Наше внимание сразу же привлечёт любопытная деталь: в повести на удивление много слов (и не просто слов, а слов ключевых!), которые начинаются с буквы «п»!
В самом деле, уже в эпиграфе буква эта повторяется трижды: «Повесть о том, как близнецы погубили дело производителя». В именах героев: Пеструхины, Пайкова, Генриетта Потаповна Персимфанс, курьер Пантелеймон — всё те же «П», «П» и «П»! В названиях глав буква «П» тоже довольно частая гостья: «Лысый появился», «Происшествие 20-го числа», «Продукты производства», «Параграф первый — Коротков вылетел» и так далее.
Казалось бы, что в этом необычного? В русском языке буква «П» — самая распространённая и слов, начинающихся с неё, просто пруд пруди. Однако вспомним, что произносит Варфоломей Коротков, вконец запутавшись в обволакивающей его дьявольщине! Он как заклинание начинает бормотать какой-то несусветный вздор:
«И понедельник на пэ, и пятница на пэ, и воскресенье...»
Устами своего героя Михаил Булгаков как бы ненароком обращает наше внимание именно на эту букву — «пэ»! Он словно хочет навести нас на какие-то вполне определённые размышления, как будто пытается передать нам некую конфиденциальную информацию. Но какую?
Одна из глав повести названа как-то чересчур длинно: «Параграф первый — Коротков вылетел». Это же целая фраза, составленная из двух предложений! Приглядимся к начальным буквам заголовка! Они образуют сочетание: ППКВ. Если прочесть наоборот, получим ВКПП. Очень созвучно аббревиатуре ВКП(б), не правда ли? Не означает ли это, что буквой «П» Булгаков зашифровал слово «партия»? Но если так, то тогда «несусветный вздор», который бормочет Коротков, тотчас превращается в искреннее возмущение по поводу того, что жизнь советских людей со всех сторон пытаются опутать партийной паутиной!
Впрочем, не будем спешить с выводами! Мы ещё не раз встретимся с этой слишком часто употреблявшейся Булгаковым буквой «П», и у нас будет возможность поломать голову над её толкованием. Для себя же отметим, что в многократной повторяемости этой буквы, вне всякого сомнения, кроется какой-то (пока ещё не разгаданный нами) намёк, спрятана какая-то (наверняка слишком дерзкая) шутка или некое важное (адресованное нам, читателям) сообщение.
А теперь, после того как повесть была нами подвергнута своеобразному анализу, перейдём к её синтезу, то есть попробуем сформулировать, что же на самом деле хотел сказать Булгаков своей «Дьяволиадой»?
Она о режиме большевиков, готовящихся разжечь мировой пожар с помощью спичек, которые не горят. Она о бездарных вождях этого режима, выведенных в окарикатуренном образе Кальсонера, которые либо прячутся от своего народа в больничных палатах, либо постоянно выясняют друг с другом отношения. Она о рабоче-крестьянской державе, в которой жизнь людей превратилась в форменную Дьяволиаду.
Какой же отчаянной смелостью надо было обладать, чтобы решиться опубликовать в те годы такое произведение!
Но почему Булгаков называл свою повесть «дурацкой», чем она «не удовлетворяла» его?
Не тем ли, что все намёки и колкости в адрес большевиков в «Дьяволиаде» слишком закамуфлированы?
Не тем ли, что сатира, призванная бичевать, утонула в дьявольской фантасмагории сюжета и превратилась в обычное зубоскальство?
Не тем ли, что дьявольщина, опутавшая страну, была беспощадно высмеяна, а сами дьяволы так и остались безнаказанными?
Кто знает, может быть, именно это и беспокоило писателя?
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |