2.1. Космология П.А. Флоренского и ее реализация в романе «Мастер и Маргарита»

Анализ творческого наследия таких уникальных писателей, как М.А. Булгаков, всегда предполагает обращение к их ценностным установкам, которые позволяют «глубже понять их творческие искания, охарактеризовать масштаб их «художественных вселенных» и роль каждой из них в литературном процессе» [Петров 2003: 1]. Исследование художественной аксиологии писателя заключается в рассмотрении двух начал, формирующих авторское мировоззрение и воспринимающихся в художественном произведении как некая целостность: это, с одной стороны, национальный пласт, сложившийся в течение веков в рамках некоторой этнической общности и свойственный автору как её представителю; а с другой — мировой историко-культурный контекст, им воспринятый и переработанный. Последний фактор нередко становится определяющим, поскольку оказывает сильное воздействие на «почерк» писателя; в этом плане роман «Мастер и Маргарита», в котором ярко проявилась «уникальная по своей многозначности булгаковская концепция мироздания» [Злочевская 2001: 5], достаточно последовательно отражает данную тенденцию; в этой связи находящееся в центре нашего внимания художественное время является в «Мастере и Маргарите» категорией не только художественной, но и философской, поскольку опосредованно дает представление о воззрениях М.А. Булгакова на устройство Бытия.

Изучение художественно-эстетических и религиозно-философских предпосылок романа «Мастер и Маргарита» является темой достаточно разработанной в отечественном и зарубежном булгаковедении; в разное время к этой проблеме обращались П.Р. Абрагам [1989, 1990, 1993], А. Барков [1991, 1998], О.С. Бердяева [2002], И. Бэлза [1989], И.Л. Галинская [1986], М. Йованович [1989], Ж.Р. Колесникова [2001], В. Лакшин [1989], М.Ю. Матвеев [2003], А.В. Минаков [1998], В.И. Немцев [2002], А. Нинов [1991], В.Б. Петров [2000, 2003], Г. Ребель [2001], Н.Р. Скалон [1990], Б.В. Соколов [1991, 2003], И.С. Урюпин [2004], В.В. Химич [1995, 2003], М.О. Чудакова, Е.А. Яблоков [1992, 1997, 2001], Г.В. Якушева [1998], Э. Проффер, Д. Кертис, Э. Барретт, Б. Бити, Ф. Пауэлл, М. Глени, Л. Викс [см. Будицкая 2001] и др. В результате многочисленных исследований был сделан вывод о том, что роман испытал существенное влияние, с одной стороны, западной философско-художественной мысли (Данте, И. Гете, Э. Ренан, Ф. Ницше, И. Кант, Р. Вагнер), а с другой — русской религиозной философии (Н. Булгаков, Н. Бердяев, Е. Трубецкой, С. Франк, П. Флоренский). Уже на данном этапе исследователи столкнулись с проблемой, связанной с затрудненностью доказательства обнаруживаемых в художественном тексте и в предполагаемых источниках параллелей, поскольку, несмотря на их очевидную близость, отсутствуют прямые документальные свидетельства того, что писатель действительно обращался к тем или иным трудам в процессе написания романа. Кроме того, сложности могут возникать и при изучении прямых источников: как указывает П. Абрагам, «...пометы и подчеркивания Булгакова в книге... характеризуют непосредственно некоторые особенности мировоззрения писателя, а не структурные правила построения романа», в то время как «...те места..., на которые можно найти в «Мастере и Маргарите» прямые аллюзии, Булгаковым не подчеркнуты» [Abraham 1993: 128]. Разрешение данной проблемы наука увидела в том, что М.А. Булгаков — в силу специфики своего происхождения и воспитания (сын священнослужителя) — мог быть знаком с трудами тех или иных мыслителей и так или иначе воспринять и использовать в своем романе идеи философов, близких писателю «не только хронологически, но и сущностно» [Колесникова 2001: 3]; в этой связи в булгаковедении принято говорить, например, о «близости булгаковского видения... традиции русской историософии» [Колесникова 2001: 3]. В качестве одного из несомненных источников «Мастера и Маргарита» М.О. Чудаковой в статье «Условие существования» была отмечена работа русского религиозного мыслителя П.А. Флоренского «Мнимости в геометрии: Расширение области двухмерных образов геометрии (опыт нового истолкования мнимостей)», под значительным влиянием которой происходило формирование хронотопа романа, в частности — ее § 9, направленного на оправдание Аристотеле-Птолемее-Дантова миропредставления, которое, по мнению философа, «наиболее законченно выкристаллизовано в «Божественной комедии»» [Флоренский 1991: 44]. Анализируя архив писателя, а также опираясь на свидетельства его жены — Е.С. Булгаковой, исследователь делает вывод, что без учета базовых принципов математического и физического толкования П.А. Флоренским путешествия Данте с Виргилием затруднено раскрытие специфики художественного пространства-времени романа «Мастер и Маргарита».

Заявленная в работе «Мнимости в геометрии» космология П.А. Флоренского основывалась на архаической модели Вселенной Птолемея и общей теории относительности Эйнштейна: совмещение идеи центрирования Вселенной вокруг Земли с физическими законами макро- и мегамира (в современной астрофизике соответствует атомарной и волновой формам существования материи) и основных положений теории «мнимой геометрии» позволило философу оформить свою концепцию триединства Вселенной, в основе которой лежит онтологическое разграничение двух видов реальности:

1) чувственной, или эмпирической, и

2) сверхчувственной, или внеэмпирической, —

на языке богословия соответствующих «дольнему» и «горнему» мирам, обладающим разными пространственно-временными характеристиками, но в своей сущности неразрывными и составляющими единый Универсум [Антипенко 1991: 69]. Первый тип реальности — это наглядно-конкретный мир материальных объектов, существующих и развивающихся в пространстве и времени, которые являются как объективными (существующими вне сознания человека), так и субъективными (не существующими вне сознания человека) категориями; второй же тип — это средоточение идеальных сущностей, данных в Вечности и Бесконечности. В концепции П.А. Флоренского данные реальности представляются одновременно разделенными и неразделёнными, отражая тем самым главный результат переосмысления философом основ пространственной геометрии. Единое мировое пространство, по мысли П.А. Флоренского, представляется совокупностью геометрических (гауссовых) плоскостей, имеющих две поверхности — верхнюю (положительную) и нижнюю (отрицательную), соответственно задающихся двумя типами соотносимых точек — действительными (видимыми) (координаты (a; b)) и мнимыми (предполагаемыми) (координаты (−a; −b)). В свою очередь, геометрическая плоскость обладает не только внешними — положительной и отрицательной — поверхностями, но и внутренней, формируемой полумнимыми пространственными точками (координаты (a; −b) и (−a; b)), образуемыми пересечением одной действительной и одной мнимой прямыми [Флоренский 1991: 29]. Располагаясь по положительной и по отрицательной сторонам одной геометрической плоскости, а также внутри ее, три данных типа точек образуют три типа пространственных объектов — действительные (находящиеся на верхней положительной стороне геометрической плоскости), мнимые (находящиеся на нижней отрицательной стороне геометрической плоскости) и полумнимые (находящиеся внутри геометрической плоскости). В свою очередь, объект мнимый есть проекция объекта действительного, движение которого по часовой стрелке вглубь плоскости относительно прямой AB, пронизывающей эту плоскость насквозь, приводит к разрыву («разлому») пространства изнутри, т. е.:

Графически данную идею можно представить следующим образом¹ (см. сх. 3):

Схема 3. Пространственное отношение действительности к мнимости в концепции П.А. Флоренского

Таким образом, П.А. Флоренский утверждал идею, что «все пространство мы можем представить себе двойным, составленным из действительных и совпадающих с ними мнимых гауссовых координатных поверхностей, но переход от поверхности действительной к поверхности мнимой возможен только через разлом пространства и выворачивание тела через самого себя» [Флоренский 1991: 51].

В соответствии с данной теорией П.А. Флоренский, анализируя в § 9 принципы построения пространственно-временной модели в «Божественной комедии», попытался обосновать выделение им соответствующих уровней бытия и дать характеристику их основным физическим категориям. Выбрав в качестве базовых физических величин массу тела (m) в системе, скорость тела в системе (v) и скорость света (c), являющуюся в физике критической величиной (3 × 10¹⁰ см/сек) и полагающую предел макромиру (в специальной теории относительности — принцип предельности мировых скоростей, при преодолении которых в пространственно-временной системе происходит двукратный качественный скачок физических характеристик и переход в мегамир), философ различил три области мироздания:

1. «Область земных движений и земных явлений» (или «земное бытие»). Имеет скорость движения системы меньшую скорости света (v < c); это зримый и осязаемый действительный мир материальных предметов, которые обладают объективными параметрами — длиной и массой и которые соотносятся посредством причинно-следственных связей, т. е. тела с положительной массой и длиной существуют в положительном пространственно-временном континууме.

2. «Граница Земли и Неба». Имеет скорость движения системы равную скорости света (v = c): тела, длина которых равна нулю, а масса бесконечна, помещены здесь в нулевое время (вечное «застывшее теперь»), в котором они кажутся со стороны бесконечными, поскольку «тело утрачивает свою протяжённость, переходит в вечность и приобретает абсолютную устойчивость» [Флоренский 1991: 50].

3. «Область небесных движений и небесных явлений» (или Эмпирей). Имеет скорость движения системы выше скорости света (v > c), в связи с чем осуществляется полный переход от «действительности» к «мнимости»: мнимые тела существуют в мнимом (отрицательном) пространственно-временном континууме, однако это не означает, что объекты в данном случае следует классифицировать как нереальные: оказавшись на качественно ином уровне, они продолжают оставаться существующими, хотя уже и для другой реальности, т. е. материальный объект обретает идеальную сущность. Время же здесь течёт в обратном смысле, а следствие предшествует причине: это мир конечной причинности, Абсолютной Вечности и Бесконечности, где всё существует как готовый факт, как неотвратимая и неизменная данность [Флоренский 1991: 49—50].

Поскольку в пространственно-временном плане «область земных движений и земных явлений» и «область небесных движений и небесных явлений» являются зеркальными отображениями, где события и физические характеристики тел дублируют друг друга с обратным знаком таким образом, что мнимая координатная система в одном случае совпадает с действительной, а в другой — расходится с нею [Флоренский 1991: 25], а главная (и единственная) координата «границы Земли и Неба» определяется как (0_temp; ∞_loc), то упрощенный вариант данной модели Вселенной может быть представлен следующим образом (см. сх. 4):

Схема 4. Уровни Бытия (в плоскостной системе координат)

В свою очередь, с учетом геоцентрической модели Космоса Птолемея, в концепции П.А. Флоренского Вселенная приобретает такой вид (см. сх. 5):

Схема 5. Уровни Бытия (эллиптическая модель Вселенной)

Реализация представления П.А. Флоренского о двойственности пространства в виде трех сфер заключается в самой идее эллиптической формы организации Универсума: переход тела из состояния материального («область земных движений и земных явлений») в состояние идеальное («область небесный движений и небесных явлений») возможен только при его «выворачивании» через само себя на границе пространственно-временного «разлома», находящегося между действительностью и мнимостью (граница Земли и Неба) и возникающем при достижении телом скорости большей, чем скорость света.

Таким образом, «...Флоренский попробовал обосновать и осветить принципы построения мирового пространства, которое он представил себе как пространство эллиптическое и — так же, как и время — конечное, замкнутое в себе» [Abraham 1993: 129]. Опираясь на общую теорию относительности, П.А. Флоренскому удалось не только заложить основы мнимой геометрии как таковой, но и показать, как она может быть использована для истолкования связей между физической реальностью, дающейся человеку извне через ощущения и впечатления, и духовной (сверхчувственной) реальностью, о которой человек судит изнутри; кроме того, он доказал, что, наряду с внешними, существуют внутренние пространственно-временные отношения, которые дополняют друг друга, от которых зависят свойства и качества объектов и вне которых эти объекты не существуют.

Такое подробное рассмотрение основных положений концепции всеединства мироздания П.А. Флоренского представляется необходимым в связи с тем, что в романе «Мастер и Маргарита» влияние данной теории² выявляется при анализе лексико-семантического аспекта темпоральности, в свою очередь, неизбежно зависимого от сюжетно-композиционной организации текста, трехчастная структура³ которого обуславливается тремя ветвями развития романного сюжета, соответствующими в свою очередь трем континуумам, или повествовательным планам⁴:

• реалистическому, представленному в романе Москвой и её жителями, в том числе — образами мастера и Маргариты;

• мистическому, повествующему о Великом бале весеннего полнолуния и последнем полете мастера и Маргариты;

• библейскому⁵, явленному в тексте Ершалаимом и библейскими героями.

Наглядно соотношение повествовательных планов (микросюжеты, главы и герои) в романе «Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова и областей Бытия в работе «Мнимости в геометрии» П.А. Флоренского можно представить следующим образом⁶ (см. табл. 3):

Таблица 3. Соотношение уровней бытия концепции триединства Вселенной (П.А. Флоренский) и повествовательных планов романа «Мастер и Маргарита» (М.А. Булгаков)

В связи с этим модель художественного пространства-времени «Мастера и Маргариты» может быть представлена таким образом (см. сх. 6):

Схема 6. Соотношение повествовательных планов (в плоскостной системе координат)

Основанием для разграничения данных повествовательных планов в «Мастере и Маргарите» является, главным образом, пространственный принцип (Москва — «бездна» — Ершалаим); в свою очередь, время становится основным способом их сочленения как взаимодействующих и взаимодополняющих частей единого художественного Универсума, поскольку именно «временная координация строго регламентирует соотношение и связь... сюжетных линий», т. е. «изображенное время... выступает как формообразующий принцип пространства литературного произведения» [Abraham 1993: 138]. В этой связи мы продемонстрируем принципиальную роль лексико-фразеологических средств в организации сюжетно-композиционного уровня романа и в формировании образа художественного времени.

Примечания

1. Здесь и далее рисунки и графики наши.

2. Иной точки зрения придерживается И.Л. Галинская [1986], увидевшая в романе «Мастер и Маргарита» влияние на М.А. Булгакова украинского мыслителя XVIII в. Г. Сковороды и его теории о трех мирах — земном, библейском и космическом, — сформулированной им в трактате «Потоп змиин».

3. Вопрос о сюжетно-композиционной структуре романа «Мастер и Маргарита решается в булгаковедении неоднозначно. В исследованиях 1970-х — начала 1980-х гг. (см. [Лесскис 1979, 1990], [Андреевская 1991], [Чудакова 1974], [Лакшин 1968, 1990], Б. Бити, Ф. Пауэлл, Э. Барретт, М. Глени [см. по Будицкая 2001], [Дмитриева 1977]) и некоторых современных работах (см. [Кораблев 1987, 1988], [Ионин 1990], [Руднев 1997], [Химич 1995, 2003], [Ким 2003], [Плаксицкая 2004]) произведение рассматривается исходя из формы «текст в тексте», где разграничиваются два типа повествования — роман о мастере и роман мастера, реализующихся в виде двух хронотопов («двоемирие»): современная М.А. Булгакову Москва, где сосуществует «своеобразное двуголосье реального и фантастического в пределах самой реальности» [Химич 1995: 9], и древний Ершалаим. С точки зрения трехчастной организации (выделения трех хронотопов — московского, библейского и фантастического) роман начинает изучаться преимущественно с конца 1980-х гг. (см. [Галинская 1986], [Абрагам 1989, 1990, 1993], [Ачкасова, Васильева 1992], [Минаков 1998], [Петров 2000, 2003], [Яблоков 2001], [Ребель 2001], [Злочевская 2001], [Багирова 2004], [Матвеев 2003]), хотя основы для разграничения его повествовательной структуры на три повествовательных плана были заложены в начале 1970-х гг. (см. [Дульбе 1974]). Отдельные исследователи развивают мысль о более сложной структуре текста: например, Б.В. Соколов [1997] отмечает существование четырех миров — современного московского, древнего ершалаимского, мнимого (место соприкосновения потустороннего и реального — «нехорошая» квартира № 50) и вечного потустороннего; М.Ю. Матвеев [2003] же предлагает выделять в романе семь хронотопов: земной мир (современная реальность), параллельный мир (альтернативная реальность — к двум вариантам смерти мастера и Маргариты), сказочная реальность (к философской и житейской интерпретации происходящих событий), бессознательная реальность (сны персонажей), ведомственная реальность (мир Воланда), художественный мир (роман мастера), всеобщая, или космическая, реальность («комплексный» художественный мир романа М.А. Булгакова). В настоящем исследовании мы придерживаемся традиционной точки зрения на трехчастность сюжетно-композиционной организации романа.

4. В научной литературе при анализе сюжетно-композиционной организации романа «Мастер и Маргарита» также функционируют такие синонимичные понятия, как «сюжетно-композиционный план» [Дульбе 1974], «сюжетно-событийный пласт» [Ачкасова, Васильева 1992], «рамка» [Немцев 2002], «реальность» [Матвеев 2003], «мир» [Соколов 1991, 1997, 2003], «хронотоп» [Сухих 2000], «модель мира» [Лесскис 1989]. Сам термин и основные принципы разграничения повествовательных планов были заимствован нами из работ [Abraham 1993] и [Петров 2000].

5. В различного рода исследованиях наблюдается варьирование в наименовании повествовательных планов, или хронотопов: «современный, сверхпространственный и сверхвременной, исторический» [Дульбе 1974]; «московский, хронотоп вечности, евангельский» [Сухих 2000], «реальный, мистический, архитипический» [Петров 2000], «реалистический, фантастический, библейский» [Соколов 1991]. Наименования повествовательных планов в основном заимствованы нами из работы [Ачкасова, Васильева 1992], однако термин «фантастический», отражающий поэтический (изображение в романе ирреального как конструктивного элемента реального), а не хронотопический («троемирие») аспект изучения, был заменен нами на «мистический».

6. В современном булгаковедении можно отметить по крайней мере два подхода к толкованию соотношений между выделяемыми в романе «Мастер и Маргарита» повествовательными планами и уровнями бытия в монографии П.А. Флоренского. Первая точка зрения явлена, например, в работах Б.В. Соколова, полагающего, что троичная структура мироздания в тексте М.А. Булгакова является своеобразной пародией на трёхуровневое бытие «Мнимостей в геометрии», поскольку «мнимое пространство превращается из обители Бога у Флоренского в местопребывание сил тьмы, описанных в «Мастере и Маргарите» гротескно и фантастично» [Соколов 1991: 41]. На наш взгляд, в данной интерпретации отражения «Мнимостей в геометрии» в структуре «Мастера и Маргариты» имеется некоторая неточность: «кажимость» (со стороны) нулевого времени как Вечности является атрибутом дьявольского мира, но не Божественного Бытия [Флоренский 1991: 50], кроме того, «с точки зрения христианской философии, в вечности зло не существует, поэтому ад (т. е. царство Воланда) должен быть помещен между временем и вечностью» [Abraham 1993: 131]. В этой связи зрения П. Абрагама, отмечающего абсолютное копирование М.А. Булгаковым в романе космологии П.А. Флоренского, оказывается сущностно более точной, в связи с чем в настоящем исследовании приняты и учитываются основные положения данной концепции.