Введение

Определяйте значения слов, и вы избегнете половины заблуждений. Этим советом мы сразу воспользуемся применительно к терминам, с которыми наш читатель встретится не раз. Это, во-первых, «скрытая философская основа» и, во-вторых, «суггестивность» художественного литературного произведения.

Говоря о скрытых философских основах литературных произведений, мы всякий раз будем иметь в виду не собственное философствование их творцов, а взгляды на мир и на место человека в нем, которые писатели заимствовали из тех или иных философских систем (считая, однако, излишним оповещать об этом и читателей, и людей из своего окружения).

Что касается суггестивности, то, хотя термином этим пользовались в науке еще в XIX в. (Александр Веселовский, например, в «Исторической поэтике»¹), и поныне однозначного толкования он не получил. Современные литературоведы и критики часто подразумевают под словом «суггестивность» подтекст, порою — второй и третий планы литературного произведения, а иногда — «второй диалог», тогда как социопсихологи обозначают им внушение, подсказывание слушателю, зрителю, читателю той или иной эмоции, настроения. Вот и мы будем в дальнейшем пользоваться этим термином (и производными от него) исключительно в социопсихологическом его понимании.

Начало отечественному опыту выявления скрытых философских основ и суггестивности литературного произведения было положено философом и поэтом Владимиром Соловьевым (1853—1900), показавшим в своей статье «Буддийское настроение в поэзии» (1894)², что скрытым идейно-эстетическим содержанием поэмы Арсения Голенищева-Кутузова (1848—1913) «Старые речи» (1879) является древнеиндийская философия, а суггестивным компонентом — внушение читателю настроения безысходности, безнадежности (применительно к тогдашней российской действительности, и особенно к судьбе «дворянских гнезд»).

С тех пор прошло почти сто лет, а подобного рода исследований прибавилось не слишком много и в отечественном, и в мировом литературоведении. В марксистской науке о литературе почин был сделан профессором Тбилисского университета С.И. Данелиа (1888—1963), установившим в 30-е годы, что скрытой мировоззренческой основой грибоедовского «Горя от ума» явилась философия Просвещения³. Затем с той же целью он исследовал текст «Слова о полку Игореве»⁴. И если прежде выдвигались предположения, что автор «Слова...» был одновременно язычником и христианином, то Данелиа доказал, что мировоззрение поэта было только и только христианским.

В 70-е годы исследователь творчества русских символистов А.В. Лавров в статье «Андрей Белый и Григорий Сковорода»⁵ показал, что Андрею Белому в период создания романа «Петербург» была близка философия Г.С. Сковороды. А ведь автор «Петербурга», обычно более чем щедрый на истолкование роли в своем творчестве идей тех или иных мыслителей, сколько-нибудь развернутых суждений об украинском философе XVIII в. почему-то не оставил.

В 1979 г. М.С. Петровский в статье «Что отпирает «Золотой ключик»?»⁶ убедительно доказал, что числившаяся дотоле исключительно за детской литературой сказка А.Н. Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино» содержит немало мыслей и тревог, заботивших писателя и в его трилогии «Хождение по мукам». Выяснилось, что в образе Пьеро Толстой нарисовал в гротескно-сатирических красках обобщенную фигуру поэта-символиста, спародировав к тому же некоторые обстоятельства жизни и творчества Александра Блока. Петровским были в этой связи обнаружены разбросанные по всему тексту «Золотого ключика» блоковские аллюзии, начиная с характерного образа всей символистской поэзии — пляски теней на стене — и кончая «болотными мотивами» стихотворений Пьеро-Блока. В сказке в завуалированном виде содержится и полемика с идеями формалистического театра, которыми руководствовался Мейерхольд, провозглашая необходимость воспитания «актера-марионетки». Именно такой театр, возглавляемый Карабасом-Барабасом, сатирически изображен Толстым. Противопоставлен же ему в сказке театр папы Карло, т. е. театр реалистический, эстетические и этические принципы которого скрыто указывают на МХАТ, руководимый Станиславским и Немировичем-Данченко. Так, благодаря исследованию Петровского, классическая детская сказка «Золотой ключик...» справедливо воспринимается теперь в литературоведении и как скрытое отражение борьбы двух направлений в искусстве — реализма и формализма.

В 1981 г. К.С. Рукшина в статье «Достоевский и Эдмунд Бёрк»⁷ выдвинула предположение о глубоком воздействии на Достоевского идей трактата Бёрка «Размышления о революции во Франции» (1790). Правда, прямых свидетельств того, что Достоевский читал бёрковские «Размышления...», нет, однако в 1862 г. в январской книжке журнала братьев Достоевских «Время» был помещен перевод очерка общественных и литературных нравов Англии XVIII в., где подробно излагались концепции Бёрка.

К 70—80-м годам относятся работы автора этих строк по выявлению скрытых философских основ и суггестивных компонентов «Девяти рассказов» и повестей о Глассах Дж.Д. Сэлинджера и философско-эстетических основ романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»⁸. Изложение итогов наших исследований в научно-популярной форме и предлагается вниманию читателей.

Примечания

1. См.: Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940, с. 71—72, 194, 348, 375, 498 и др.

2. Соловьев В.С. Буддийское настроение в поэзии. — Собр. соч., 2-е изд., СПб., 1912, т. 7, с. 81—89.

3. См.: Данелиа С.И. О философии Грибоедова. Тифлис, 1931.

4. Данелиа С.И. О мировоззрении автора поэмы «Слово о полку Игореве»: (К 750-му юбилею). Тбилиси, 1938.

5. См.: Лавров А. Андрей Белый и Григорий Сковорода. — Studia Slavica. Acad. Sci. Hung., Bp., 1975, t. 21, fasc. 3/4, old. 395—404.

6. См.: Петровский М. Что отпирает «Золотой ключик»?: Сказка в контексте литературных отношений. — Вопр. лит., 1979, № 4, с. 229—251.

7. См.: Рукшина К.С. Достоевский и Эдмунд Бёрк. — Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1981, т. 40, № 5, с. 413—425.

8. См.: Галинская И.Л. Философские и эстетические основы поэтики Дж.Д. Сэлинджера. М., 1975; Она же. Философские основы словесного художественного творчества в свете современного научного знания. — В кн.: Философские и эстетические основы художественного творчества. М., 1980, с. 52—95; Она же. Современные философские проблемы художественной литературы. М., 1981; Она же. «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова: К вопросу об историко-философских источниках романа. — Изв. АН СССР. Сер. лит и яз., 1982, т. 42, № 2, с. 106—115; Она же. Альбигойские ассоциации в «Мастере и Маргарите» М.А. Булгакова. — Там же, 1985, т. 44, № 4.