Мадрид — город испанский.
Появляется двор с кипарисами. Двухэтажный дом с галереей. В стене водоем с краном. Тихо стучат капли воды. Каменная скамья у калитки. Переулок над домиком пустынный. Солнце садится за балюстраду минарета, нависшего над двориком. Первые фиолетовые предвечерние тени, но очень душно. Константинополь звучит глухо, приятно, и сладкий тенор поет по-татарски: «Ай, вай, лимонад, сусса ика и шарга!»
Чарнота (входит и присаживается на скамью). Сукина Пуговица! Впрочем, дело не в Пуговице, а в том, что я пропал бесповоротно. Съест, съест, съест! Убежать, что ли? А куда, если спросить вас, ваше превосходительство, побежите? Здесь вам не Таврия, бегать не полагается. Ай, вай, лимонад!..
Наконец решается и входит во двор. Тотчас дверь на галерейку открывается и из комнаты выходит Люська. Она в незастегнутом платье. Она голодна. От этого глаза ее блестящи, а лицо дышит неземною, но мимолетной красою.
Люська. А! Здравия желаю, ваше превосходительство. Бонжур, мадам Барабанчикова!
Чарнота. Здравствуй, Люсенька!
Люська. Отчего же вы так рано? Я бы на вашем месте прошлялась до позднего вечера. (Пауза.) Тем более что, как вам отлично известно, пищу в этом доме в последний раз принимали вчера в пять часов дня! Прошло более суток! Но счастливые вести написаны на вашем выразительном лице, и ящика нет! Ба! Ящика нет! Неужели, генерал, вы расторговались настолько, что продали товар и с магазином вместе? Какое же может быть иное объяснение? И газыри отсутствуют. Кажется, я начинаю понимать, в чем дело... Словом, аржан сюр ле визаж. Пожалуйте деньги! (Сурово.) Попрошу вас поторопиться! Я и Симка не ели со вчерашнего дня. Будьте любезны!
Чарнота. А где Сима?
Люська. Не суть важно! Не суть. Она стирает. Стирка не затруднительна. Две рубашки на двоих. Давай деньги!
Чарнота. Случилась катастрофа, Люсенька.
Люська. Неужели? Какая же новая катастрофа поразила беднягу деклассированного генерала? (Резко.) Где газыри?
Чарнота. Я, Люси, задумал продавать их и, видишь ли, положил в ящик, на минутку снял ящик на Гран-Базаре и...
Люська. Украли?..
Чарнота. Угу.
Люська. Человек с черной бородой? Не правда ли?
Чарнота (слабея). Причем тут человек с черной бородой?
Люська (огненно). А он всегда крадет у мерзавцев на Гран-Базаре. Так, честное слово, украли?
Чарнота кивает головой.
Тогда вот что! Ты знаешь, кто ты, Гриша?
Чарнота. Кто?
Люська. Сутенер.
Чарнота (побелев). Как ты смеешь?
Серафима выходит с ведром, слушает. Ссорящиеся ее не замечают.
Люська. Смею, смею! Ящик был куплен на мои деньги!
Чарнота. Ты мне жена, у нас общие деньги!
Люська. У мужа от торговли чертями, а у жены от... (Делает циничный жест.)
Серафима покрывается пятнами.
Чарнота. Что такое?
Люська. Да ты что — валяешь дурака? Ты что думал? На прошлой неделе в каике на Бебек я с французом псалмы ездила петь? Псалмы? Ты у меня спросил, откуда пять лир появились? И на пять лир неделю жили — ты, я и Сима!
Серафима ставит ведро на землю, хочет что-то сказать, но только прижимает руки к груди.
Но это не все, дорогая Барабанчикова. Ящик с газырями остался не на Гран-Базаре, а на тараканьих бегах! Сегодня гандикап с Янычаром! Maquereau!1 (Пауза.) Ну-с, подведем итоги! Генерал Чарнота, лихой рыцарь рубательного ордена, при эвакуации разгромил контрразведку. За границей за этот подвиг влетел под суд, поссорился с генералом Врангелем, за что и был, как полагается, выброшен из армии, как паршивая собака, под забор...
Чарнота. Ты что же, можешь упрекнуть меня за то, что я женщину от гибели спас? За Симку можешь упрекнуть?
Люська. Нет! А ее, Симку, упрекнуть могу! Могу. (Закусила удила.) Пусть живет непорочная Серафима, вздыхает о своем без вести пропавшем Голубкове, пусть живет и блистательный генерал на счет распутной Люськи!
Серафима. Люся!
Люська (багровея). Подслушивать как будто бы и не к лицу тебе, Серафима Владимировна.
Серафима. Что ты, Люся, что ты! Очень хорошо, что я случайно услышала это. Почему же ты раньше мне ничего не сказала насчет пяти лир?
Люська. Что ты лукавишь, Серафима? Что ты слепая или не взрослая?
Серафима. Не смей так говорить! Я никогда не лгу! Я не подозревала! Она права, Чарнота! Ну, Люся, за мной не пропадет! Я отработаю.
Чарнота. Сима!
Люська. Без благородства, пожалуйста! Не чваниться! Не требуется! [Меня же потом будут упрекать, что я стянула на дно благороднейшую женщину.]
Серафима. Ну, хорошо, не будем ссориться! (Садится на край водоема.) Выясним положение.
Люська. Положение ясно, как апельсин! Завтра греки нас турнут с квартиры. Жрать абсолютно нечего. Все продано! (Загорается вновь.) Нет, я не могу успокоиться! Это он довел меня до белого каления. (Чарноте.) Отвечай, проиграл?
Чарнота. Проиграл.
Люська. Ах ты...
Чарнота. Я не могу торговать чертями! Я воевал! Я генерал-майор!
Люська. Видали, добрые люди, генерал-майора?!
Серафима. Люси, брось, брось, ну, брось! Две лиры, ну, чем они нам помогут? (Все трое стихают.) А ведь, действительно, какой-то злостный рок травит меня... Сколько тысяч верст я пробежала и зачем?
Люська. Лирика!
Серафима. Какие-то фантастические несчастья, одно громоздится на другое. Встретила человека, и тот куда-то пропал. Словом...
Чарнота (внезапно Люське). Ты была с французом?
Люська. Поди ты к чертовой маме! Он ревнует! Как вам это нравится? Слушай, Серафима! Ты моими словами не обижайся, я все равно пойду по этой дороге! Я не жравши сидеть не буду, у меня принципов нет!
Чарнота. Видели — дочь губернатора?
Серафима. Тише, тише, тише! Не ссорьтесь, дети мои! Сейчас я принесу ужин! (Идет на галерейку, надевает шляпу.)
Люська. Брось, Симка, не берись не за свои дела.
Серафима. Нет, ты уж теперь, Люси, оставь!
В отдалении шарманка играет «Разлуку», а потом хрипит какой-то марш.
Люська. Чарнота продаст револьвер!
Чарнота. Симочка, я все продам с себя, штаны продам, только не револьвер. Я без револьвера жить не умею!
Люська. И верно, он тебе голову заменяет! Ну, питайся на женский счет.
Чарнота. Не искушай меня, не искушай!
Люська. Если ты меня тронешь хоть пальцем, я тебя ночью отравлю, так и знай!
Серафима. Перестаньте, Гриша, если ты меня хоть каплю любишь, во имя наших общих бед...
Чарнота. Я тебя уважаю, Сима...
Серафима. Так вот замолчи, понял?
Чарнота. Понял.
Серафима. Ждите меня! (Уходит.)
Шарманка поближе играет «Разлуку». Солнце ушло за минарет. Вечереет.
Люська (кричит). Симка, Симка!
Чарнота. Сима! (Пауза.)
Люська (потрясая кулаками). У!.. Гнусный город, у... клопы! У!.. Босфор! А ты?! (Кричит протяжно.) Симка! (Пауза.) Но если кого ненавижу — это себя, тебя и всех русских! Навоз! Изгои! Гнусь! (Исчезает на галерее.)
Чарнота. В Париж или в Берлин? Куда хотите? В Мадрид, может быть? Испанский город... Тоже, наверное, дыра! (Присаживается на корточки, шарит под кипарисом, находит окурок.) До чего греки жадный народ, до самого мундштука докуривают! (Зажигает окурок и уходит куда-то медленно.)
Калитка открывается Голубков входит. Он в красной феске, в английском френче, в обмотках На плечах у него шарманка. Ставит шарманку на землю Начинает играть «Разлуку», потом марш.
Чарнота (с галерейки сверху). Перестанешь ли, турецкая морда, мне душу надрывать?!
Голубков (оборвал «Разлуку», взглянул вверх). Что? Гри... Григорий Лукьянович?!
Чарнота (всматриваясь,) Что? Кто? Кто такой? Ты — приват-доцент?!
Голубков (берется за сердце, садится на край водоема). Нашел.
Чарнота (сбегает к нему). Меня-то? Нашел. Нашел! Я тебя за турка принял! Здравствуй! (Целуются.) На что ты похож? Э... Постарел! Мы думали, что ты в России остался! Где же ты был полгода?
Голубков. Я в тюрьме сидел. Нас всех по хлудовскому делу забрали.
Чарнота. Где?
Голубков. В Чилингисском лагере. Тифом там я заболел, выпустили, я прямо и бросился в Константинополь. Вместе с Хлудовым поехал. Его разжаловали в солдаты.
Чарнота. С шарманкой? Ну, видел я много, а с шарманкой еще никого не было.
Голубков. Мне с шарманкой удобно. Я хожу по дворам и таким образом ищу, ищу! Ну, говори мне сразу, говори, умерла она?
Чарнота. Ах, Серафима? Зачем умерла? Тут она, живехонька!
Голубков. Нашел, нашел!
Чарнота. Жива! Только в трудное положение мы попали, доцент. Вообще все рухнуло! Добегались мы, Сергуня, до ручки!
Голубков. Где Серафима Владимировна?
Чарнота. Да придет. Мужчин пошла ловить на Перу.
Голубков. Что?
Чарнота. Ну что ты на меня выпятился. Сдыхаем в Константинополе: ни газырей, ни денег!
Голубков. Она пошла? Ты лжешь! (Садится на водоем.) Пошла на Перу?!
Чарнота. Я сам сегодня не курил полдня. Деньги у тебя есть?
Голубков (механически). Деньги? Есть деньги. Вот шесть пара. На Перу?
Чарнота. Я бы сам все бросил... В Мадрид меня кидает! Снился мне сегодня всю ночь Мадрид. А на шесть пара ничего, брат, не сделаешь. Ока хлеба не купишь. А где Хлудов?
Голубков. Хлудов больной. Он здесь, в Константинополе. Придет за мной сюда.
Чарнота. Да и ты больной! Ишь, как вас связало вместе!
Слышны голоса. Калитка открывается и входит Серафима, а за ней грек-донжуан в чесучевом костюме. Грек увешан покупками, и в руках у него бутылки.
Серафима. О нет, нет! Это будет очень удобно. Мы посидим, поболтаем. Правда, мы живем на бивуаках...
Грек-донжуан (с сильным акцентом). Оцень, оцень мило! Я только боюсь стеснить, мадам...
Серафима (всматриваясь, не узнает Голубкова). Позвольте я познакомлю вас... Григорий Лукьянович Чарнота.
Грек-донжуан. Оцень приятно!
Серафима (узнает Голубкова). Боже мой!
Голубков, тяжело морщась, поднимается, подходит к греку и дает ему в ухо. Грек-донжуан роняет покупки, подавлен. Окно открывается, и в нем появляется армянская голова.
Армянская голова. О! Тэр аствац инч сарсепели азк э русск азк!2
Люська появляется на галерее, смотрит.
Грек-донжуан. Что это? Такое что?
Серафима. Боже мой, позор!
Чарнота. Господин грек...
Грек-донжуан (печально, догадался). А... Разбойники. В мухоловку попал, в притон...
Серафима. Простите меня, мсье. Простите, это ужас, недоразумение.
Все окна открываются, и в них появляются греческие и армянские головы.
Чарнота (берясь за револьвер, шипя, поворачивается к окнам). Сию минуту провалиться!
Головы проваливаются, и окна закрываются.
Грек-донжуан (тоскует). Ой, Боже!..
Голубков (двинулся к нему). Ты покупаешь...
Грек-донжуан (вынув бумажник). На кошелек и на часы, храбрый человек! Жизнь моя дорогая! У меня семья, магазин! Ах, детки, ах, малые! Ничего не скажу полиции, живи, добрый человек, славь Бога всемогущего...
Голубков. Спрячьте деньги сию минуту и уходите!
Грек-донжуан (растерялся). Ай, Константинополь, ай Стамбул! Какой стал... (Повернулся и пошел.)
Голубков (истерически). Покупки взять!
Грек-донжуан повернулся было взять свертки, но всмотрелся в лицо Голубкова, кинулся бежать и исчез. Пауза.
Чарнота. Мда...
Люська. Господин Голубков! Хо! А мы вас не далее как час назад вспоминали... Думали, что вы находитесь в РСФСР... Но вы здесь!.. Ваш выход можно считать блестящим... (Хохочет.) Ай, русские! Ай, спасибо! Ай, замечательная интеллигенция, чтобы ей сгнить в канаве на Галате! Чарнота, открывай сверток, мое сердце чувствует, что в нем ветчина!
Голубков. Я убью всякого, кто прикоснется к этому свертку.
Люська. Что такое? Чарнота, успокой молодого идеалиста. Открывай, я голодна!
Чарнота. Нет, Люси, я сверток не открою!
Люська. Ах вот что! (Голубкову.) Молодой человек, у вас есть деньги?
Голубков. У меня нет денег. Я хожу с шарманкой... все ищу.
Люська. Нахал вы! Нахал!.. Ну, решение мое принято! (Уходит через галерейку в комнату.)
Пауза.
Голубков. Вы, Серафима Владимировна... Ах, Серафима Владимировна! Вот я вас нашел, и что же вы сделали с собою? А? Я вас оставил на полгода только, я погнался за вами. А вы, оказывается, что же сделали с собою здесь? Я тифом болел, как и вы. Смотрите, моя голова обрита... Я в тюрьме сидел, и плыл, и бежал, все только за тобою... А ты, что ты делаешь, Сима? Гораздо лучше, ты бы пошла побираться...
Серафима. Кто дал тебе право упрекать меня! Я уже примирилась с мыслью, что ты погиб... Зачем же ты появился опять передо мною? Уходи, [ты только бередишь раны].
Голубков. Глупая женщина, я тебя люблю! Я тебя люблю с той минуты, как ты спала под фонарем... Я за тобою гнался... Я тебя нашел...
Серафима. Нет, это поздно! [Утекло все. Все растеряли во время бега. У меня, Сергуня, есть долги, которые нужно платить. И платить их буду только одна я. Так что, Сергуня, уходи, и каждый из нас будет пропадать по-своему.]
Голубков. Ты это твердо решила?
Серафима. Поверь.
Голубков. Ну, ладно, ты никому не достанешься! Ни за деньги, ни без денег!
Бросается к Чарноте, выхватывает у того кинжал и летит к Серафиме.
Чарнота (мгновенно облапив Голубкова, отнимает кинжал). Ну что ты делаешь?
Серафима. Сумасшедший, сумасшедший!
Люська (выходит в шляпе, с маленьким чемоданчиком в руках). Мсье Голубков продолжает представление? Антракт на одну минуту, я кое-что скажу! Ну-с, ваше превосходительство, всего хорошего! Из мужей увольняетесь... Напоминаю вам, что за полгода в Стамбуле мы с вами съели мои серьги, кольца, кулон и белье с метками... И львиная порция у Артурки! На случай, если разбогатеете, пишите в Париж. У Люськи есть знакомство в восточном экспрессе. Объясните, чего полгода я, дура коричневая, сидела здесь? Прощай, Сима! С этим молодым человеком ты не пропадешь, если он тебе, конечно, не перережет глотку...
Ползут вечерние тени, пианино в соседнем дворе играет из «Севильского цирюльника».
Бон нюи!3 Хой гальсинис!..4 (Напевает в лад с пианино.) Доброй ночи вам желаю, доброй ночи вам желаю! (Уходит.)
Серафима. Но помни, Люська, я иду на Перу! Я тебе деньги вышлю. Я тебе отработаю!
Люська (из-за калитки). Не нужно, я тебе долг прощаю!
Серафима. Не принимаю! (Убегает.)
Голубков (сидя на водоеме). Ах, я несчастный человек! (Кричит.) Серафима, остановись! Дай мне только выздороветь! Я достану деньги, я тебя увезу!
Серафима (появившись наверху, в переулке над двором). Единственный ты человек на свете, Сергуня. Только поздно! Мы погибли. (Скрывается.)
Пауза.
Чарнота. Ты ее любил, оказывается, а я и не знал... (Тоскует.) Мадрид, город испанский!..
Мальчишка-турок (ведет кого-то, манит, изображает шарманку). Здесь, здесь...
Хлудов идет за мальчишкой, опирается на палку. Одет он в синий пиджак и белые брюки. Половина головы седая. Дергает щекой и часто оборачивается через плечо.
Хлудов. На! (Дает мальчишке монету, останавливается и долго смотрит на Чарноту, тот на него.)
Чарнота. Здравствуй, Рома! Что ты смотришь? Вот и ты появился! А я, брат, константинопольский рядовой.
Хлудов (деревянным голосом). Да, вот все так. То ездим, то ходим. Один по следам другого. (Усмехается, кивает в сторону Голубкова.) То я его лечил, то он меня. Все носится с мыслью вылечить. На шарманке играет. (Голубкову.) Ну, нашел? Теперь уже нашел? Что молчишь? Идем есть!
Голубков. Хлудов! Я и денег больше не попрошу и ехать больше никуда не заставлю. Я знаю, что у тебя больше нет. Хлудов, я сейчас сам еду в Париж. Я разыщу Корзухина, я возьму у него деньги. Он не имеет права. Он ее погубил! Только видишь, я очень ослабел, я не могу гнаться за ней. Она меня не слушает, а ты человек сильный, верни ее и побереги до моего возвращения. Найди ее!
Хлудов. Серафиму? Куда она пошла?
Голубков. На Перу пошла! На панель! А я больше не могу здесь видеть ничего, я сейчас уезжаю в Париж и достану денег!
Хлудов. На чем ты поедешь? Ты посмотри на себя!
Голубков. Я уже знаю, знаю на чем! Я сейчас играл на шарманке в порту, а капитан мне говорит, я вас в трюме заберу, в Марсель. Даром заберу! Побереги ее только до моего возвращения. И все сделается совершенно ясным. Там женщина, Хлудов, погибает!
Хлудов. О, моя тяжесть! О, моя совесть! Что еще потребуется от меня?
Голубков. Стереги! Ты видишь, я ослабел.
Хлудов (поворачивается и уходит. Появляется в переулке над двориком, обращается к Голубкову). Так едешь?
Голубков. Да, да!
Хлудов. Если вернешься, найдешь меня на Шишли. Хорошо, я ее задержу! (Поворачивается, чтобы уйти, опять возвращается, достает деньги.) Возьми две лиры на дорогу. Больше у меня нет. (Отстегивает медальон от часов.) Возьми еще медальон, в крайнем случае заложишь! (Бросает деньги и медальон во дворик и исчезает.)
Голубков. Тоска сжимает мне сердце. Ночь наступает, а я погибну без нее.
На минарете появляется муэдзин. Поет сладким голосом.
Муэдзин. Ла! Иль алла, иль Махомет! Рассуль алла!5
Голубков. Вот она, ночь, падает, а я все не сплю после тифа. Ужаснейший город! (Встает с водоема, беспокойно.) Да, да, чего я жду! В Париж! На каботажном пароходе сейчас в трюме, в Париж!
Чарнота. Я с тобою поеду. Денег-то мы не достанем, я и не надеюсь, а только вообще куда-нибудь ехать надо. Я уже думал в Мадрид... Но в Париж удобнее. В трюм так в трюм! Только чтобы не здесь!
Голубков (идет, расстегивает ворот). Отчего это мне так душно? Почему никогда нет прохлады? (Уходит.)
Чарнота. Париж так Париж. (Подбирает деньги, уходит вслед за Голубковым.)
Далекий тенор в высоте отвечает первому муэдзину: «Ла! Иль алла! Иль Махомет!» Мальчишка-турок подбегает к шарманке и крутит ручку, шарманка играет марш.
Муэдзин. Иль Махомет, рассуль алла!
Сумерки обволакивают Константинополь. Загораются огни. На небе всходит золотой рог. Потом тьма. Сон кончается.
Конец четвертого действия.
Примечания
1. Сутенер! (Франц.)
2. Господи, что за ужасный народ эти русские! (Арм.)
3. Bonne nuit! — Спокойной ночи! (Франц.)
4. Hoy gelseniz! — Приятно оставаться! (Турец.)
5. Правильно: «Ля илляха ллаху Мухаммад расулу-л-лахи». — Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед посланник Аллаха. — Призыв к мусульманской молитве.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |