(Записки пострадавшего)
1 числа.
Познакомился с Петей, проживающим у нас в жилтовариществе. Петя — мальчик исключительных способностей. Целый день сидит на крыше.
2 числа.
Петя был у меня в гостях. Принес маленькую черную коробку, и между нами произошел нижеследующий разговор:
Петя (восторженно). Ах, Николай Иваныч, человечество тысячу лет искало волшебный кристалл, заключенный в этой коробке.
Я. Я очень рад, что оно его, наконец, нашло.
Петя. Я удивляюсь вам, Николай Иваныч, как вы, человек интеллигентный и имеющий дивную жилплощадь в лице вашей комнаты, можете обходиться без радио. Поймите, что в половине третьего, ночью, вы, лежа в постели, можете слышать колокола Вестминстерского аббатства.
Я. Я не уверен, Петя, что колокола в половине третьего ночи могут доставить удовольствие.
Петя. Ну, если вы не хотите колоколов, вам будут передавать по утрам справки о валюте с нью-йоркской биржи. Наконец, если вы не хотите Нью-Йорка, вечером вы услышите, сидя у себя в халате, как поет Кармен в Большом театре! Вы закроете глаза и: «По небу полуночи ангел летел, и тихую песню он пел...»
Я (соблазнившись). Во что обойдется ангел, дорогой Петя?
Петя (радостно). За одиннадцать рублей я поставлю вам простое радио, а за тринадцать — с громкоговорителем на двадцать пять человек.
Я. Ну зачем же на такое большое количество? Я холост...
Петя. Меньше не бывает.
Я. Хорошо, Петя. Вот три... еще три... шесть и еще семь. Тринадцать, ставьте.
Петя (улетая из комнаты). Вы ахнете, Николай Иваныч.
3 числа.
Я действительно ахнул, потому что Петя проломил у меня стену в комнате, вследствие чего обвалился огромный пласт штукатурки и перебил всю посуду у меня на столе.
4 числа.
Петя объявил, что он сделает все хозяйственным образом, заземлит через водопровод, а штепсель — от электрического освещения. Закончил разговор Петя словами:
— Теперь я отправляюсь на крышу.
5 числа.
Петя упал с крыши и вывихнул ногу.
10 числа.
Петину ногу починили, и он приступил к работам в моей комнате. Одна проволока протянута к водопроводной раковине, а другая — к электрическому освещению.
11 числа.
В 8 вечера потухло электричество во всем доме. Был неимоверный скандал, закончившийся заседанием жилтоварищества, которое неожиданно вынесло постановление, что я — лицо свободной профессии и буду платить по 4 рубля за квадратную сажень. Монтеры починили электричество.
12 числа.
Готово. В комнате серая пасть, но пока она молчит: не хватает какого-то винта.
13 числа.
Это чудовищно! Старушка, мать председателя жилтоварищества, подошла за водой к раковине, причем раковина сказала ей басом: «Крест и маузер!»... при этом этой старой дуре послышалось, будто бы раковина прибавила «бабушка», и старушка теперь лежит в горячке. Я начинаю раскаиваться в своей затее.
Вечером я прочитал в газете: «Сегодня трансляция оперы «Фауст» из Большого театра на волне в 1000 метров». С замиранием сердца двинул рычажок, как учил меня Петя. Ангел полуночи заговорил волчьим голосом в пасти:
— Говорю из Большого театра, из Большого. Вы слушаете? Из Большого, слушайте. Если вы хотите купить ботинки, то вы можете сделать это в ГУМе. Запишите в свой блокнот: в ГУМе (гнусаво), в ГУМе.
— Странная опера, — сказал я пасти, — кто это говорит?
— Там же вы можете приобрести самовар и белье. Запомните — белье. Из Большого театра говорю. Белье только в ГУМе. А теперь я даю зал. Даю зал. Даю зал. Вот я дал зал. Свет потушили. Свет потушили. Свет опять зажгли. Антракт продолжится еще десять минут, поэтому послушайте пока урок английского языка. До свиданья. По-английски: гуд бай. Запомните: гуд бай.
Я сдвинул рычажок в сторону, и в пасти потухли всякие звуки. Через четверть часа я поставил рычажок на тысячу метров, тотчас в комнате заворчало, как на сковороде, и странный бас запел:
— Расскажите вы ей, цветы мои...
Вой и треск сопровождали эту арию. На улице возле моей квартиры стали останавливаться прохожие. Слышно было, как в коридоре скопились обитатели моей квартиры.
— Что у вас происходит, Николай Иваныч? — спросил голос, — и я узнал в голосе председателя жилтоварищества.
— Оставьте меня в покое, это — радио! — сказал я.
— В одиннадцать часов попрошу прекратить это, — сказал голос из замочной скважины.
Я прекратил это раньше, потому что не мог больше выносить воя из пасти.
14 числа.
Сегодня ночью проснулся в холодном поту.
Пасть сказала весело: «Отойдите на два шага».
Я босиком вскочил с постели и отошел.
— Ну, как теперь? — спросила пасть.
— Очень плохо, — ответил я, чувствуя, как стынут босые ноги на холодном полу.
— Запятая и Азербайджан, — сказала пасть.
— Что вам надо?! — спросил я жалобно.
— Это я, Калуга, — отозвалась пасть, — запятая, и с большой буквы. Полиция стреляла в воздух, запятая, а демонстранты, запятая...
Я стукнул кулаком по рычажку, и пасть смолкла.
15 числа.
Днем явился вежливый человек и сказал:
— Я контролер. Давно ли у вас эта штука?
— Два дня, — ответил я, предчувствуя недоброе.
— Вы, стало быть, радиозаяц, да еще с громкоговорителем, — ответил контролер, — вам придется заплатить двадцать четыре рубля штрафу, и взять разрешение.
— Это не я радиозаяц, а Петя радиомерзавец, — ответил я, — он меня ни о чем не предупредил и, кроме того, испортил всю комнату и отношения с окружающими. Вот двадцать четыре рубля и еще шесть рублей я дам тому, кто исправит эту штуку.
— Мы вам пришлем специалиста, — ответил контролер и выдал мне квитанцию на двадцать четыре рубля.
16 числа.
Петя исчез и больше не являлся...
МИХАИЛ
Примечания
«Гудок», 4 июня 1926 г.