Разгром второго украинского полка

Как только Рада издала свой II универсал, самостийники в Киеве решили произвести переворот и объявить Украину независимой.

Еще в марте 1917-го поручик Михновский вместе со своими сторонниками создали Украинский войсковой клуб имени гетмана Павла Полуботка. Название выбрали со смыслом. Полуботок, конечно, не Мазепа, но все же национальный герой, пострадавший от «москалей» в далеком XVIII веке. Старши́на Гетманщины тогда хотела поставить его гетманом, но возразил царь Петр: мол, Полуботок очень хитрый, он может стать новым Мазепой. После смерти гетмана Скоропадского царь вообще выборы гетмана не разрешил. Тогда старшина выбрала Полуботка наказным (временным) гетманом, то есть исполняющим обязанности. Вскоре Полуботку пришлось отправиться в Петербург, где царь Петр посадил его в Петропавловскую крепость. Гетман умер, не выдержав заточения в сырой и холодной тюрьме. А вскоре не стало и царя Петра. В украинской исторической памяти этот гетман остался героем-мучеником, что отдал жизнь за свой народ. И, конечно, стал символом сопротивления «москалям».

Еще в середине мая 1917-го в Чернигов приехали несколько агитаторов из клуба имени Полуботка и довольно быстро распропагандировали около 700 украинских новобранцев, которых не успели распределить по запасным полкам. Новобранцы самочинно сформировали воинскую часть, которую назвали 2-м казацким полком имени гетмана Полуботка. Командиром полка выбрали прапорщика Романенко, хотя реальной властью он не обладал. В двадцатых числах мая несколько эшелонов с полуботковцами прибыли под Киев и разместились в поселке Грушки, где был распределительный пункт для новобранцев. Численность полуботковцев выросла до 5000 (по другим источникам — до 4600) человек. На фронт полуботковцы идти отказались, заявив, что их фронт в Киеве, они будут тут «защищать свободу Украины». С этой задачей, впрочем, вполне успешно справлялся 1-й казацкий полк имени Богдана Хмельницкого. Богдановцев тоже никак не могли отправить на фронт. «Защищать» Украину в Киеве было, конечно, легче и приятнее, чем гнить в окопах под обстрелами германской артиллерии.

Но богдановский полк все-таки был вооружен и обучен, а полуботковцы не имели ни оружия, ни боеприпасов, ни возможности и желания заниматься военной подготовкой. Не только русские, но даже многие украинцы, сторонники Рады, считали их просто дезертирами, что нашли легкий и удобный способ уклониться от фронта. Поэтому и снабжали полуботковцев так, что те едва с голоду не умирали.

Появились слухи, будто среди них много бывших каторжников и жандармов. В сознании человека той эпохи жандармы и городовые были хуже грабителей и бандитов. Им приписывали всё — от пулеметной стрельбы по революционерам в феврале 1917-го до организации еврейских погромов. Между тем с этими делами прекрасно справлялись сами рабочие и крестьяне.

К полуботковцам приезжали агитировать Петлюра и Винниченко, но успеха не имели. Полуботковцев и самих вызывали на переговоры в Раду и Украинский генеральный военный комитет. Солдаты самопровозглашенного полка отвечали, что они-де настоящие патриоты-украинцы, от фронта не отказываются, но хотят для начала украинизировать сам Киев, а потом уже воевать с немцами. Вскоре им пришлось смягчить свои требования. Теперь они хотели, чтобы Рада и военные власти признали и полк, и выборных командиров. И пусть хорошенько снабжают оружием, одеждой, едой и украинской литературой.

Переговоры зашли в тупик, и тогда украинские власти Киева решили взять полуботковцев измором: их вообще перестали кормить. Решение было рискованным и только обозлило солдат.

3 июля Рада подписала II универсал, который украинцы-самостийники восприняли если не предательством, то шагом назад, недопустимой уступкой москалям из Временного правительства.

О подготовке украинскими самостийность военного переворота до сих пор спорят ученые. Идейным вдохновителем считали Миколу Михновского. Позднее его даже арестовали, но настоящих улик против него не нашли. Михновский в самом деле хотел захватить власть и объявить о независимости Украины. Но он рассчитывал больше не на полуботковцев, а на более дисциплинированных и хорошо вооруженных богдановцев. Полк имени Хмельницкого собирались привезти на могилу Шевченко и там в торжественной обстановке побудить присягнуть на верность независимой Украине. Будто бы командир богдановцев, подполковник Юрий Капкан уже присягнул перед Михновским на верность самостийной Украине. Мятеж полуботковцев, очевидно, был спонтанным, самостийники его и сами, видимо, не ожидали.

Накануне мятежа полуботковцы установили связь с богдановцами и поначалу видели в них союзников. Цели и задачи повстанцев нам известны по документу, который еще в начале 1920-х был опубликован в книге П.Н. Милюкова «История второй русской революции». В сущности, это был манифест повстанцев.

Вот перевод этого документа, сделанный Милюковым: «...украинский народ не имеет тех прав, которых домогается каждая особая нация и которые должны принадлежать каждому особому народу. Выставленный российской революцией лозунг самоопределения народов остается только на бумаге. Мы, украинцы-козаки, которые собрались в Киеве, не хотим иметь свободы только на бумаге или полусвободы. После провозглашения первого универсала (второго мы не признаём) мы приступаем к заведению порядка на Украине. Для этого всех россиян и ренегатов, которые мешают ("гольмуют") работе украинцев, мы смещаем с их постов силою, не считаясь с российским правительством. Признавая украинскую Центральную раду за свое высшее правительство, мы пока что выгоняем изменников Украины без ее ведома. Когда мы всё займем силой, тогда целиком подчинимся украинской Центральной раде. Тогда она должна будет распоряжаться как в Киеве, так и на всей Украине, как в своей хате»¹.

Известны имена вождей этого восстания: командир полка прапорщик Романенко, прапорщик Майстренко, прапорщик Стриленко, а также некие Осадчий, Сподаренко и Квашенко. Явная спешка, наивность восставших, отсутствие профессиональных военных в подготовке мятежа предопредели его ход.

В ночь с 4 на 5 июля полуботковцы пришли в расположение полка Богдана Хмельницкого — «побалакать о наших украинских делах». Там они взяли оружие и патроны. Вооружившись, двинулись на Киев. Либеральная газета «Киевская мысль» писала, будто бы полуботковцы ворвались в город с криком «Хліба дайте, ми голодні!».

Националист Тютюнник описывал мятеж совсем иначе: «Огромная колонна, которой не было конца, двигалась по улице. Волнами колыхались штыки над головами серых людей². Над штыками колыхались желто-синие знамена. Движение молчаливой колонны производило грозное впечатление.

— Куда и зачем идут эти люди? Какая сила погнала их на улицу в такую раннюю пору? — промелькнуло в моей голове.

Как ошпаренный, я выскочил на улицу, едва успев накинуть на себя одежду. Пошел рядом с колонной, спрашивая, куда идут козаки. На мои вопросы или совсем не отвечали, или отвечали коротко и решительно:

— Идем бить кацапов... Идем помогать Центральной Раде строить нашу жизнь»³.

Полуботковцы захватили комендатуру и штаб киевской милиции, арестовали ее начальника. Пытались арестовать командующего Киевским военным округом Константина Оберучева, но не застали его на месте. Зачем-то пришли и в дом Грушевского, но и «батька» украинской революции на месте не оказалось.

Мятежники захватили небольшой оружейный склад, сказав охранявшим его русским юнкерам, будто уже произведен переворот, власть переменилась, комендант и начальник милиции арестованы, на их места назначены украинцы, и скоро будет опубликован новый универсал Центральной рады. Юнкера оставили склад без боя, а полуботковцы получили еще 1200 винтовок и 10 пулеметов. Так же без сопротивления заняли и Печерскую крепость.

Этим успехи повстанцев и закончились. Полуботковцы пришли к Педагогическому музею, где размещалась Центральная рада. В Раду пригласили прапорщика Романенко и взяли с него обещание, что тот вернется со своими солдатами в казармы. Повстанцев распропагандировали: заверили их, что Рада и так возьмет власть. А защищать ее не надо, потому что по первому зову Рады с фронта на ее защиту придет полтора миллиона украинских солдат. Солдаты кричали: «Віримо!»

Еще в первые часы восстания командир полка богдановцев полковник Капкан, один из немногих профессиональных военных, поддержавших Раду, объявил, что берет власть в городе в свои руки. Вскоре караулы полуботковцев, выставленные ими у захваченных зданий, повсюду были заменены верными Раде богдановцами. Полуботковцы вернулись в Грушки, где заняли оборону. Но теперь инициатива была уже на стороне Рады и российских военных властей. Богдановцы начали обстрел, русские войска подвезли артиллерию. Эскадрон гвардейского кирасирского полка спешился и пошел в атаку. К этому времени боевой дух полуботковцев вовсе испарился. Одного русского офицера отправили в стан самостийников парламентером. Он увидел в Грушках такую картину: «Застал я совершенно деморализованную массу сброда, не солдат, а оборванцев, вокруг батареи из 14 пулеметов. Войдя в барак, я потребовал их начальника. Чувствовалось, что полуботковцы сами не рады своей затее. Они заверили, что стрелять не будут»⁴.

Полуботковцы согласились сдаться на таком условии: они, так и быть, отправятся воевать, но только как особый украинский полк. Петлюра, который вел переговоры от имени Рады, такое обещание дал. Вскоре почти всех полуботковцев послали на фронт, а несколько человек были арестованы и просидели в тюрьме до самой Октябрьской революции.