М.А. Булгаков — В издательство «С.Фишер-Ферлаг». 15 июня 1933 г. Москва

Москва, 15 июня 1933 года

Многоуважаемый г. Марил!

Я получил последние письма из Вашего издательства. Благодарю Вас за присылку сведений о моем счете, а также за отправление в Ригу 30 марок.

Относительно пьесы БЕГ: я не могу пока послать ее за границу, так как пьеса еще не имеет разрешения — в настоящее время я работаю над поправками к ней¹.

Полученный сегодня мною бюллетень из французского Общества композиторов я подписываю и прилагаю Вам при этом письме.

Примите уверения в моем уважении.

М. Булгаков.

Примечания

Булгаков Михаил. Дневник. Письма. 1914—1940. М., СПб., 1997. Публикуется и датируется по машинописной копии с подписью-автографом (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 38, л. 46). Комментарии В.И. Лосева.

1. Несмотря на запрещение пьесы «Бег» Главреперткомом, Булгаков и руководство МХАТа неоднократно пытались вернуться к постановке пьесы. В 1933 году начались репетиции пьесы. Об этом свидетельствуют сохранившиеся документы. Например, приоткрывает нам события того времени служебная записка И.Я. Судакова в дирекцию МХАТа (27 апреля 1933 г.): «Сообщаю, что имел несколько разговоров с Авелем Сафроновичем Енукидзе о пьесе «Бег». В последний раз получил от него устное заявление (в разговоре по телефону), что можно приступить к репетициям «Бега» и что он сказал об его согласии на работу пьесы В.Г. Сахновскому. Сообщаю, что имел разговор с О.С. Литовским о пьесе «Бег» и получил от него заявление, что для разрешения пьесы необходимо в пьесе ясно провести мысль, что белое движение погибло не из-за людей хороших или плохих, а вследствие порочности самой белой идеи — это основное требование. На это я сделал предложение автору о пересмотре линии Хлудова, как носителя белой идеи, договорился с автором о конкретных изменениях пьесы и об этой своей договоренности с автором сообщил О.С. Литовскому, от которого получил устное заявление, что действительное выполнение предложенных мною изменений сделает возможным разрешение пьесы».

Вскоре устная договоренность между Булгаковым и театром была закреплена соглашением (29 апреля 1933 г.), по которому автор обязывался в месячный срок внести следующие изменения в текст пьесы:

«а) переработать последнюю картину по линии Хлудова, причем линия Хлудова должна привести его к самоубийству как человека, осознавшего беспочвенность своей идеи;

б) переработать последнюю картину по линии Голубкова и Серафимы так, чтобы оба эти персонажа остались за границей;

в) переработать в 4-й картине сцену между главнокомандующим и Хлудовым так, чтобы наилучше разъяснить болезнь Хлудова, связанную с осознанием порочности той идеи, которой он отдался, и проистекающую отсюда ненависть его к главнокомандующему, который своей идеей подменял хлудовскую идею».

Характерно, что концовку последнего пункта Булгаков уточнил, внеся следующую поправку: «Своей узкой идеей подменял широкую идею Хлудова» (ИРЛИ, ф. 369, № 130). Это разъяснение имело принципиальное значение, поскольку, по мысли Булгакова, безрассудное врангелевское стремление к русскому престолу погубило хлудовскую идею восстановления российской империи.

Весть о возобновлении работы над «Бегом» быстро распространилась, и запросы шли из многих городов. Но Булгаков, как всегда, был строг в выполнении принятых обязательств, о чем и свидетельствует письмо берлинскому издательству «Фишер-Ферлаг».