Булгаковский мастер «остолбенел», посетители филиала — «оцепенели», а Рюхин — «застрял в колонне». Маг, следящий за путешествием, должен вовремя вытащить «филиуса», потерявшего память — и момент возвращения покажется ученику смертью. «Он видит неестественного безносого палача, который подпрыгнув и как-то ухнув голосом, колет копьем в сердце привязанного к столбу и потерявшего разум Гестаса». («Привязанный к столбу» — «застрявший в колонне»?)
«Казни не было!» — убеждает спящего прокуратора Иешуа. Его смерть на столбе лишь снится Ивану — как продолжение сна на Патриарших: «...Ему стало сниться, что солнце уже снижалось над Лысой Горой...» А в эпилоге мы видим, как мучительно, год за годом извлекают «уснувшего» Ивана: «Будит ученого и доводит его до жалкого крика в ночь полнолуния одно и то же».
«Ничего не бойтесь», — говорят Маргарите. По-видимому, это и есть главное условие пробуждения, выхода из вселенского подвала. Не случайно в имени метрдотеля — Арчибальд соединились два древнегерманских корня — «свободный» и «смелый». Но в чем смысл удвоения имени? В «Мастере...» — Арчибальд Арчибальдович, в «Собачьем сердце» — Филипп Филиппович и Полиграф Полиграфович... Уже после смерти Булгакова нашли наметки нового романа, где главного героя зовут Ричард Ричардович (ср.: инженер Гарин — Петр Петрович). «Дважды рожденными» именовали тех, кто прошел испытание и удостоился высшей степени посвящения в некоторых мистериях.
«Трусость — это самый страшный порок!» — понял во сне Пилат. Ученик должен помнить, «что все это происходит с тобой не наяву» и ничего не бояться. На языке древнеиндийских магов — Майя: не потому ли иллюзорный булгаковский роман начинается «странным майским вечером»? А в эпилоге «нового Ивана» учат не бояться смерти — «неестественного безносого палача». Ведь все происходящее в романе — «молчаливая галлюцинация», и «реальный» магазин Торгсин может исчезнуть столь же внезапно, как колдовской магазин в Варьете.
О том же пишет в «Тайной доктрине» Е.П. Блаватская: «На каком бы плане наше сознание ни действовало, мы и предметы, принадлежащие этому плану, являемся на это время единственными нашими реальностями. Но по мере нашего продвижения в развитии мы постигаем, что в стадиях, через которые мы прошли, мы приняли тени за реальности и что восходящий процесс Эго состоит из целого ряда прогрессивных заблуждений, и каждое продвижение приносит с собой убеждение, что, наконец, теперь мы достигли "реальности". Но только когда мы достигнем абсолютного Сознания и сольем с ним наше сознание, только тогда будем мы освобождены от заблуждений, порожденных Майей».
Воланд назван «повелителем теней»: управлять можно лишь своей тенью. Он оказывается единственно живым в этом странном мире, где все появляется, чтобы тотчас же измениться или бесследно исчезнуть в круговороте снов. Булгаковские аллюзии понятны: мы, люди — «нижние жильцы», «народонаселение». Они — «гости», «иностранные туристы», которым пора возвращаться домой. Тени «первой свежести». «Разве для того, чтобы считать себя живым, нужно непременно сидеть в подвале?..»
Мастер и его возлюбленная «заслужили покой». «Покоем», то есть буквой П («покой» — название буквы в старом алфавите) выстроено здание, где происходил бал, — в квартире покойного Берлиоза. И гости Воланда — покойники: древний эвфемизм этого слова — «гость». Летающая машина с Маргаритой приземлилась на Дорогомиловском кладбище, а зрелищный филиал с колоннами расположен в Ваганьковском переулке — намек на одноименное кладбище. С крыши Дома Пашкова, стоящего на Ваганьковском холме, Воланд обозревает столицу — «нижний город».
Четко разделен и дом Грибоедова: в верхнем этаже решались судьбы отечественной литературы, а в нижнем ели и пили. «И было видение в аду», — сказано о ресторане. Земля — «Нижний Город», некрополь. Те, кто на время спускается сюда — «гости»... На двух уровнях разыгрывается и бал Воланда: Маргарита «летала над стеклянным полом с горящими под ним адскими топками и мечущимися под ними дьявольскими белыми поварами», а затем «видела темные подвалы, где горели какие-то светильники, где девушки подавали шипящее на раскаленных углях мясо, где пили из больших кружек за ее здоровье».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |