Каменный подвал, освещенный трехсвечной люстрой. Стол, покрытый красным сукном, на нем книга и какие-то рукописи. За столом сидят члены Кабалы Священного писания в масках; в кресле отдельно, без маски, сидит Шаррон.
Дверь открывается, и двое в черном — люди жуткого вида — вводят Муаррона со связанными руками и с повязкой на глазах. Руки ему развязывают, повязку снимают.
Муаррон. Куда меня привели?
Шаррон. Это все равно, сын мой. Ну, повторяй при собрании этих честных братьев свой донос.
Муаррон молчит.
Брат Сила. Ты — немой?
Муаррон. Кх... я... святой архиепископ... неясно тогда расслышал и... Я, пожалуй, лучше ничего не буду говорить.
Шаррон. Похоже, сын мой, что ты мне сегодня утром наклеветал на господина Мольера.
Муаррон молчит.
Брат Сила. Отвечай, грациозная дрянь, архиепископу.
Молчание.
Шаррон. С прискорбием вижу я, сын мой, что ты наклеветал.
Брат Сила. Врать вредно, дорогой актер. Придется тебе сесть в тюрьму, красавчик, где ты долго будешь кормить клопов. А делу мы все равно ход дадим.
Муаррон (хрипло). Я не клеветал.
Брат Сила. Не тяни из меня жилы, рассказывай.
Муаррон молчит.
Эй!
Из двери выходят двое еще более неприятного вида, чем те, которые Муаррона привели.
(Глядя на башмаки Муаррона.) А у тебя красивые башмаки, но бывают и еще красивее. (Заплечным мастерам.) Принесите сюда испанский сапожок.
Муаррон. Не надо. Несколько лет тому назад я, мальчишкой, сидел в клавесине у шарлатана.
Брат Сила. Зачем же тебя туда занесло?
Муаррон. Я играл на внутренней клавиатуре. Это такой фокус, будто бы самоиграющий клавесин.
Брат Сила. Ну-с?
Муаррон. В клавесине... Нет, не могу, святой отец! Я был пьян сегодня утром, я забыл, что я сказал вам...
Брат Сила. В последний раз прошу тебя не останавливаться!
Муаррон. И... ночью слышал, как голос сказал, что господин де Мольер... женился не на сестре... Мадлены Бежар... а на ее дочери...
Брат Сила. Так чей же это был голос?
Муаррон. Я полагаю, что он мне пригрезился.
Брат Сила. Ну вот, чей пригрезился тебе?
Муаррон. Актера Лагранжа.
Шаррон. Ну, довольно, спасибо тебе, друг. Ты честно исполнил свой долг. Не терзайся. Всякий верный подданный короля и сын церкви за честь должен считать донести о преступлении, которое ему известно.
Брат Сила. Он ничего себе малый. Первоначально он мне не понравился, но теперь я вижу, что он добрый католик.
Шаррон (Муаррону). Ты, друг, проведешь день или два в помещении, где к тебе будут хорошо относиться и кормить, а потом ты поедешь со мной к королю.
Муаррону завязывают глаза, связывают руки и уводят его.
Так вот, братья, сейчас здесь будет посторонний, и разговаривать с ним я попрошу Брата Верность, потому что мой голос он знает.
В дверь стучат. Шаррон надвигает капюшон на лицо и скрывается в полутьме. Брат Верность идет открывать дверь. Появляется Незнакомка в маске и ведет за руку Одноглазого. Глаза у того завязаны платком.
Одноглазый. Очаровательница, когда же вы наконец разрешите снять повязку? Вы могли бы положиться и на мое слово. Помолись, в вашей квартире пахнет сыростью.
Незнакомка в маске. Еще одна ступенька, маркиз. Так... Снимайте. (Прячется.)
Одноглазый (снимает повязку, оглядывается). А! Помолись! (Мгновенно правой рукой выхватывает шпагу, а левой пистолет и становится спиной к стене, обнаруживает большой жизненный опыт. Пауза.) У некоторых под плащами торчат кончики шпаг. В большой компании меня можно убить, но предупреждаю, что трех из вас вынесут из этой ямы ногами вперед. Я — «Помолись». Ни с места! Где дрянь, заманившая меня в ловушку?
Незнакомка в маске (из тьмы). Я здесь, маркиз, но я вовсе не дрянь.
Брат Сила. Фи, маркиз, даме...
Брат Верность. Мы просим вас успокоиться, никто не хочет нападать на вас.
Брат Сила. Маркиз, спрячьте ваш пистолет, он смотрит, как дырявый глаз, и портит беседу.
Одноглазый. Где я нахожусь?
Брат Верность. В подвале церкви.
Одноглазый. Требую выпустить меня отсюда!
Брат Верность. Дверь в любую минуту откроют для вас.
Одноглазый. В таком случае зачем же заманивать меня сюда, помолись! Прежде всего это не заговор на жизнь короля?
Брат Верность. Бог вас простит, маркиз. Здесь пламенные обожатели короля. Вы находитесь на тайном заседании Кабалы Священного писания.
Одноглазый. Ба! Кабала! Я не верил в то, что она существует. Зачем же я понадобился ей? (Прячет пистолет.)
Брат Верность. Присаживайтесь, маркиз, прошу вас.
Одноглазый. Спасибо. (Садится.)
Брат Верность. Мы скорбим о вас, маркиз.
Члены Кабалы (хором). Мы скорбим.
Одноглазый. А я не люблю, когда скорбят. Изложите дело.
Брат Верность. Маркиз, мы хотели вас предупредить о том, что над вами смеются при дворе.
Одноглазый. Это ошибка. Меня зовут «Помолись».
Брат Верность. Кому же во Франции неизвестно ваше несравненное искусство? Поэтому и шепчутся за вашей спиной.
Одноглазый (хлопнув шпагой по столу). Фамилию!
Члены Кабалы перекрестились.
Брат Сила. К чему этот шум, маркиз?
Брат Верность. Шепчет весь двор.
Одноглазый. Говорите, а не то я потеряю терпение!
Брат Верность. Вы изволите знать гнуснейшую пьесу некоего Жана-Батиста Мольера под названием «Тартюф»?
Одноглазый. Я в театр Пале-Рояль не хожу, но слышал о ней.
Брат Верность. В этой пьесе комедиант-безбожник насмеялся над религией и над ее служителями.
Одноглазый. Какой негодник!
Брат Верность. Но не одну религию оскорбил Мольер. Ненавидя высшее общество, он и над ним надругался. Пьесу «Дон Жуан», может быть, изволите знать?
Одноглазый. Тоже слышал. Но какое отношение к д'Орсиньи имеет балаган в Пале-Рояле?
Брат Верность. У нас совершенно точные сведения о том, что борзописец вас, маркиз, вывел в качестве своего героя Дон Жуана.
Одноглазый (спрятав шпагу). Что же это за Дон Жуан?
Брат Сила. Безбожник, негодяй, убийца и, простите, маркиз, растлитель женщин.
Одноглазый (изменившись в лице). Так. Благодарю вас.
Брат Верность (взяв со стола рукопись). Может быть, вам угодно ознакомиться с материалом?
Одноглазый. Нет, благодарю, неинтересно. Скажите, среди присутствующих, может быть, есть кто-нибудь, кто считает, что были основания вывести д'Орсиньи в пакостном виде?
Брат Верность. Братья, нет ли такого?
Среди членов Кабалы полное отрицание.
Такого не имеется. Итак, вы изволите видеть, какими побуждениями мы руководствовались, пригласив вас столь странным способом на тайное заседание. Здесь, маркиз, лица вашего круга, и вы сами понимаете, как нам неприятно...
Одноглазый. Вполне. Благодарю вас.
Брат Верность. Многоуважаемый маркиз, мы полагаемся на то, что сказанное сегодня останется между нами, равно как и никому не будет известно, что мы тревожили вас.
Одноглазый. Не беспокойтесь, сударь. Где дама, которая привезла меня?
Незнакомка в маске (входит). Я здесь.
Одноглазый (хмуро). Приношу вам свои извинения, сударыня.
Незнакомка в маске. Бог вас простит, маркиз, прощаю и я. Пожалуйста со мной, я отвезу вас к тому месту, где мы встретились. Вы позволите вам опять завязать глаза, потому что почтенное общество не хочет, чтобы кто-нибудь видел дорогу к месту их заседаний.
Одноглазый. Если уж это так необходимо...
Одноглазому завязывают глаза, и Незнакомка уводит его. Дверь закрывается.
Шаррон (снимая капюшон и выходя из тьмы). Заседание Кабалы Священного писания объявляю закрытым. Помолимся, братья.
Члены Кабалы встают и тихо поют:
Laudamus, tibi, Domine, rex aeternae gloriae...1
...Необъятный собор полон ладаном, туманом и тьмой. Бродят огоньки. Маленькая исповедальня архиепископа, в ней свечи. Проходят две темные фигуры, послышался хриплый шепот: «Вы видели «Тартюфа»?. Вы видели «Тартюфа»?..» — и пропал. Появляются Арманда и Лагранж, ведут под руки Мадлену. Та — седая, больная.
Мадлена. Спасибо, Арманда. Спасибо и вам, Варле, мой преданный друг.
Орган зазвучал в высоте.
Лагранж. Мы подождем вас здесь. Вот дверь архиепископа.
Мадлена крестится и, тихо постучав, входит в исповедальню. Арманда и Лагранж закутываются в черные плащи, садятся на скамью, и тьма их поглощает.
Шаррон (возникает в исповедальне). Подойдите, дочь моя. Вы — Мадлена Бежар?
Орган умолк.
Узнал я, что вы одна из самых набожных дочерей собора, и сердцу моему вы милы. Я сам решил исповедовать вас.
Мадлена. Какая честь мне, грешнице. (Целует руки Шаррону.)
Шаррон (благословляя Мадлену, накрывает ее голову покрывалом). Вы больны, бедная?
Мадлена. Больна, мой архиепископ.
Шаррон (страдальчески). Что же, хочешь оставить мир?
Мадлена. Хочу оставить мир.
Орган в высоте.
Шаррон. Чем больна?
Мадлена. Врачи сказали, что сгнила моя кровь, и вижу дьявола, и боюсь его.
Шаррон. Бедная женщина! Чем спасаешься от дьявола?
Мадлена. Молюсь.
Орган умолкает.
Шаррон. Господь за это вознесет тебя и полюбит.
Мадлена. А он не забудет меня?
Шаррон. Нет. Чем грешна, говори.
Мадлена. Всю жизнь грешила, мой отец. Была великой блудницей, лгала, много лет была актрисой и всех прельщала.
Шаррон. Какой-нибудь особенно тяжкий грех за собой помнишь?
Мадлена. Не помню, архиепископ.
Шаррон (печально). Безумны люди. И придешь ты с раскаленным гвоздем в сердце, и там уже никто не вынет. Никогда! Значение слова «никогда» понимаешь ли?
Мадлена (подумала). Поняла. (Испугалась.) Ах, боюсь!
Шаррон (превращаясь в дьявола). И увидишь костры, а между ними...
Мадлена. ...ходит, ходит часовой...
Шаррон. ...и шепчет... зачем же ты не оставила свой грех, а принесла его с собой?
Мадлена. А я заломлю руки, Богу закричу.
Орган зазвучал.
Шаррон. И тогда уже не услышит Господь. И обвиснешь ты на цепях, и ноги погрузишь в костер... И так всегда. Слово «всегда» понимаешь?
Мадлена. Боюсь понять. Если я пойму, я сейчас же умру. (Вскрикивает слабо.) Поняла. А если оставить здесь?
Шаррон. Будешь слушать вечную службу.
В высоте со свечами прошла процессия и спели детские голоса. Потом это все исчезло.
Мадлена (шарит руками, как во тьме). Где вы, святой отец?
Шаррон (глухо). Я здесь... Я здесь... Я здесь...
Мадлена. Хочу слушать вечную службу. (Шепчет страстно.) Давно, давно я жила с двумя и прижила дочь Арманду и всю жизнь терзалась, не зная, чья она...
Шаррон. Ах, бедная...
Мадлена. Я родила ее в провинции. Когда же она выросла, я привезла ее в Париж и выдала ее за свою сестру. Он же, обуреваемый страстью, сошелся с ней, и я уже ничего не сказала ему, чтобы не сделать несчастным и его. Из-за меня, быть может, он совершил смертный грех, а меня поверг в ад. Хочу лететь в вечную службу.
Шаррон. И я, архиепископ, властью мне данною, тебя развязываю и отпускаю.
Мадлена (плача от восторга). Теперь могу лететь!
Орган запел мощно.
Шаррон (плача счастливыми слезами). Лети, лети.
Орган замолк.
Ваша дочь здесь? Позовите ее сюда, я прощу и ей невольный грех.
Мадлена (выходя из исповедальни). Арманда, Арманда, сестра моя, пойди, архиепископ и тебя благословит. Я счастлива!.. Я счастлива!..
Лагранж. Я посажу вас в карету.
Мадлена. А Арманда?
Лагранж. Вернусь за ней. (Уводит Мадлену во мрак.)
Арманда входит в исповедальню. Шаррон возникает страшен, в рогатой митре, крестит обратным дьявольским крестом Арманду несколько раз быстро. Орган загудел мощно.
Шаррон. Скажи, ты знаешь, кто был сейчас у меня?
Арманда (ужасается, вдруг все понимает). Нет, нет... Она сестра моя, сестра...
Шаррон. Она твоя мать. Тебе я прощаю. Но сегодня же беги от него, беги.
Арманда, слабо вскрикнув, падает навзничь и остается неподвижной на пороге исповедальни. Шаррон исчезает. Орган гудит успокоительно.
Лагранж (возвращается в полумраке, как темный рыцарь). Арманда, вам дурно?
Тьма.
...День. Приемная короля. Людовик, в темном кафтане с золотом, — у стола. Перед ним — темный и измученный Шаррон.
На полу сидит Справедливый сапожник — чинит башмак.
Шаррон. На предсмертной исповеди она мне это подтвердила, и тогда я не счел даже нужным, ваше величество, допрашивать актера Лагранжа, чтобы не раздувать это гнусное дело. И следствие я прекратил. Ваше величество, Мольер запятнал себя преступлением. Впрочем, как будет угодно судить вашему величеству.
Людовик. Благодарю вас, мой архиепископ. Вы поступили правильно. Я считаю дело выясненным. (Звонит, говорит в пространство.) Вызовите сейчас же директора Пале-Рояль господина де Мольера. Снимите караулы из этих комнат, я буду говорить наедине. (Шаррону.) Архиепископ, пришлите ко мне этого Муаррона.
Шаррон. Сейчас, сир. (Уходит.)
Справедливый сапожник. Великий монарх, видимо, королевство без доносов существовать не может?
Людовик. Помалкивай, шут, чини башмак. А ты не любишь доносчиков?
Справедливый сапожник. Ну чего же в них любить? Такая сволочь, ваше величество!
Входит Муаррон. Глаза у него затравленные, запуган и имеет такой вид, точно он спал не раздеваясь. Людовик, которого он видит так близко — впервые, очевидно, — производит на него большое впечатление.
Людовик (вежливо). Захария Муаррон?
Муаррон. Так, ваше величество.
Людовик. Вы в клавесине сидели?
Муаррон. Я, сир.
Людовик. Господин де Мольер вас усыновил?
Муаррон молчит.
Я вам задал вопрос.
Муаррон. Да.
Людовик. Актерскому искусству он вас учил?
Муаррон заплакал.
Я вам задал вопрос.
Муаррон. Он.
Людовик. Каким побуждением руководствовались, когда писали донос на имя короля? Здесь написано: «желая помочь правосудию».
Муаррон (механически). Так, желая...
Людовик. Верно ли, что он вас ударил по лицу?
Муаррон. Верно.
Людовик. За что?
Муаррон. Его жена изменяла ему со мной.
Людовик. Так. Это не обязательно сообщать на допросе. Можно сказать так: по интимным причинам. Сколько вам лет?
Муаррон. Двадцать три года.
Людовик. Объявляю вам благоприятное известие. Донос ваш подтвержден следствием. Какое вознаграждение хотите получить от короля? Денег хотите?
Муаррон (вздрогнул. Пауза). Ваше величество, позвольте мне поступить в королевский бургонский театр.
Людовик. Нет. О вас сведения, что вы слабый актер. Нельзя.
Муаррон. Я — слабый?.. (Наивно.) А в Театр дю Марэ?
Людовик. Тоже нет.
Муаррон. А что же делать мне?..
Людовик. Зачем вам эта сомнительная профессия актера? Вы — ничем не запятнанный человек. Если желаете, вас примут на королевскую службу, в сыскную полицию. Подайте на имя короля заявление. Оно будет удовлетворено. Можете идти.
Муаррон пошел.
Справедливый сапожник. На осину, на осину...
Людовик. Шут. (Звонит.) Господина де Мольера!
Лишь только Муаррон скрылся за дверью, в других дверях появляется Лагранж, вводит Мольера и тотчас же скрывается. Мольер в странном виде: воротник надет криво, парик в беспорядке, лицо свинцовое, руки трясутся, шпага висит криво.
Мольер. Сир...
Людовик. Почему и с каким спутником вы явились, в то время как пригласили вас одного?
Мольер (испуганно улыбаясь). Верный ученик мой, актер де Лагранж... проводил. У меня, извольте ли видеть, случился сердечный припадок, и я один дойти не мог... Надеюсь, я ничем не прогневил ваше величество? (Пауза.) У меня, изволите ли... несчастье случилось... извините за беспорядок в туалете. Мадлена Бежар скончалась вчера, а жена моя, Арманда, в тот же час бежала из дому... Все бросила... Платья, вообразите... комод... кольца... и безумную записку оставила... (Вынимает из кармана какой-то лоскут, заискивающе улыбается.)
Людовик. Святой архиепископ оказался прав. Вы не только грязный хулитель религии в ваших произведениях, но вы и преступник, вы — безбожник.
Мольер замер.
Объявляю вам решение по делу о вашей женитьбе: запрещаю вам появляться при дворе, запрещаю играть «Тартюфа». Только с тем, чтобы ваша труппа не умерла с голоду, разрешаю играть в Пале-Рояле ваши смешные комедии, но ничего более... И с этого дня бойтесь напомнить мне о себе! Лишаю вас покровительства короля.
Мольер. Ваше величество, ведь это же бедствие... хуже плахи... (Пауза.) За что?
Людовик. За тень скандальной свадьбы, брошенную на королевское имя.
Мольер (опускаясь в кресло). Извините... я не могу подняться...
Людовик. Уезжайте. Прием окончен. (Уходит.)
Лагранж (заглянув в дверь). Что?
Мольер. Карету... Отвези... Позови...
Лагранж скрывается.
Мадлену бы, посоветоваться, но она умерла. Что же это такое?
Справедливый сапожник (сочувственно). Ты что же это? В Бога не веришь, да? Э... как тебя скрутило... На яблоко.
Мольер (машинально берет яблоко). Благодарю.
Шаррон входит и останавливается, долго смотрит на Мольера. У Шаррона удовлетворенно мерцают глаза.
(При виде Шаррона начинает оживать — до этого он лежал грудью на столе. Приподнимается, глаза заблестели.) А, святой отец! Довольны? Это за «Тартюфа»? Понятно мне, почему вы так ополчились за религию. Догадливы вы, мой преподобный. Нет спору. Говорят мне как-то приятели: «Описали бы вы какую-нибудь стерву — монаха». Я вас и изобразил. Потому что где же взять лучшую стерву, чем вы?
Шаррон. Я скорблю о вас, потому что кто по этому пути пошел, тот уж наверное будет на виселице, сын мой.
Мольер. Да вы меня не называйте вашим сыном, потому что я не чертов сын. (Вынимает шпагу.)
Справедливый сапожник. Что ж ты лаешься?
Шаррон (мерцая). Впрочем, вы до виселицы не дойдете. (Зловеще оглядывается.)
Из-за двери выходит Одноглазый с тростью.
Одноглазый (молча подходит к Мольеру, наступает ему на ногу). Господин, вы толкнули меня и не извинились. Вы — невежа!
Мольер (машинально). Извините... (Напряженно.) Вы толкнули меня.
Одноглазый. Вы — лгун!
Мольер. Как смеете вы! Что вам угодно от меня?!
Лагранж вошел в это мгновение.
Лагранж (изменился в лице). Мэтр, сию минуту уходите, уходите! (Волнуясь.) Маркиз, господин де Мольер нездоров.
Одноглазый. Я застал его со шпагой в руке. Он здоров. (Мольеру.) Моя фамилия — д'Орсиньи. Вы, милостивый государь, прохвост!
Мольер. Я вызываю вас!
Лагранж (в ужасе). Уходите. Это — «Помолись»!
Шаррон. Господа, что вы делаете, в королевской приемной, ах...
Мольер. Я вызываю!
Одноглазый. Готово дело. Больше я вас не оскорбляю. (Зловеще-весело.) Суди меня Бог, великий король! Принимай, сырая Бастилия! (Лагранжу.) Вы, сударь, будете свидетелем. (Мольеру.) Отдайте ему распоряжение насчет имущества. (Вынимает шпагу, пробует конец.) Нет распоряжений? (Кричит негромко и протяжно.) Помолись! (Крестит воздух шпагой.)
Шаррон. Господа, опомнитесь!.. Господа!.. (Легко взлетает на лестницу и оттуда смотрит на поединок.)
Лагранж. Прямое убийство!..
Справедливый сапожник. В королевской приемной режутся!
Одноглазый схватывает Справедливого сапожника за шиворот, и тот умолкает. Одноглазый бросается на Мольера. Мольер, отмахиваясь шпагой, прячется за стол. Одноглазый вскакивает на стол.
Лагранж. Бросайте шпагу, учитель!
Мольер бросает шпагу, опускается на пол.
Одноглазый. Берите шпагу!
Лагранж (Одноглазому). Вы не можете колоть человека, у которого нет шпаги в руке!
Одноглазый. Я и не колю. (Мольеру.) Берите шпагу, подлый трус!
Мольер. Не оскорбляйте меня и не бейте. Я как-то чего-то не понимаю. У меня, изволите ли видеть, больное сердце... и моя жена бросила меня... Бриллиантовые кольца на полу валяются... даже белья не взяла... беда...
Одноглазый. Ничего не понимаю!
Мольер. Я не постигаю, за что вы бросились на меня? Я вас и видел-то только два раза в жизни. Вы деньги приносили?.. Но ведь это было давно. Я болен... уж вы, пожалуйста, меня не трогайте...
Одноглазый. Я вас убью после первого вашего спектакля! (Вкладывает шпагу в ножны.)
Мольер. Хорошо... хорошо... все равно...
Справедливый сапожник вдруг срывается с места и исчезает. Лагранж поднимает Мольера с полу, схватывает шпагу и увлекает Мольера вон. Одноглазый смотрит им вслед.
Шаррон (сходит с лестницы с горящими глазами. Пауза.). Почему вы его не кололи?
Одноглазый. Какое вам дело? Он бросил шпагу, помолись.
Шаррон. Болван!
Одноглазый. Что?! Чертов поп!
Шаррон (вдруг плюнул в Одноглазого). Тьфу!
Одноглазый до того оторопел, что в ответ плюнул в Шаррона. Дверь открылась, и влетел взволнованный Справедливый сапожник, за ним вошел Людовик. Ссорящиеся до того увлеклись, что не сразу перестали плевать. Четверо долго и тупо смотрели друг на друга.
Людовик. Извините, что помешал. (Скрывается, закрыв за собой дверь.)
Занавес
Примечания
1. Начало молитвы: «Хвалим, Господи, тебе, царю вечной славы» (лат.).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |