У Скоропадского было только две категории сторонников. Первая — украинцы-прагматики, в основном люди богатые или зажиточные, в идейном отношении — правые. Их мотивы понятны. Гетман, сам богатый землевладелец, был единственной их надеждой, потому что и большевики, и петлюровцы были за национализацию земли. Но был и прагматизм другого рода. Умные и дальновидные люди, такие как Евген Чикаленко, Дмитрий Дорошенко и Вячеслав (Вацлав) Липинский, понимали, что умеренная и постепенная украинизация жизни лучше, надежнее, прочнее, чем поспешные и легкомысленные действия Центральной рады. Национальное государство строится десятилетиями. Но таких людей было мало. Буквально единицы.
Вторая категория тоже малочисленная, но более интересная. Это или русские, которые понимали и любили украинскую культуру, или те украинцы, что не отказались, не отреклись от культуры русской. Эти сторонники гетмана решительно отличались от Василия Шульгина или Анатолия Савенко. Но отличались они и от украинских националистов вроде Петлюры, Винниченко, Михновского или Огиенко.
Люди между нациями — так можно было бы их назвать. Люди, сформировавшиеся на рубеже русской и украинской культур. Некоторые из них — буквально на рубеже, не только культурном, но и географическом. Такими были братья Владимир и Георгий Нарбуты. Владимир примкнет к большевикам и со временем станет для них человеком ценнейшим, которому на время простят даже его дворянское происхождение. Георгий будет служить режиму Скоропадского.
Братья родились на хуторе Нарбутовка, что в окрестностях города Глухова. Глухов был последней столицей старой гетманщины при Иване Скоропадском, Данииле Апостоле, Кирилле Разумовском. Екатерина II наградила последнего мало-российского гетмана фельдмаршальским жезлом, однако гетманщину упразднила. С тех пор Глухов стал обычным уездным городом Черниговской губернии, но образованные люди, конечно, помнили о его козацком прошлом.
Тем более помнили о нем в семье Нарбутов. Они происходили из козацкой старшины, которая получила дворянство вполне заслуженно. В отличие от многих малороссийских дворянских семей, происхождение Нарбутов подтверждено документально. В 1691 году в одном из универсалов гетмана Мазепы упоминается «Хорунжий сотне Глуховском Роман Нарбут», а хутор Нарбутовка появился еще раньше — в 1678-м1, при гетмане Самойловиче.
«Можно было бы сказать, что Гоголь и Сковорода склонились над их колыбелью, — писали биографы Владимира Нарбута Нина Бялосинская и Николай Панченко. — <...> Мир "хуторов близ Диканьки" и "миргородов", воспринятый и возлюбленный нами от Гоголя, дороги, по которым, проповедуя, бродил Сковорода, были все те же или почти те же. Все эти брыли, венки, ветряки и спиванья, гаданья, курганы, все эти семинаристы, жнецы, бандуристы-слепцы, и паны, и русалки, и ведьмы были буднями; ярмарки, вербные, святки, сочельники — праздником. Все это еще было бытом, не литературным — живым»2.
Ой, левада несравненная
Украинския земли!
Что мне Рим?
И что мне Генуя,
Корольки и короли?
В косовицу (из-за заработка)
В панские пойду дома.
Спросит девушка у парубка:
— Кто вы?
— Брут.
— А звать?
— Хома3.
В отличие от многих городов, Глухов и до революции был по преимуществу украинским. По данным переписи 1897 года, малороссияне составляли 58% населения, на втором месте шли евреи (около 26%), русские (великороссы) — только на третьем (15%). Но украинское окружение и украинское влияние уравновешивались влиянием русской культуры, приходившим не только через гимназию, но и через библиотеку (благо, в Глухове была прекрасная библиотека), а в книжном магазине можно было купить новейшие литературные и художественные журналы из Петербурга.
Георгий и Владимир поехали учиться не в Киев и тем более не во Львов, а в Петербург, где поселились в доме художника Ивана Билибина.
Прощай, Украина, до весны!
Ведь в череп города я еду,
И будут сны мои грозны,
Но я вернусь к тебе, как к деду4.
Оба собирались на факультет восточных языков, но довольно скоро погрузились в мир столичной богемы. Учеба получилась несколько иной. Георгий приехал в Петербург уже преуспевающим молодым художником, чьи картины имели успех на выставках и хорошо продавались. Кроме того, он увлекался геральдикой, графикой и каллиграфией, переписывал бумаги шрифтом Остромирова Евангелия и «Поучения» Владимира Мономаха. В Петербурге Георгий учился у Билибина и Добужинского. А после того как вышли «Басни» Крылова и «Соловей» Андерсена с иллюстрациями Нарбута, он стал знаменитым художником. По словам Билибина, «самым выдающимся, самым большим из русских графиков»5.
Тем временем стихи Владимира хвалили Брюсов и Гумилев, в 1911-м он вместе с Анной Ахматовой, Осипом Мандельштамом, Михаилом Лозинским вступает в созданный Гумилевым Цех поэтов.
Братья Нарбуты — часть русского Серебряного века, но оба они помнили о своем происхождении. Искусствовед и художник Георгий Лукомский так вспоминал Георгия Нарбута: «Пышный, розовощекий, крепкий, одетый по-украински, то с улыбкой, а то с суровой деловитостью, Георгий Иванович покорял своим разговором, говором, словцами всякими, остроумием и знаниями, удивлял начитанностью для художника необычной, эрудит был настоящий»6.
Осенью 1917-го, в разгар революции, Георгий Нарбут вернулся на родную Украину. Он поселился в Киеве, стал профессором только что созданной Украинской академии искусств. В феврале он станет ее ректором. Нарбут говорил тогда архивисту Якову Ждановичу: «Я Московщину не люблю. Люблю Украину, и ей отдам все силы»7. Украине посвящена одна из самых интересных его работ — иллюстрации к украинской азбуке.
В декабре—январе 1917—1918-го Нарбут получил от властей УНР ответственный заказ — разработать дизайн украинских денег. К 5 января 1918-го был готов эскиз купюры в 100 карбованцев. За работой Нарбут изучал древнерусские монеты, ведь Грушевский и его сторонники начинали историю украинской государственности именно с Киевской Руси. На серебряных монетах Владимира Святославича и Ярослава Мудрого был изображен знак, напоминающий трезубец8. Нарбут сделал этот «трезубец св. Владимира» центральным элементом аверса первой украинской купюры — 100 карбованцев. А художник Василий Кричевский поместил золотой трезубец в центр голубого щита — получился герб Украинской республики, который будет одобрен Малой радой. Однако Нарбут и его друг Вадим Модзалевский считали работу Кричевского непрофессиональной, не учитывавшей традиций геральдики.
При гетмане Нарбут возглавил Экспедицию по заготовлению государственных бумаг и начал работу над новым вариантом государственного герба и над государственной печатью Украинской державы. В центре на голубом поле он поместил изображение козака с мушкетом (самопалом) на плече, давний символ Войска Запорожского. Одежда на козаке желтая (золотая), самопал тоже золотой. Вокруг герба — барочные виньетки, венчает герб трезубец св. Владимира.
Нарбут работал также над эскизами почтовых марок и денежных знаков (карбованцев и гривен). Они сами по себе очень интересны и заметно отличаются от скромного и скучного дизайна купюр, созданных другими художниками. Марки и банкноты вошли в оборот, а герб был готов только поздней осенью 1918-го, когда держава Скоропадского доживала последние недели. На Киев уже наступал Петлюра, правительству было явно не до геральдики.
Примечания
1. Бялосинская Н., Панченко Н. Косой дождь // Нарбут В. Стихотворения. М.: Современник, 1990. С. 9.
2. Там же. С. 10.
3. Нарбут В. Вий.
4. Нарбут В. Отъезд.
5. Цит. по: Сказочные иллюстрации: Г.И. Нарбут. URL: https://litobozrenie.com/2017/11/skazochny-e-illyustratsii-g-i-narbut/.
6. Цит. по: Сказочные иллюстрации: Г.И. Нарбут. URL: https://litobozrenie.com/2017/11/skazochny-e-illyustratsii-g-i-narbut/.
7. Там же.
8. По самой распространенной версии это стилизованное изображение атакующего сокола. Сокол-сапсан бросается на свою добычу сверху, хвост и наполовину сложенные крылья и образуют трезубец.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |