Идея создать украинскую академию изумила министров. Об академии ли заботиться, если судьба державы под угрозой? Тем не менее проект устава академии обсуждали на пятнадцати (!) заседаниях правительства.
Вернадский был не только великим ученым, но и организатором науки. Как и Василенко, он состоял в кадетской партии и некоторое время также был товарищем министра просвещения во Временном правительстве1. Так что у него был уже административный опыт.
Украинская академия — мечта Михаила Грушевского. И Грушевский не только мечтал, а пытался превратить научное общество имени Шевченко в аналог академии наук. И вот пришло время создавать настоящую академию — руководить же ею поставили не его, а Вернадского. Вернадский счел необходимым первым делом посетить Грушевского. Сам Михаил Сергеевич и не мог, и не хотел сотрудничать с гетманом, и Вернадского старался отговорить от участия «в таком правительстве»2. Вернадский, как видно, только усмехнулся. Ему власть гетмана нравилась больше, чем власть Рады.
Вернадский разошелся с Грушевским и по вопросу о языке публикации научных исследований. Грушевский говорил прежде всего как украинский националист, Вернадский — как ученый. Грушевский предлагал печатать научные труды на украинском «с правом французского или немецкого сопровождения». Русский язык он хотел бы исключить из академии. Василенко, между прочим, был в этом одного мнения с Грушевским. Вернадский считал их подход архаичным: «Удивительно малое чувство мирового роста науки и значения исследовательского дела даже у таких широкообразованных историков, как Грушевский»3, — замечал академик.
Вернадский тщетно убеждал и Грушевского, и приехавшего на Украину Милюкова: наука не должна подчиняться «политическому моменту»4. «Среди зоологических украинских и великорусских инстинктов хочется уйти во что-то такое вечное, которое стоит выше этого и с чем я соприкасаюсь в той творческой научной работе, которой живу эти месяцы»5. Эта дневниковая запись передает чувство, настроение ученого. Он и в 1918-м не оставлял научной работы.
Но Вернадский не был и аполитичным ученым-космополитом, равнодушным к национальному вопросу. Он хотел, чтобы русская и украинская культура мирно сосуществовали в одной стране. Для своего (да и для нашего) времени эта мысль вовсе не банальная. Вернадский презирал украинских русофобов, но ценил украинскую культуру и радовался ее успехам: «Я отличаюсь от своих политических единомышленников тем, что считаю возрождение украинского языка очень большим положительным явлением»6, — писал он. Вернадский учил украинский язык, разговаривал по-украински с дочерью Ниной. В семье Вернадских было своего рода национальное разделение. Сын Георгий был явно человеком русской культуры, хотя позднее и говорил, будто относит себя и к русским, и к украинцам. А дочь Нина считалась украинофилкой. Она свободно говорила на мове, при необходимости помогала отцу составлять письма на украинском — сам Владимир Иванович говорил по-украински совсем немного и не без ошибок.
Украинофильство семьи Вернадских понятно и естественно. Вернадские (в XVIII веке их фамилия писалась чуточку иначе: Бернацкие) — старинный козацкий род, принявший участие в освободительной войне под руководством Богдана Хмельницкого. Прапрадед Вернадского был запорожцем, прадед учился в Киево-Могилянской академии.
Как и многие ушлые козаки, предки Вернадского сумели получить дворянство, придумав себе довольно сомнительную родословную: будто предками Козаков Бернацких были польские шляхтичи, а те, в свою очередь, вели свой род от мальтийских рыцарей. В пышности эта родословная несколько уступает, скажем, известной нам родословной Косачей, но по «достоверности» вполне с ней сопоставима.
Вернадские хотя и русифицировались, однако не потеряли связь с Украиной. Сам Владимир Иванович родился в Петербурге, а детство провел в Малороссии. Мать пела ему украинские песни. Украинскую природу он всегда предпочитал великорусской, в подростковом возрасте считал себя украинцем и даже написал патриотическое стихотворение об этой стране. «Первые семейные рассказы, так западавшие в душу, воскрешали запорожскую вольницу, стародавние рыцарские времена»7.
Наконец, жена Владимира Ивановича, Наталья Старицкая, принадлежала к известному украинскому роду и приходилась дальней родственницей Михаилу Старицкому. Только Михаил и его дочери относились к миргородской ветви этого семейства, а Наталья — к полтавской. В доме своих полтавских родственников Вернадский и пережил лихолетье конца 1917-го — начала 1918-го.
И все же Вернадский был русский украинофил, а никак не «справжній» украинец: «...русская культура и ее широчайший рост — единственное наше спасение», — писал он с Украины своему ученику и большому ученому-геологу Александру Ферсману. Вернадский не мог и не хотел представить Украину без России, а потому и стремился поддержать связь двух народов не в политике, но в науке и культуре: «В Укр[аине] две задачи для меня: 1) объединение украинцев, <...> любящих русскую культуру, для них тоже родную, и 2) сохранять связь всех ученых и научно-учебных учреждений с русской культурой и аналогичной русской организацией, а не немецкой»8.
Украинскую академию создавал русский украинофил Вернадский. Разумеется, к работе в академии он хотел привлечь и ведущих украинских ученых. Планировал организацию в Киеве академических институтов: прикладной механики, геодезии, физики, даже демографии и экономики.
27 ноября 1918 года открылось первое общее собрание Украинской академии наук. Правда, из 26 академиков прибыли только восемь, но собрать кворум тогда было почти невозможно: на Украине снова шла Гражданская война, Киев находился в осаде. Вот эти восемь первых украинских академиков: А.Е. Крымский (востоковед, филолог); Н.И. Петров (искусствовед, филолог, историк церкви); Д.И. Багалей (историк); С.И. Смаль-Стоцкий (филолог, педагог); О.И. Левицкий (историк, этнограф); В.И. Вернадский (геохимик, биохимик, минеролог); С.П. Тимошенко (теоретическая механика); Н.Ф. Кащенко9 (зоолог).
Собравшиеся избрали президентом («головою» по-украински) новой академии самого Вернадского, вице-президентом стал харьковский историк Дмитрий Багалей. Ученым секретарем (эта должность называлась тогда «непременный секретарь») избрали феноменального востоковеда Агафангела Крымского, полиглота, который знал около шестидесяти языков. Председательствовал на том собрании профессор Киевской духовной академии и член-корреспондент Петербургской академии наук Николай Иванович Петров — богослов и филолог. Он был, между прочим, крестным отцом Михаила Афанасьевича Булгакова.
Одновременно Вернадский взялся за организацию Национальной библиотеки Украины. В Киев тогда свозили книги из разоренных имений. Они могли разойтись по частным собраниям, а могли просто пойти на бумагу для самокруток. Созданная Вернадским библиотека сберегла от гибели тысячи томов.
Дело Василенко и Вернадского оказалось самым долговечным и самым ценным из всего, что создавалось во времена Скоропадского. Украинская академия наук и Национальная библиотека Украины (сейчас она носит имя своего создателя — В.И. Вернадского) пережили и Скоропадского, и Петлюру, и Деникина, и даже большевиков.
Примечания
1. Министром тогда был великий востоковед Сергей Федорович Ольденбург.
2. Вернадский В.И. Дневники 1917—1921. С. 95.
3. Там же. С. 95—96.
4. Там же. С. 105.
5. Вернадский В.И. Дневники 1917—1921. С. 147.
6. Там же. С. 72.
7. Аксенов Г. Вернадский. М.: Молодая гвардия, 2015. С. 8.
8. Вернадский В.И. Дневники 1917—1921. С. 98.
9. Дорошенко Д. Мої спомини про недавнє-минуле. С. 360.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |