Бои со Струком, Соколовским и Зеленым померкли, когда 8 мая 1919 года поднял восстание знаменитый атаман Никифор Григорьев1. Несмотря на свою вполне «москальскую» фамилию, это был «справжній» украинец с Подолья. Его настоящая фамилия — Серветник, Ничипир (Ничишр, Никифор) Серветник. Григорьевым он стал по названию села Григорьевка на Херсонщине, куда будущий атаман переселился в молодости. Участник двух войн — Русско-японской и мировой, — Григорьев-Серветник дослужился в царской армии до звания штабс-капитана. Он был активным участником украинской революции, выступал на полковых митингах, ездил в Киев на войсковые съезды. Однако жизнь Григорьева до поздней осени 1918 года очень мало изучена. На историческую арену он выходит незадолго до петлюровского восстания, когда начинает партизанскую войну против немцев и гетманцев в Елизаветградском уезде. В этих местах Григорьев поселился еще до войны, дом его был в городке Александрия — это Херсонская губерния. Многие его боевые товарищи были именно с Херсонщины, а первый полк его будущего войска назывался Верблюжским — по соседнему селу Верблюжка. Во время петлюровского восстания Григорьев добился больших успехов, благо противник был слабым: немцы и австрийцы эвакуировались с Украины, а у гетмана не нашлось надежных и боеспособных войск. Легкие победы вскружили удачливому партизану голову. Григорьев объявил себя «атаманом повстанческих войск Херсонщины, Запорожья и Таврии», хотя дальше Херсонщины его влияние тогда не простиралось. Вскоре он потребовал от Директории назначить себя военным министром! Петлюра назначил его командиром Херсонской дивизии (сформированной из повстанческих полков Григорьева) и подчинил генералу Грекову. Но атаману этого показалось мало, и в разгар войны между большевиками и Директорией он перешел на сторону сильнейшего, предав Украинскую республику. Большевики назвали его войско 1-й бригадой Заднепровской дивизии. Комдивом был Павел Дыбенко, а 3-й бригадой этой славной дивизии командовал сам Нестор Махно. Атаман Григорьев прославился тем, что разбил иностранных интервентов и заставил их эвакуироваться из портов Николаева, Херсона, Одессы. Правда, интервенты воевали плохо и неохотно. Григорьевцы даже захватили у французов пять танков. Это были первые танки, что получили в свое распоряжение советские войска.
Французское командование поручило защищать Херсон союзникам-грекам, которые поразили русских и украинцев тем, что передвигались не на лошадях, а на мулах. Григорьев взял Херсон после шестидневного штурма (9 марта 1919-го). Победитель велел наполнить трупами греков пароход и отправил его в Одессу в качестве «подарка» союзному командованию. Союзное командование оценило все правильно и вскоре начало эвакуацию из Николаева и Одессы. Николаев остались защищать всё те же греческие войска. Они будут почти полностью уничтожены во время штурма города григорьевцами (14 марта 1919-го). Одессу никто не защищал, хотя там «было значительное количество русских офицеров, болтавшихся в городе вместо того, чтобы быть на фронте»2. 8 апреля войска Григорьева вступили в Одессу «под черными, красными и желто-голубыми» знаменами3. Это были настоящие украинские вояки в папахах и свитках, что странно смотрелись на улицах европейского города, залитого апрельским солнцем. Впрочем, многие григорьевцы уже успели переодеться в трофейные греческие мундиры и французские каски.
Атаман, по одним источникам, въехал в город на белом коне, а по другим — на автомобиле. Толпы горожан окружали его: «Кто-то ухватил атаманскую руку и поцеловал ее. После этого Григорьев уже сам протягивал руку для поцелуя»4. Это был настоящий триумф крестьянского сына. За взятие Одессы Григорьева представили к ордену Красного Знамени — в то время единственному советскому ордену. Правда, о́рдена не дали, зато развернули его бригаду в дивизию, предложили возглавить поход на Румынию, помочь героической Венгерской республике победить ее опаснейшего врага и далее нести в Центральную Европу пролетарскую революцию на штыках и шашках.
Большевистское командование и лично Антонов-Овсеенко хорошо понимали психологию этого полевого командира, играли на его честолюбии. Но большевики забыли, что командир повстанцев или партизан подчас больше зависит от своих подчиненных. Григорьев был одним из последних выборных военачальников Гражданской войны. Его бойцы жили не в казармах, а размещались по селам, а сёла были — родные. И эти новые «красные герои» увидели произвол продотрядовцев и чекистов, в большинстве своем отнюдь не местных, не украинцев. И в апреле 1919-го, еще до начала так называемого мятежа Григорьева, его бойцы начали убивать чекистов, разгонять продотряды и, конечно же, громить евреев. Григорьев был вовлечен в это восстание самой силой вещей. Его опорой были его бойцы, без них он не был нужен ни Красной, ни Украинской советской армии. Там уже хватало и военспецов, и толковых командиров, более надежных, чем бывший петлюровец Григорьев.
Положение большевиков на Украине было шатким. Войска́ Антонова-Овсеенко, не считая надежных «интернациональных» частей (венгров и китайцев), мало чем отличались от повстанцев Зеленого или Григорьева. Даже самые боеспособные, покрывшие себя славой Богунский и Таращанский полки чуть было не повернули оружие против большевиков. А дело было так. Как раз в начале апреля во время наступления Струка, Соколовского, Зеленого на Киев до командира Таращанского полка товарища Боженко дошло страшное известие: в Киевской ЧК убили его жену, «социалистку 23 лет». Боженко пришел в ярость. Он сообщил в Киев: «Срочно телеграфируйте расследовать о ее смерти, дайте ответ через три дня, выступим для расправы с ЧК, дайте ответ, иначе не переживу. Арестовано 44 буржуя, уничтожена будет ЧК». Бедные буржуи, попавшиеся под горячую руку товарища Боженко! Но этого мало. Командир Богунского полка и всей 44-й дивизии Николай Щорс поддержал боевого товарища. Если бы эти войска — а они сражались на фронте против Петлюры — оставили свои позиции и пошли на Киев мстить за жену Боженко, уже в апреле для большевиков на Украине наступила бы военная катастрофа. «Общее состояние советской власти на Украине таково, что приходится удивляться, на чем она держится»5, — так оценивала обстановку польская военная разведка. Началом катастрофы станет именно восстание Григорьева.
В день восстания Григорьев, следуя традиции Центральной рады, малороссийских гетманов и польских королей, выпустил свой универсал. Украинский историк Савченко считает, что текст универсала мог написать его начальник штаба, хорошо известный нам Юрий Тютюнник, украинский националист, в то время примыкавший к боротьбистам.
Григорьев лично по телефону зачитал свой универсал командующему Украинским фронтом Антонову-Овсеенко. «Атаман партизанов Херсонщины и Таврии» обращался к «народу украинскому»: «Труженик святой! Божий человек! Посмотри на свои мозолистые руки и посмотри кругом; неправда, ложь и неправда. Ты царь земли, ты кормилец мира, но ты же раб благодаря святой простоте и доброте своей. Крестьянин и работник, вас 92% на Украине, а кто управляет вами? Все те же, кто хотел крови народа»6. Это, конечно же, «комиссары с московской обжорки и той земли, где Христа распяли», то есть русские и евреи. Григорьев объявлял низложенным «правительство авантюриста Раковского», обещал ввести «диктатуру трудового народа» и подлинную советскую власть на Украине. Советы должны были составляться по принципу пропорционального представительства наций. 80% всех мест — украинцам, 5% — евреям, 15% — «для всех прочих национальностей».
Григорьев объявил в универсале свободу «слова, печати, совести, собраний, союзов, стачек и профессий, неприкосновенность личности, мысли, жилища, убеждений и логики» (так в тексте! — С.Б.). Начиная новый этап Гражданской войны, призывал: «Народ Божий! Любите друг друга, не проливайте братской крови»7.
Через несколько дней Григорьев объявил себя гетманом.
К 8 мая 1919-го под его началом было от 16 000 до 20 000 штыков и сабель, 52 пушки, 7 бронепоездов. С первых же дней к повстанцам присоединялись рабочие, крестьяне, красноармейцы. Универсал народу понравился, но еще больше нравились ему настоящие цели и задачи Григорьева, Тютюнника и их соратников. Прежде всего расправлялись с ненавистными чекистами: лозунг «Долой ЧК!» стал главным у бойцов Григорьева. Вместе с чекистами убивали продотрядовцев. В захваченных городах начинались не только еврейские, но и русские погромы. Так, в Екатеринославе было убито около 100 евреев и 150 русских8. Народ сплотился против общего «врага»9. И все-таки первой жертвой становились снова евреи, их григорьевцы «вырезали под корень». Сам Григорьев, впервые приехав в штаб к Нестору Махно, спросил: «А у вас тут жидов нет?» Получив ответ, что есть, усмехнулся: «Так будем бить»10.
Комиссар 2-й Украинской советской армии товарищ Вишневецкий докладывал в штаб Украинского фронта о массовой поддержке Григорьева: «Рабочие Елизаветграда встречали наши войска с оружием в руках. Крестьяне обеспечивали Григорьева продовольствием и добровольно приносили ему тысячи пудов хлеба. Желающих вступить в ряды войска Григорьева было столько, что у него не хватало оружия. Деревни встречали наши отряды ружейным и пулеметным огнем»11. В город Лубны отправили 1-й полк Червонного казачества, красу и гордость Красной армии. Но червонные казаки неожиданно выдвинули лозунг «Бей жидов и коммунистов» и, руководствуясь такой политической программой, разоружили в Лубнах милицию и ЧК.
Ненависть к ЧК и «коммуне», а также к евреям и «москалям», которые ассоциировались опять же с ЧК и «коммуной», помогала Григорьеву лучше целой армии агитаторов.
Восстание Григорьева превратилось в настоящую войну с несколькими фронтами. Короткую, но ожесточенную. Бои шли на обоих берегах Днепра. И вот здесь и сказалась ограниченность Григорьева как полководца. Он слишком распылил свои силы, пытаясь наступать на Киев, на Елизаветград, на Екатеринослав, на Одессу и даже через Кременчуг на Полтаву и далее на Харьков. Сам Григорьев хвастливо обещал занять Харьков уже через несколько дней, но недооценил организаторских талантов харьковского военкома Александра Пархоменко, чья звезда взошла как раз во время григорьевского восстания. «Луганскому ястребу» (Пархоменко был родом с Луганщины) пришел на помощь его друг Ворошилов, назначенный командовать Харьковским военным округом. На Украину вернулся Павел Егоров, герой первого (муравьевского) штурма Киева, и вместе с Пархоменко ударил на Кременчуг. Из-за своего положения на Днепре город имел большое стратегическое значение. Кременчуг, что некогда понравился императрице Екатерине больше самого Киева, трижды переходил из рук в руки. В конце концов победа осталась за большевиками. Все достаточно надежные части — прежде всего «интернациональные», то есть не русские и не украинские, — были брошены в бой. Мобилизовали коммунистов и комсомольцев. Из России прибыл особый Московский полк ЧК — настоящие каратели. Бо́льшая часть красных частей на Украине все-таки сохранила верность большевикам. «Одумались» и червонные казаки. Флотилия Полупанова громила григорьевцев орудиями своих канонерок.
Войска Григорьева и в лучшие времена не отличались хорошей дисциплиной. Им не хватало квалифицированных офицеров, вовсе не было военспецов. Так что после первых же сильных контрударов его войско начало распадаться. Вторая половина мая — полный разгром повстанцев. Григорьева выбили даже из его «столицы» — Александрии, но поймать и ликвидировать тогда не сумели. Около 3000 григорьевцев продолжали сопротивляться, вести партизанскую войну. Сам Григорьев погибнет только в июле 1919-го. Как известно, он будет убит на переговорах с Нестором Махно. Убил его то ли сам Махно, то ли махновец Алексей Чубенко.
Примечания
1. В источниках встречаются и другие имена этого атамана: Николай Григорьев, Матвей Григорьев, — однако советские (М.Е. Раковский, Л.И. Любаров) и современные украинские историки (В.А. Савченко) давно изучили этот вопрос и установили, какое из его имен настоящее.
2. Шульгин В.В. 1919 год. Т. 1. С. 227.
3. Грациози А. Большевики и крестьяне на Украине, 1918—1919 годы. С. 121.
4. Савченко В.А. Авантюристы Гражданской войны. С. 103.
5. Антонов-Овсеенко В.А. Записки о Гражданской войне. 1919. Кн. 3. Т. 4. С. 473.
6. Там же. С. 338.
7. Там же. С. 339.
8. Савченко В.А. Авантюристы Гражданской войны. С. 117.
9. Интересно, что люди, лично знавшие Григорьева, описывают его как человека с монголоидными чертами лица. Украинские интеллектуалы, вслед за польскими и французскими, еще до революции корили русских якобы «монгольским» происхождением. Но один из самых отъявленных русофобов на Украине по иронии судьбы оказался с монголоидной примесью.
10. Голованов В. Нестор Махно. С. 177.
11. Антонов-Овсеенко В.А. Записки о Гражданской войне. 1919. Кн. 3. Т. 4. С. 431.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |