«Бывают ведь такие многоступенчатые сны, похожие на игрушечную матрешку. Раскроешь ее, а внутри нее другая, поменьше, а внутри той — третья, еще меньше». Так рассуждает молодой герой в фантастическом романе Л. Лагина «Голубой человек» (1964). Из 13 января 1959 года он попадает в 31 декабря 1893 года и думает, что все это ему снится. Сравните это со «сказкой для среднего школьного возраста» А. Ярославцева (А. Стругацкого) «Экспедиция в преисподнюю»:
«В частности, разработана была гипотеза так называемой "матрешки пространства". Разработали ее давно, да так и забыли за совершенной непрактичностью, суть же ее заключается в признании возможности системы пространственно-временных континуумов, вложенных друг в друга на манер известной древнерусской игрушки. Метрика этих вложенных друг в друга космосов строго скоррелирована известным постулатом, гласящим, что произведение мерности на темп течения времени есть всегда величина постоянная. Попросту говоря, ежели в каком-нибудь космосе, вложенном в наш Космос, длина волны излучения данного атома в миллион раз короче, чем у нас, то и время там бежит со скоростью в миллион раз большей. Элементарные расчеты показывают, что космосы большей и меньшей мерности, чем наш, менее стабильны, и теоретически не исключена возможность проделывать в них "дыры" или "воронки" в любую точку нашего пространства при весьма незначительных энергетических затратах...»
Течение времени убыстряется при переходе в меньший из «матрешечных» миров. Вот почему «остановилось время» в «Граде обреченном»: когда герой после многих лет испытаний вернулся в свой 1951 год, там не прошло и минуты! То же самое происходит с Алисой, с Маргаритой и вообще с каждым, кто помнит свои сны.
«Разум был единственной реальностью, мир — его представлением, его сновидением» — так сказано в «Аэлите» о воззрениях атлантов. Полет, в который отправляются герои А. Толстого, — астральный: один сон сменяется другим. Обратите внимание на прощальные слова инженера Лося: все, что связано с земной жизнью, он оставляет «на одинокой койке»! Истина скрыта в первом абзаце главы «На лестнице»: «Когда впоследствии Лось вспоминал это время, оно представлялось ему одним сумраком, удивительным покоем, где наяву проходили вереницы дивных сновидений».
Вспомните: после слов «Наша марка» Воланд показывает портсигар с бриллиантовым треугольником. Булгаков, по обыкновению, настойчив: такую же «марку» мы видим на крышке часов мага. Квадрат (портсигар), круг (часы) и треугольник, вписанные друг в друга, — древнейшие символы, раскрывающие посвященному строение человека и Мира: тело, душа и дух. В «Улитке...» деревни, повергнутые загадочному Одержанию, превращаются в треугольные озера. В «Отягощенных злом» открывается проход из двадцатого века в седьмой — треугольной формы. В «Хромой судьбе» сверхчеловеки с треугольными ртами ушли через квадратное окно в облаках, сквозь которое светил круг луны.
Откройте первые главы «Аэлиты»: если обычную дверь условно посчитать квадратом, становится понятным, зачем перед отлетом инженер Лось «замкнул дверь спальни». Пробуждение от земного сна. Его напарник продублировал намек: Гусев проснулся, быстро собрался и вышел, но перед этим «задержался у двери». Затем путешественники пролезают в «круглое отверстие люка»: душа — ключ к пробуждению духа. Квадратные и круглые двери налицо, а треугольных, как известно, не бывает. Но: «Лось подошел к скале, к треугольной дверце, приоткрыл ее и, нагнувшись, вошел в пещеру». Квадрат, круг, треугольник! В пещеру Священного Порога (главное святилище Марса)
герои попадают в конце своего пребывания в чужом мире. Порог — это дверь, не так ли? Но истинный «запасной выход» нам показывают в библиотеке с зеркальным полом: «Она снова протянула перед собой руку, ладонью вверх. Почти тотчас же Лось и Гусев увидели в углублении ее ладони бледно-зеленый туманный шарик, с небольшое яблоко величиной. Внутри своей сферы он весь двигался и переливался. Теперь оба гостя и Аэлита внимательно глядели на это облачное, опаловое яблоко. Вдруг струи в нем остановились, пропустили темные пятна. Вглядевшись, Лось вскрикнул: на ладони Аэлиты лежал земной шар».
Новая Ева протягивает спасительное яблоко новому Адаму. («...И вы будете как боги, знающие добро и зло».) Рецепт прост: нужно отыскать дверь в свой микрокосм, пройти через его зеркало, уменьшиться и стать повелителем нового мира.
«Вспыхнули матовые уличные фонарики. На сцене была городская площадь. Двери в домах раскрылись, выбежали маленькие человечки, полезли в игрушечный трамвай. Кондуктор зазвонил, вагоновожатый завертел ручку, мальчишка живо прицепился к "колбасе", милиционер засвистел — трамвай укатился в боковую улицу между высокими домами. Проехал велосипедист на колесах — не больше блюдечка для варенья. Пробежал газетчик — вчетверо сложенные листки отрывного календаря — вот такой величины были у него газеты». Открыв квадратную дверь, Буратино стал новым Карабасом. Но из заколдованного круга нужно вырваться: именно поэтому доктор кукольных наук Карабас-Барабас тоже ищет тайную дверцу. Круглых дверей в сказке нет, зато в подземном кукольном театре мы видим башню с «круглым окошком из разноцветных стекол». Оно открывается, и заводная птица приглашает пытливых читателей: «К нам — к нам, к нам — к нам, к нам — к нам...» А где же знак последнего выхода — треугольник? Только что выструганный Буратино попытался сбежать и был пойман огромным полицейским в треугольной шляпе. Среди всякой снеди, которую видит Буратино, идя в школу, — «маковые, на меду, треугольнички». Затем знак повторяется: «Куплю много маковых треугольничков».
«Пора стать ушельцем в щель», — говорит ученый по фамилии Левеникс, герой новеллы С. Кржижановского «Собиратель щелей». Вслушайтесь: Левен-икс. Нетрудно догадаться, какие буквы «недоговаривает» автор, чтобы намекнуть на микрокосм: основоположник микроскопии — Левенгук. Устами своего героя Кржижановский приоткрывает второе условие «запасного выхода» в микрокосм — остановку сознания между двумя «кинокадрами»:
«Особенность моего метода такова: людям неведомо даже то, о чем знают все уличные циферблаты. Почему? Потому что щель, расщепляя бытие, поглощает вместе с ними и их сознание, бытие отражающее. Выброшенные назад в бытие, бедняки и не подозревают, что за миг до того их не было, — и только вещи и люди, не возвращенные вместе с ними назад, под солнце, возбуждают некоторый страх и недобрые предчувствия. О затерявшихся говорят: "умерли-погибли неизвестно где". И не знают, что каждый миг грозит нам "неизвестно где": всему и всем. Но узнать внутреннее бездны может лишь тот, кто не отдаст расщепившейся щели своего сознания, тот, кто исчислив точно час и миг катаклизма, властью воления и веры — останется быть один среди небытия, войдет живым в самую смерть».
Выключиться из этого мира и войти в другой?..
Кржижановский был знаком с Булгаковым, гостил у Грина в Феодосии и два лета — 1925—1926 — у Волошина. Двадцать пятый год представляет для нас особенный интерес: в Коктебель съехались Бартини, Булгаков, Грин и Леонов. Кржижановский читал им свою повесть «Странствующее "странно"», в которой есть очень любопытные строчки: «Сейчас, когда вся моя эзотерическая библиотека давно уже выменяна на муку и картофель, я не могу с книгой в руках показать вам те сложные формулы и максимы, которые руководили нами, магами, в годы наших ученических странствий. Но суть в следующем: самое имя Magus — от потерявшего букву (редуцированного, как говорят филологи) слова magnus, большой. Мы, люди, почувствовавшие всю тесноту жилпланетных площадей, захотевшие здесь, в малом мире, мира большего. Но в большее лишь один путь — через меньшее; в возвеличенье — сквозь умаление». И далее: «Правила нашего магического стажа — поскольку они хотят сделать нас большими среди меньших, великанами среди лилипутов, естественно, — стягивают линии наших учебных маршрутов, вводя нас в магизм, то есть в возвеличение, лишь путем трудной и длительной техники умаления...»
«Учебные маршруты» и «ученические странствия» — ясный намек на школу. Герой повести выпивает какую-то таинственную тинктуру из первого пузырька и делается ростом с пылинку. Второй пузырек дает еще более радикальный эффект, а третий может уменьшить Землю до размеров футбольного мяча (живой глобус!). Какие же «формулы» руководили «ученическими странствиями магов»? Любая формула инструктивна, но только для того, кто вместо символов может подставить определенные силы.
Кржижановский употребляет два математических знака, известных каждому школьнику — > и <, но поворачивает их так, чтобы вершины были направлены вверх или вниз (как у Булгакова — М и W). По сути, это один знак-перевертыш, он изображен на каком-то таинственном пузырьке и действует в зависимости от своего положения. Весьма вероятно, что формула, которую «не смог» показать нам старый маг, составлена из этих двух элементов, наложенных друг на друга таким образом: XX. Нижняя половина символа — буква М. Верхняя, зеркальная — W. Сделав первого гостя Воландова бала «очень недурным алхимиком», Булгаков надеялся, что внимательный читатель попробует расположить эти буквы одну над другой: знак XX в алхимических гримуарах означал амальгаму. Иначе говоря — зеркало!..
В «нехорошую квартиру» входят тремя способами — в дверь, из зеркала и через камин, но это не что иное, как карнавальные маски Философского Камня, открывающего «дыру» в зеркальном шарике микрокосма. (Вряд ли случайно созвучие: камин — камень. Рука Воланда — «как будто каменная», а Коровьев говорит о «микроскопических возможностях» гостей из камина.)
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |