Часть 1. Как это началось?
Это не водники, а грехо-водники! Честное слово. Замечена была такая история: как только нужно ехать нашему железнодорожнику куда-нибудь по воде, дают ему место или на корме, или в люке, или в трюме, и едет транспортник, как поросенок.
Долго наше начальство терпело надругательства над личностями железнодорожного транспорта, но, наконец, его терпение лопнуло.
Один начальник вызвал к себе другого начальника рангом поменьше и сказал ему такое:
— Что ж они, издеваются, что ли?
— Так точно.
— Они думают, вероятно, что транспортники какие-нибудь ослы, которые в трюмах будут ездить?
— Надо полагать-с.
— А вот я им по-по-лагаю! Они у меня поездиют... Напишите-ка, Алексей Алексеевич, бумажку.
— Слушаю.
И получена была такая бумажка:
«Из Саратова. Всем ДС, ДН, ДЧ, СЧ, СМ, КР, С. К. Д. Ввиду того, что управление госпароходством предоставляет проезд железнодорожникам в вышеупомянутых местах, с получением сего предлагается работникам водного транспорта, едущим по разовым билетам, предоставлять место только в поездах с теплушками, отнюдь не допуская их в вагоны третьего класса». Следуют подписи.
Часть 2. Братский прием
Водник явился в соответствующее железнодорожное место получать билет.
— Вам что? — спросило его железнодорожное лицо и хмуро глянуло на якоря на пуговицах.
— Мне бы билетик до Тамбова, — ответил мореплаватель.
Железнодорожное лицо хищно обрадовалось.
— Ах, вам билетик? Очень приятно! Присаживайтесь. Родственников желаете, наверно, навестить? Соскучились... Хе-хе... Кульер, стакан чаю гражданину воднику. Ну, как у вас в Тихих океанах, все ли благополучно?
— Покорнейше благодарим, — ответил потомок Христофора Колумба, — мы больше в Самару плаваем. Мне бы в скором поезде, если можно...
— Как же, как же, обязательно! У меня, правда, циркулярчик есть, чтобы вам, морским волкам, только в теплушках места давать, но для такого симпатичного представителе стихии, как вы, можно сделать исключение. Вы ведь привыкли там на ваших броненосцах в кают-компаниях всяких, хи-хи. Кстати, моя теща на днях в Самару ездила, так ее, божью старушку, в трюм засадили на мешки. Так и гнила дама до самой Самары.
— Мы этому не причинны.
— Ну, конечно, конечно. Так вот получите, пожалуйста. Замечательное местечко. Сидеть можете, курящее, просторно и отдельно. Кульер, проводи господина адмирала!
Водник прочитал резолюцию, покачнулся, глаза вытаращил и сказал:
— Большое мирси!
Было написано:
«Выдать ему одно место в сартире второго класса до Тамбова».
Часть 3. Драма в вагоне
В коридоре мягкого вагона скорого поезда стоял хвост с полотенцами и зубными щетками, взъерошенный и злобный.
— Ничего не понимаю, — бормотал передовой гражданин, переминаясь с ноги на ногу. — С самого Саратова залез какой-то фрукт и не выходит!
— Это наглость, — крикнула какая-то дама в хвосте, — я полчаса жду.
— Мы, сударыня, три часа уже ждем, — отозвался печальный голос впереди, — и то молчок. А терпения нету...
— Я думаю, что он самоубийством покончил, — встревожился чей-то голос. — Такие вещи бывают; двери надо ломать.
— Кондуктор! Кондуктор!
— Постойте-ка, постойте, тише...
Хвост стих. И сквозь стук колес донеслось глухое пение:
По морям, по волнам...
Нынче здесь, завтра там... —
пел приятный глухой бас.
Хвост взвыл сразу:
— Это неслыханное нахальство. Он поет, оказывается!
— Кондуктор!!
Хвост разломился и поднял страшный грохот в лакированную дверь. Та распахнулась, и в накуренном узком пространстве предстал симпатичный человек с якорями и папиросой.
— Вам чего? — спросил он сконфуженно.
— Как «чего»? Как «чего»?
— Как это так «чего»?
— Вы долго собираетесь сидеть здесь? — ядовито спросил передовой, размахивая полотенцем.
— До Тамбова, — смущенно ответил пассажир.
— Это сумасшедший! — завизжали сзади женские голоса.
— Выплевывайтесь вон!!!
Пассажир побагровел и растерянно забормотал:
— Да нельзя мне выплюнуться, я бы и рад. Обштрахуют, У меня билет сюды.
— Кондуктор, кондуктор, кондуктор!..
Эпилог
В Аткарске писали протокол, а рабкор «Гудка», иронически усмехаясь за соседним столом, писал корреспонденцию в «Гудок» и закончил ее словами:
«Когда же закончится братоубийственная война воды с железом?»
Примечания
«Гудок», 2 ноября 1924 г.