В 4 часа дня на Красной площади протягиваются оцепления у эстрады, украшенной зеленью и траурной надписью «Вечная память рабочему вождю Володарскому».
Красные и черные ленты с лозунгами висят под старой кремлевской стеной:
— Память о погибших борцах за революцию не умрет в сердце рабочего народа.
В начале пятого на эстраде появляется состав суда. Всходит Крыленко, Пятаков, за ними председатель Моссовета т. Каменев, Радек, Клара Цеткин.
Под солнцем полощутся значки на пиках красной кавалерии, оцепившей огромное пространство.
Еще несколько минут, и из-за храма Василия Блаженного слышен марш. Показывается голова первой рабочей колонны.
Ближе, ближе к эстраде. Од<но> за другим колышутся красные полотнища, и на них черными и золотыми буквами надписи и лозунги.
Первым говорит с эстрады Каменев, за ним, встреченный бурными аплодисментами, Пятаков.
В ответ им несутся из бесконечной, тянущейся мимо ленты крики:
— Смерть эсерам! Смерть предателям!
Уже не одна, а три колонны навстречу друг другу текут мимо эстрады, а мимо Василия Блаженного, с другой стороны из Воскресенских ворот, все густея и густея, катятся новые и новые волны.
На площади, под извивающимися лентами людской реки, растет лес знамен. На каждый возглас с эстрады в ответ летит гул криков:
— Да здравствует Ревтрибунал! — несется из толпы.
— Да здравствуют московские рабочие! — отвечает эстрада.
«Единым рабочим фронтом против контрреволюции всех мастей!» — плывет лозунг на огромном красном полотнище.
Площадь гудит звуками. Марши покрывают друг друга, сливаются, грохочут медными трубами. У эстрады то и дело начинают петь «Интернационал».
Взрыв хохота внезапно на эстраде. Хохочут кругом. Фотографы летят с аппаратами, щелкают. Над процессией плывет, дрыгая руками и ногами в воздухе, великолепно сделанный «Вандервельде, королевский плясун».
Это работа инженерной школы ВЦИКа.
— Ура! Ура! — гремит на площади.
Бромлеевцы идут с маршем. За ними арматурный завод № 3, государственная фабрика, еще и еще... без конца...
С эстрады представитель питерских рабочих т. Алексеев приветствует московских рабочих, и конец его слов тонет в ответных криках.
— Долой партию социалистов-революционеров!
Опять хохочут. Над процессией «колышется» не со щитом и не на щите, а в калоше Вандервельде с кислым лицом.
Дальше знаменательная надпись:
«Меньшевики поддерживают эсеров. Не пора ли и меньшевиков посадить на скамью, рядом с их друзьями?»
Рабочие быстро текут, но у эстрады задерживаются, поворачивают головы, ищут знакомых лиц:
— Вон Радек... вон Каменев...
— Это кто в черном пиджаке?
— Да Пятаков же это!
И летит крик:
— Да здравствует червонный казак Пятаков!
— Да здравствуют вожди пролетариата!
В половине шестого наползает туча, внезапно хлынул дождь. Но он только больше оживляет рабочие колонны. Громче крики, громче оркестры. И через несколько минут дождь стихает.
Обнаженные, смуглые, стройными рядами идут курсанты спортивной школы имени Ленина. За ними спортивный зал Гувуза.
Колышется шуточная надпись на автомобиле арт-мастерской:
— Вниз по матушке по Шельде едет Вандервельде.
Работница с красной лентой на груди отделяется от колонны и восторженно кричит:
— Народу-то, народу!.. Первого мая только половина наших была, а сегодня все как один.
— Да вы откуда? — спрашивают ее.
— Мы — Марьинской кружильной чулочной фабрики.
За плакатами железнодорожников Северных дорог колышутся на палках веники и метлы.
— Метлой и веником выметем и вычистим контрреволюционеров!
— Товарищи! — кричит Каменев, — мы заставим склонить перед революцией все головы, а кто ее не склонит — тот ее потеряет!
— Смерть убийцам Володарского! — отвечают рабочие.
— Смерть пре-да-те-лям со-ци-а-лис-там ре-во-лю-ци-о-не-рам! — по складам дружно гремят свердловцы...
С 4 до 7 часов беспрерывными потоками льются по Красной площади пролетарские колонны и не прекращаются ответные крики на каждое слово с эстрады.
В 7 часов проходит последняя колонна с Красной Пресни, и огромная площадь пустеет.
По всем улицам от центра разливаются группы демонстрантов и идут по домам, и опять по улицам гремит пение и слышится музыка.
Примечания
«Рабочий». 1922. 21 июня (репортаж помещен в блоке материалов о демонстрациях по поводу суда над эсерами). Подпись: Булл.
«Вечная память рабочему вождю Володарскому». — После Октябрьского переворота В. Володарский (М.М. Гольдштейн; 1891—1918) был главным агитатором Петроградского комитета РКП(б), комиссаром печати, пропаганды и агитации; 20 июня 1918 г. убит эсером Н. Сергеевым.
Всходит Крыленко, Пятаков, за ними председатель Моссовета т. Каменев, Радек, Клара Цеткин. — Н.В. Крыленко (1885—1938) — член Верховного революционного трибунала при ВЦИК. Ю.Л. Пятаков (1890—1937) — член ЦК РКП(б). Л.Б. Каменев (1883—1936) — член Политбюро ЦК РКП(б) и председатель Моссовета. К.Б. Радек (1885—1939) — член ЦК РКП(б) и Исполкома Коминтерна. К. Цеткин (1857—1933) — член ЦК Компартии Германии и Исполкома Коминтерна.
Смерть эсерам! — Судебный процесс над членами ЦК и активистами партии социалистов-революционеров начался 8 июня 1922 г. и продолжался до середины августа.
«Вандервельде, королевский плясун». — Бельгийский социалист Э. Вандервелвде (1866—1938) был одним из тех, кто прибыл в СССР, чтобы выступать на процессе эсеров в качестве защитника.
...спортивный зал Гувуза. — Гувуз — Главное управление военно-учебных заведений.
Вниз по матушке по Шельде... — Шельда — река во Франции, Бельгии, Нидерландах.
Мы — Марьинской кружильной чулочной фабрики. — Ныне фабрика чулочно-носочных и трикотажных изделий ЗАО «Ногинка» на Сущевском валу.
...дружно гремят свердловцы... — Т. е. слушатели Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова.