Вернуться к Переписка

М.А. Булгаков — Е.С. Шиловской. Июль 1930 г. Мисхор

Телеграмма1

Июль 1930 г. Мисхор.

1

Убежден ваше ведомство может срочно приобрести Москве курбюро путевку южный берег Крыма Распределитель Севастополь при веском документе.

2

Ведомство полагаю найдет место одном из пансионатов протяжении Мисхор — Ялта.

Как здоровье? Привет вашему семейству. Телеграфируйте Крым Мисхор Пансионат Магнолия2.

Булгаков.

Примечания

Письма. Печатается и датируется по первому изданию.

1. С Еленой Сергеевной Шиловской, урожд. Нюренберг (1893—1970), Булгаков познакомился в феврале 1929 г. Об этом, к счастью, сохранились воспоминания самой Елены Сергеевны. В феврале 1961 г. она писала брату: «<...>) На днях будет еще один 32-летний юбилей — день моего знакомства с Мишей. Это было на масленой, у одних общих знакомых <...> Сидели мы рядом, <...> у меня развязались какие-то завязочки на рукаве, <...> я сказала, чтобы он завязал мне. И он потом уверял всегда, что тут и было колдовство, тут-то я его и привязала на всю жизнь <...> Тут же мы условились идти на следующий день на лыжах. И пошло. После лыж — генеральная «Блокады», после этого — актерский клуб, где он играл с Маяковским на биллиарде... Словом, мы встречались каждый день и, наконец, я взмолилась и сказала, что никуда не пойду, хочу выспаться, и чтобы Миша не звонил мне сегодня. И легла рано, чуть ли не в 9 часов. Ночью (было около трех, как оказалось потом) Оленька (сестра Е.С. Шиловской — Ольга Сергеевна Бокшанская. — Сост.), которая всего этого не одобряла, конечно, разбудила меня: иди, тебя твой Булгаков зовет к телефону <...> Я подошла. «Оденьтесь и выйдите на крыльцо», — загадочно сказал Миша и, не объясняя ничего, только повторял эти слова. Жил он в это время на Бол. Пироговской, а мы на Бол. Садовой, угол Мал. Бронной, в особнячке, видевшем Наполеона, с каминами, с кухней внизу, с круглыми окнами, затянутыми сиянием, словом, дело не в сиянии, а в том, что далеко друг от друга. А он повторяет — выходите на крыльцо. Под Оленькино ворчание я оделась <...> и вышла на крылечко. Луна светит страшно ярко, Миша белый в ее свете стоит у крыльца. Взял под руку и на все мои вопросы и смех — прикладывает палец ко рту и молчит... Ведет через улицу, приводит на Патриаршие пруды, доводит до одного дерева и говорит, показывая на скамейку: здесь они увидели его в первый раз. И опять — палец у рта, опять молчание...

Потом пришла весна, за ней лето, я поехала в Ессентуки на месяц. Получала письма от Миши, в одном была засохшая роза и вместо фотографии — только глаза его, вырезанные из карточки... С осени 29 г., когда я вернулась, мы стали ходить с ним в Ленинскую библиотеку, он в это время писал книгу <...>».

2. В ответ Е.С. Шиловская телеграфировала: «Здравствуйте, друг мой, Мишенька. Очень вас вспоминаю и очень вы милы моему сердцу. Поправляйтесь, отдыхайте. Хочется вас увидеть веселым, бодрым, жутким симпатягой. Ваша Мадлена Трусикова-Ненадежная».