Посвящается заведующему жел.-дор. школой ст. Агрыз Моск.-Каз.
Вводить просвещение, но по возможности без кровопролития!
М.Е. Салтыков-Щедрин
Чьи-то сапоги с громом покатились по лестнице, и уборщица школы Фетинья не убереглась, божья старушка! Выскочила Ванькина голова с лестницы и ударила божью старушку сзади. Села старушка наземь, и хлынула из ведер вода.
— Чтоб ты околел! — захныкала старушка. — Что ты, взбесился, окаянный?!
— Взбесишься тут, — задыхаясь, ответил Ванька, — еле убег! Вставай, старушка...
— Что, аль сам?
— Чай, слышишь?
Из школы несся рев, как будто взбунтовался тигр:
— Дайте мне сюда эту каналью!!! Подать его мне, и я его зарежу, как цыпленка!!! А-а!!
— Тебя?
— Угу, — ответил Ванька, вытирая пот, — с доски не стер во втором классе.
— Подать мне Ваньку-сторожа живого или мертвого!! — гремело школьное здание. — Я из него сделаю бифштекс!!
— Ванька! Ванька!! Ванька!! К заведующему!! — вопили ученические голоса.
— Черта пухлого я пойду! — хрипнул Ванька и стрельнул через двор. Во мгновение ока он вознесся по лестнице на сеновал и исчез в слуховом окне.
Здание на мгновение стихло, но потом громовой хищный бас взвыл вновь:
— Подать мне учителя географии!! И-и!!
— Г-и! Ги-ги!! — загремело эхо в здании.
— Географ засыпался... — восхищенно пискнул дискант в коридоре.
Учитель географии, бледный как смерть, ворвался в физико-географический кабинет и застыл.
— Эт-та шта так-кое? — спросил его заведующий таким голосом, что у несчастного исследователя земного шара подкосились ноги.
— Карта ресефесерефесефесе... — ответил географ прыгающими губами.
— М-молчать!! — взревел заведующий и заплясал, топая ногами. — Молчать, когда с вами начальство разговаривает!.. Это карта?.. Это карта, я вас спрашиваю?! Поч-чему она не на мольберте?! Почему Волга на ней какая-то кривая?! Почему Ленинград не Петроград?! На каком основании Черное море — голубое?! Почему у вас вчера змея издохла?! Кто, я вас спрашиваю, налил чернил в аквариум!
— Это ученик Фисухин, — предал Фисухина мертвый преподаватель, — он змею валерьяновыми каплями напоил.
Стекла в окнах дрогнули от рева.
— А-га-га! Фисухин! Дать мне Фисухина, и я его четвертую!!
— Фису-у-у-хин!! — стонало здание.
— Братцы, не выдавайте, — плакал Фисухин, сидя одетым в уборной, — братцы, не выйду, хоть дверь ломайте...
— Выходи, Фисуха! Что ж делать... Вылезай! Лучше ты один погибнешь, чем мы все, — молили его ученики.
— Здесь?!! — загремело возле уборной.
— Тут, — застонали ученики, — забронировался.
— А! А!.. Забронировался... Ломай!.. Двери!! Дать мне сюда багры!! Позвать дворников!! Вынуть Фисухина из уборной!!!
Страшные удары топоров посыпались в здании градом, и в ответ им взвился тонкий вопль Фисухина.
М. Ол. Райт.
Примечания
«Гудок», 29 марта 1924 г.