В данном параграфе представлено понимание художественного перевода как формы интерпретации произведения-оригинала в новой языковой форме и в рамках переводящей культуры, а задача конгениального переводчика понимается как воспроизведение авторского видения реальности с возможной полнотой и без ощутимых потерь.
Специфика художественного произведения состоит в том, что оно является выражением эмоционально-мыслительного содержания в образной, эстетической форме. А.М. Пронин трактует его как сложную систему образов, значений, идей, смыслов, подлежащих расшифровке, пониманию и интерпретации в процессе восприятия [127, с. 160]. Определение понятия напоминает, что художественное произведение представляет собой нечто большее, чем просто текст. Данная идея восходит к исследованиям М.М. Бахтина и Ю.М. Лотмана [21; 91].
М.М. Бахтин указывал на то, что «текст — печатный, написанный или устный — не равняется всему произведению <...>. В произведение входит и необходимый внетекстовый контекст его» [21, с. 369]. Ю.М. Лотман рассматривал текст как один из компонентов художественного произведения, определяя отношения между текстом и произведением как отношения части и целого [91, с. 283—284].
За словесной тканью перед читателем разворачивается внетекстовая реальность, художественный мир произведения. В литературоведении художественный мир произведения трактуется как художественное единство отраженной действительности [89, с. 74], художественно освоенная и преображенная реальность [158, с. 183], проекция отношений внутреннего мира писателя и реальности, результат преображения и осмысления действительности [16]. Иными словами, художественный мир литературного произведения представляет результат творческого взаимодействия объективного, реального, физического мира и внутреннего, субъективного, вымышленного мира человека (автора произведения), это действительность, прошедшая через понимание, оценку и мироощущение его создателя. Внутренний мир художественного произведения обладает системой смыслов.
Художественный мир произведения многопланов, имеет сложный упорядоченный внутренний состав. Единицами художественного мира являются персонажи, составляющие систему художественных образов, и события, образующие сюжетные линии [158, с. 183—185].
В литературоведении персонаж — это вид художественного образа, субъект действия, переживания, высказывания в художественном произведении. Художественное литературное произведение может включать в себя систему образов персонажей.
По мнению В.А. Скиба и Л.В. Чернец, художественный образ, в свою очередь, — сложный феномен, результат освоения сознанием человека окружающей действительности, «внешний мир, попавший в «фокус» сознания, ставший его раздражителем и интериоризованный им, т. е. превращенный в факт сознания, в идеальную форму его содержания. Вне образов нет ни отражения действительности, ни воображения, ни познания, ни творчества» [30, с. 165].
Художественный образ, следовательно, является проявлением свободы творчества. Содержащееся в нем знание субъективно, окрашено авторской позицией, его видением изображаемого явления, экспрессивно воздействует на чувства и разум читателей [там же, с. 141—142].
В художественном произведении нередко развиваются и функционируют несколько самостоятельных, время от времени соприкасающихся сюжетных линий. Сюжет — цепь событий, изображенная в литературном произведении. Сюжетные линии содержательно значимы, несут в себе художественный смысл, раскрывают перед читателем и исследователем литературного произведения возможности освоения реальности [158, с. 260].
Для характеристики составных частей сюжета литературоведы используют понятие мотив. Понятие мотива как простейшей повествовательной единицы, составляющей сюжетной линии было впервые теоретически обосновано в «Поэтике сюжетов» А.Н. Веселовского [32]. Термин мотив перешел в литературоведение из музыковедения, где он определяется как мелодия, напев, наигрыш, наименьшее музыкальное построение, составляющее характерную часть музыкальной темы. Мотив художественного произведения — это компонент сюжета, обладающий повышенной значимостью [30, с. 136].
Художественное произведение, обладая структурой, целостностью, единством содержания и формы, является, одновременно, открытой, незавершенной художественной системой. В течение своей жизни, протекающей в историческом пространстве и времени, оно способно раскрываться и восприниматься по-особому, стать поводом к обнаружению в нем новых смыслов.
Художественные произведения являются неотъемлемой, важнейшей частью национальной культуры. Они взаимодействуют и взаимообогащаются, отражая столкновение субъективных точек зрения на мир, концепций и пониманий, иначе говоря, вступают внутри культуры в диалогические отношения.
Не представляется возможным их рассмотрение и вне контекста мировой культуры, поскольку, по словам Ю.Л. Оболенской, «только этот контекст позволяет раскрыть всю глубину смысла художественного произведения, дает ему возможность вечной и всегда новой жизни» [114, с. 16].
Диалог между культурами, обмен культурными ценностями, возникающий при восприятии художественных произведений, возможен благодаря переводческой деятельности. В рамках современного переводоведения существует немалое количество трактовок и формулировок понятия «художественный перевод», что объясняется сложностью и многогранностью данного вида деятельности. Указанные теории развивались со временем, постепенно вовлекая в поле зрения исследователей и самих переводчиков все более глубокие и тонкие свойства взаимодействия переводчика с текстом художественного произведения — объектом переводческой деятельности.
Под каким бы углом зрения ни рассматривали современные исследователи художественный перевод — лингвистическим, психолингвистическим, литературно-историческим, культурологическим, философско-эстетическим, информационным, текстологическим или семиотическим — они неизбежно приходят к выводу о его диалектичности как явления и как процесса.
Диалектическое единство литературного произведения и его перевода предполагает взаимодействие и взаимовлияние двух языковых картин мира, двух художественных систем, культурно-исторических традиций обеих стран, концепции действительности авторов оригинала и перевода, а также форм художественного воплощения этой действительности. Соответственно, современные исследователи трактуют художественный перевод как один из способов диалога культур, играющий важную роль в процессе обмена культурными и духовными ценностями, творческий процесс и вид межкультурного посредничества, подчеркивая необходимость применения интердисциплинарного подхода в его исследовании [135, с. 124].
Данная мысль представляет собой продолжение идей М.М. Бахтина о том, что «чужая культура только в глазах другой культуры раскрывает себя полнее и глубже <...>. Один смысл раскрывает свои глубины, встретившись с другим, чужим смыслом: между ними начинается как бы диалог, который преодолевает замкнутость и односторонность этих смыслов, этих культур. Мы ставим чужой культуре новые вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, новые смысловые глубины» [21, с. 334—335]. Знакомство с мировым культурным наследием, его осмысление, обеспечивает осознание специфичности своей родной культуры. Художественный перевод — это именно тот вид деятельности, который обеспечивает подобное посредничество.
Информация, которую обрабатывает переводчик художественного произведения, не является непосредственной информацией о действительном мире. Она представляет собой опосредованную информацию об авторской картине мира. В своем творении автор оригинала представляет собственное видение реальности, высказывает свое отношение к действительности. В размышлениях В.Б. Шкловского — создает «возможный мир» [173, с. 56]. Этот возможный мир и воспроизводит переводчик средствами иностранного языка и иностранной культуры.
В нашем научном исследовании мы, вслед за Ю.Л. Оболенской, рассматриваем перевод как особую специфическую разновидность творчества, которая по своей природе вторична, поскольку переводчик «в сущности не создает, а воспроизводит уже существующую в виде оригинала эстетическую ценность; задача переводчика отразить отраженное в оригинале с возможной полнотой и без ощутимых потерь. Продукт его творчества может стать эстетической ценностью, но его новизна и оригинальность весьма относительны» [114, с. 91].
Ю.Л. Оболенская указывает на то, что диалектику взаимоотношений двух художественных миров — оригинала и перевода, а также взаимоотношений их создателей, нельзя понять без осознания того, что представляет собой сам оригинал, а также без разграничения понятий текста оригинала и художественного произведения как эстетической ценности: «недифференцированный подход к этим понятиям <...> характерен для многих исследований в области художественного перевода и часто приводит к широко распространенному определению сути процесса перевода как «воссоздания оригинального произведения». Но «воссоздать» произведение может только сам автор-творец, любой же другой субъект, опираясь на собственный опыт и память, воспроизводит свое собственное впечатление от произведения, или <...> проекцию оригинала» [там же, с. 97].
В терминологии Л.В. Чернец, демаркационная линия проходит между понятиями мир произведения и художественный словесный текст. Автор полагает, что «на иностранном языке переданы прежде всего свойства мира произведения», который нельзя представить «в отрыве от словесного воплощения» [30, с. 59].
Понимание художественного перевода как формы интерпретации произведения-оригинала, закрепленной в системе материальных знаков, представлено также в работах Т.А. Казаковой и Н.К. Карбовского [57; 41].
Рассуждая о сущности данного явления, Т.А. Казакова подчеркивает его воспроизводящую природу и необходимость создания в процессе перевода текстов, обладающих способностью непосредственного эстетического воздействия [57, с. 4]. Художественный перевод определяется автором как творческое преобразование литературного подлинника не только в соответствии с литературными нормами, но и с использованием всех необходимых выразительных возможностей переводящего языка, сопровождаемого культурологически оправданной трансформацией литературных особенностей оригинала и той эмоционально-эстетической информации, которая присуща подлиннику [там же, с. 10—11].
Таким образом, переводчик создает некое подобие оригинала, «особый вид текста», призванный представлять исходное художественное произведение в иноязычной культуре, обеспечивая тем самым дополнительную аудиторию исходному тексту, а также развитие межкультурной художественной коммуникации в соответствии с требованиями времени, характером литературных процессов и потребностями получателей, как владеющих, так и не владеющих исходным языком.
Для создания такого подобия, переводчик, по мнению исследовательницы, предпринимает определенные действия, в основе которых лежит отчасти осознанная, а отчасти подсознательная переработка информации. Она обусловлена несколькими факторами: возможностями переводящего языка и переводящей культуры, личными свойствами и предпочтениями переводчика. Переводчик смотрит на объективную действительность глазами автора, подвергается воздействию субъективного фактора. При этом сам переводчик является носителем совершенно иной картины мира, которая заведомо не может совпадать с авторской и чаще всего существенно отличается от нее в силу их разных склонностей, жизненного и творческого опыта, социальных, географических, культурологических и иных условий [там же, с. 24—35]. Соответственно, смысловое наполнение текста оригинала и текста перевода никогда не является абсолютно тождественным.
О вторичной природе перевода размышляет и Н.К. Гарбовский. В его теории художественный перевод представляет собой «перевыражение», «отражение отражения», поскольку он «отражает фрагмент действительности не непосредственно, а как уже осмысленный сознанием автора, передает не факт, а мысль о факте» [41, с. 10].
Цель художественного перевода современные исследователи видят в осуществлении полноценной межъязыковой эстетической коммуникации путем интерпретации исходного текста, реализованной в новом тексте на другом языке. Ключевое понятие «интерпретация» (истолкование) текста Ю.Л. Оболенская определяет как реализацию понимания текста переводчиком, за которой следует его актуализация (воспроизведение и перевыражение оригинала) в новой языковой форме, которая, в свою очередь, обусловлена языковой картиной мира принимающей перевод культуры и психологически детерминирована личностью переводчика [114, с. 117].
Способность переводчика к прочтению, интерпретации художественного текста, пониманию глубинной его структуры (смысла) зависит от того, что А.Р. Лурия в работе «Язык и сознание» назвал «эмоциональной тонкостью человека» [93, с. 246].
Множественность интерпретаций одного и того же оригинала предполагает невозможность создания конечного, «лингвистически верного» [там же, с. 59] перевода, ввиду бесконечного диалога автора художественного литературного произведения и создателя перевода, диалогических отношений между неповторимым неизменным оригиналом и постоянно меняющимися ответами на него — переводами, обусловленными личностями переводчиков и конкретным культурно-историческим контекстом.
Этот вид межкультурного посредничества не оставляет в стороне и исследователя переводной литературы, принадлежащего своему времени и представляющего прежде всего свою национальную культуру. Опираясь на определенную культурную традицию, исследователь сам становится участником межкультурного диалога, перенося на объект наблюдения свой собственный опыт. Критерии его оценки будут отражать его представления об эстетическом идеале и его жизненную позицию.
Современные исследователи художественной переводческой деятельности отмечают потребность в выходе за пределы лингвистических методов для ее изучения. Размышляя о развивающихся направлениях исследований художественного перевода, Н.И. Серкова представляет системно-целостный подход, включающий четыре основных измерения, указывая на то, что данный перечень может быть дополнен. Среди выделенных исследователем измерений — коммуникативное, художественное, межкультурное / межъязыковое и герменевтическое.
Коммуникативное, или коммуникативно-семиотическое, измерение в терминологии автора, предусматривает «изучение переводческой речемыслительной деятельности как передачи информации» [135, с. 125]. В рамках данного измерения художественный перевод рассматривается как многоуровневый процесс порождения текста автором, освоения авторского текста переводчиком и предъявления переводного текста получателю-реципиенту, соответственно, участниками такого вида коммуникации являются автор, переводчик и целевая аудитория. При этом, целью художественной деятельности является достижение «знакового согласования» («координации»), что, по объективным причинам, — сложная задача. Семиотический подход, нередко используемый вкупе с коммуникативным, расширяет возможности исследователя художественной деятельности, позволяет проанализировать функционирование знаков в системе трех измерений — семантики, синтактики и прагматики.
Исследователи, рассматривающие перевод литературных произведений с точки зрения художественного измерения, обращаются к проблеме художественности, которая понимается ими «как проявление эстетического, когда слово выступает не только в своей коммуникативной функции, но и является «первоэлементом литературы», представляющей жизнь в образах новой реальности — художественного мира» [там же, с. 126]. Художественное произведение трактуется как метазнак художественной культуры, иными словами, оно обладает не только смыслом — художественной концепцией, но и предметным значением — ценностью для человечества. Исследователи пересматривают понятие единицы художественного перевода, принимая за нее лингвистический знак с иными, более широкими границами: «знаки в художественном тексте имеют не условный, а обусловленный, иконический, изобразительный характер» [там же, с. 127], несут художественную информацию. Данная установка позволяет выделить в качестве единиц перевода такие носители художественно значимой информации как концепты, лакуны, идеологемы, фреймы, скрипты, образы, мотивы и т. п., которые изучаются с привлечением методов культурологии, лингвокультурологии и когнитивной лингвистики [там же].
В рамках межкультурного / межъязыкового измерения, по мнению Н.И. Серковой, исследователи исходят из положения о том, что «первоначальный художественный текст и переводной — это конденсаторы коллективного разума и культурной памяти конкретных социумов, пропущенных через социальную память их авторов, их миропониманий и идиостилей, а художественный переводческий процесс — это межкультурный диалог» [там же, с. 127]. Процесс художественного перевода понимается как вид межкультурной коммуникации, аккультурация и адаптация произведения к принимающей культуре, его освоение, ведущее к взаимообогащению культур. Исследователь, таким образом, имеет дело с опосредованной двуязычной либо полиязыковой, интеркультурной коммуникацией, составляющими которой являются писатель, оригинальное произведение, переводчик, переводной текст и, наконец, читатель перевода [там же, с. 128].
Близким к межкультурному и межъязыковому измерению является герменевтическое, поскольку также вовлекает в процесс исследования личность автора, личность переводчика и целевую аудиторию. Переводческая герменевтика, находящаяся сейчас в стадии разработки, акцентирует внимание на проблеме глубины переводческого понимания, на интерпретации художественных смыслов произведения, изучает инструменты понимания и интерпретации в тексте перевода. Исследователь анализирует направленность и целостность художественного смысла произведения с опорой на семиотику текста и контекст культурной традиции; выявляет факты, влияющие на переводческую интерпретацию; изучает реализацию переводческой интерпретации в результирующем тексте и границы переводческой интерпретации; учитывает в анализе такие важные аспекты как личность автора и личность переводчика; устанавливает причины трансформации художественных образов и под. Решение данных задач нередко осуществляется с привлечением результатов исследований этно- и лингвопсихологии, рецептивной эстетики, компаративистики, психологии творчества, и других направлений современной науки [там же, с. 128—129].
Из вышесказанного следует, что сегодня художественный перевод больше не рассматривается как сугубо лингвистическое явление, поскольку переводческая деятельность не сводится лишь к языковому посредничеству, она являет собой контакт, органичное взаимодействие двух языков, литератур и культур. Соответственно, деятельность переводчика художественной литературы регламентируется не только языковыми и стилистическими нормами, но и нормами бытия национальной и принимающей культур, особенностями художественной коммуникации, психологическим восприятием и пониманием произведения, личными предпочтениями [41; 57; 80; 134; 109].
Поэтому, на современном этапе развития науки, не вызывает сомнений положение об интердисциплинарном характере художественного перевода, возникает необходимость в разработке системного комплексного методологического подхода к его описанию и анализу. Такой подход, предполагает изучение систем смыслов исходного и переводного текстов не только как результата взаимодействия на разных языковых уровнях (лексическом, грамматическом, стилистическом), но и как результата диалога культур и личностного творческого самовыражения. В задачи такого подхода должно входить исследование культурно-языковой картины мира исходного текста, исторического фона и контекста, в котором он был рожден, и их воспроизведение в своем аналоге — тексте либо текстах перевода.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |