛЬНО УЛЫБНУВШИСЬ, РУДОЛЬФ СКАЗАЛ МНЕ:

— А ПОКАЖИТЕ-КА.

Я ТОТЧАС ВЫНУЛ РУКОПИСЬ ИЗ КАРМАНА (Я ДАЖЕ СПАЛ С НЕЮ). РУДОЛЬФ ПРОЧИТАЛ ТУТ ЖЕ В ШУБЕ ВСЕ ЧЕТЫРЕ ЛИСТ А И СКАЗАЛ:

— А ЗНАЕТЕ ЛИ ЧТО? Я НАПЕЧАТАЮ ОТРЫВОК (ТД, 4).

И напечатал.

«Белая гвардия»

Романы, которые пишутся сами, предварительно избрав и устремив к цели своих авторов, сами же привлекают к себе и тех, кто их опубликует. Дело вроде бы обычное, но, как сразу же почувствовал Булгаков, попахивающее серой...

В ДВЕРЬ СТУЧАЛИ. ВЛАСТНО И ПОВТОРНО. Я СУНУЛ РЕВОЛЬВЕР В КАРМАН БРЮК И СЛАБО КРИКНУЛ:

— ВОЙДИТЕ!

ДВЕРЬ РАСПАХНУЛАСЬ, И Я ОКОЧЕНЕЛА НА ПОЛУ ОТ УЖАСА. ЭТО БЫЛ ОН, ВНЕ ВСЯКИХ СОМНЕНИЙ. В СУМРАКЕ В ВЫСОТЕ НАДО МНОЮ ОКАЗАЛОСЬ ЛИЦО С ВЛАСТНЫМ НОСОМ И РАЗМЕТАННЫМИ БРОВЯМИ ТЕНИ ИГРАЛИ, И МНЕ ПОМЕРЕЩИЛОСЬ, ЧТО ПОД КВАДРАТНЫМ ПОДБОРОДКОМ ТОРЧИТ ОСТРИЕ ЧЕРНОЙ БОРОДЫ БЕРЕТ БЫЛ ЗАЛОМЛЕН ЛИХО НА УХО. ПЕРА, ПРАВДА, НЕ БЫЛО (ЗП, 4).

Внешне — Ангарский, внутренне — Лежнев... Оно и понятно, образ все-таки.

— РУДОЛЬФИ, — СКАЗАЛ ЗЛОЙ ДУХ ТЕНОРОМ, А НЕ БАСОМ. ОН, ВПРОЧЕМ, МОГ И НЕ ПРЕДСТАВЛЯТЬСЯ МНЕ. Я ЕГО УЗНАЛ.

У МЕНЯ В КОМНАТЕ НАХОДИЛСЯ ОДИН ИЗ САМЫХ ПРИМЕТНЫХ ЛЮДЕЙ В ЛИТЕРАТУРНОМ МИРЕ ТОГО ВРЕМЕНИ, РЕДАКТОР-ИЗДАТЕЛЬ ЕДИНСТВЕННОГО ЧАСТНОГО ЖУРНАЛА «ЮДИНА», ИЛЬЯ ИВАНОВИЧ РУДОЛЬФИ (ЗП, 4).

Почему именно Рудольфи (т. е. известный уже нам Исай Григорьевич Лежнев, редактор журнала «Россия»)? А вот почему:

— ВАШ РОМАН ГЛАВЛИТ НЕ ПРОПУСТИТ, И НИКТО ЕГО НЕ НАПЕЧАТАЕТ. ЕГО НЕ ПРИМУТ НИ В «ЗОРЯХ», НИ В «РАССВЕТЕ».

— Я ЭТО ЗНАЮ, — СКАЗАЛ Я ТВЕРДО.

— И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ Я ЭТОТ РОМАН У ВАС БЕРУ... (ЗП, 4).

Читатель, должно быть, удивлен: откуда у редактора такая уверенность в себе? такая власть? откуда, наконец, у него деньги?.. И как вообще возможен частный журнал в советской стране?

Булгаков таинственно намекает: все оттуда...

НУ, ДОГАДАЛСЯ Я: ОН ПРОДАЛ ДУШУ ДЬЯВОЛУ. СЫН ПОГИБЕЛИ И СНАБЖАЛ ЕГО ДЕНЬГАМИ. НОВ ОБРЕЗ, ТАК ЧТО ХВАТАЛО ТОЛЬКО НА БУМАГУ И ВООБЩЕ ТИПОГРАФСКИЕ РАСХОДЫ... (ТД, 2).

А когда редактор со своим издателем исчезнет, автор истолкует это как еще одно подтверждение своей догадки.

И ЛИШЬ ПОТОМ ДЕЛО ВЫЯСНИЛОСЬ. ВСТРЕЧАЮ Я КАК-ТО РАЗ УМНЕЙШЕГО ЧЕЛОВЕКА. РАССКАЗАЛ ЕМУ ВСЕ. А ОН И ГОВОРИТ, УСМЕХАЯСЬ:

— А ЗНАЕТЕ ЧТО, ВЕДЬ ВАШЕГО РУДОЛЬФА НЕЧИСТАЯ СИЛА УТАЩИЛА, И РВАЦКОГО ТОЖЕ.

МЕНЯ ОСЕНИЛО: А ВЕДЬ ВЕРНО.

— И ОЧЕНЬ ПРОСТО. ВЕДЬ САМИ ВЫ ГОВОРИЛИ, ЧТО РУДОЛЬФ ПРОДАЛ ДУШУ ДЬЯВОЛУ?

— ТАК, ДА.

— НУ, НАТУРАЛЬНО, СРОК-ТО ВЕДЬ ПРОШЕЛ, НУ, ЯВЛЯЕТСЯ ЧЕРТ И ГОВОРИТ, ПОЖАЛУЙТЕ...

— ОЙ, ГОСПОДИ! ГДЕ ЖЕ ОНИ ТЕПЕРЬ?

ВМЕСТО ОТВЕТА ОН ПОКАЗАЛ ПАЛЬЦЕМ В ЗЕМЛЮ, И МНЕ СТАЛО СТРАШНО (ТД, 2).