Доклад

Пилат. Банга, Банга! О, боги, боги... И ночью, и при луне мне нет покоя... Банга... Иди... О, боги... (Крысобою.) У вас тоже плохая должность, Марк. Солдат вы калечите... Не обижайтесь, кентурион. Мое положение, повторяю, еще хуже. Что вам надо?

Крысобой. К вам начальник тайной стражи.

Пилат. Зовите, зовите. (Кентурион уходит.) И при луне мне нет покоя...

Входит Афраний.

Афраний. Прошу отдать меня под суд, прокуратор. Вы оказались правы. Я не сумел уберечь Иуду из Кариафа, его зарезали. Прошу суда и отставки. Вот этот мешок с деньгами подбросили убийцы в дом первосвященника. Кровь на этом мешке — кровь Иуды из Кариафа.

Пилат. Сколько там интересно?

Афраний. Тридцать тетрадрахм.

Пилат. Мало. Где убитый?

Афраний. Этого я не знаю. Сегодня утром начнем розыск.

Пилат. Но вы наверное знаете, что он убит?

Афраний. Я, прокуратор, пятнадцать лет на работе в Иудее. Мне не обязательно видеть труп, чтобы сказать, что человек убит.

Пилат. Простите меня, Афраний, я еще не проснулся как следует, оттого и сказал это. Итак, я хотел бы знать ваши предположения по этому делу.

Афраний. Иуда убит в Гефсиманском саду.

Пилат. Считаю вас одним из выдающихся знатоков своего дела. Да! Забыл спросить, как же они ухитрились подбросить деньги?

Афраний. Видите ли, прокуратор... Это не особенно сложно. Через забор.

Пилат. С запиской?

Афраний. Да, точно так, как вы и... предполагали, прокуратор.

Пилат. Воображаю, что было у Каифы!

Афраний. Да, прокуратор, это вызвало большое волнение. Меня они пригласили немедленно.

Пилат. Это интересно, интересно...

Афраний. Осмелюсь возразить, прокуратор, это не было интересно. На мой вопрос, не выплачивались ли кому деньги, мне сказали категорически, что этого не было.

Пилат. Ах, так? Ну что же, не выплачивались, стало быть, не выплачивались. Тем труднее будет найти убийц.

Афраний. Совершенно верно, прокуратор.

Пилат. Перейдем к погребению.

Афраний. Казненные погребены. Пока я занимался делом Иуды, команда, руководимая моим помощником, одного тела не обнаружила...

Пилат. Ах, как же я этого не предвидел!..

Афраний. Не стоит беспокоиться, прокуратор. Тело Га-Ноцри обнаружили в очень скором времени. Некий человек...

Пилат. Левий Матвей...

Афраний. Да, прокуратор... Левий Матвей прятался в пещере на северном склоне Лысого Черепа, дожидаясь тьмы. Голое тело Иешуа Га-Ноцри было с ним. Когда команда вошла, Левий впал в отчаяние и злобу. Он кричал, что согласно закону, имеет право похоронить казненного.

Пилат. Его пришлось схватить?

Афраний. Нет, прокуратор, нет. Безумца удалось успокоить, объяснив, что тело будет погребено. Он утих, но заявил, что желает участвовать в погребении... Он сказал, что не уйдет, даже если его будут убивать. И даже предлагал для этой цели хлебный нож.

Пилат. Его прогнали?

Афраний. Нет, прокуратор, нет. Мой помощник разрешил ему участвовать в погребении.

Пилат. Кто из ваших помощников руководил этим?

Афраний. Может быть, Толмай допустил ошибку?

Пилат. Продолжайте, ошибки не было. Я вообще начинаю немного теряться, Афраний, я, по-видимому, имею дело с человеком, который никогда не делает ошибок. Этот человек — вы.

Афраний. Левия Матвея взяли в повозку вместе с телами казненных и через два часа достигли пустынного ущелья. Там команда, работая посменно, в течение часа выкопала глубокую яму и в ней похоронила всех трех казненных.

Пилат. Обнаженными?

Афраний. Нет, прокуратор, команда взяла с собой для этой цели хитоны. Яма закрыта, завалена камнями.

Пилат. Ах, если бы я мог предвидеть! Ведь мне нужно было повидать этого Левия Матвея.

Афраний. Он здесь, прокуратор...

Входит Левий Матвей.

Пилат. Что с тобой?

Левий Матвей. Ничего.

Пилат. Сейчас тебе дадут поесть.

Левий Матвей. Я не хочу есть.

Пилат. Зачем же лгать? Ты ведь не ел целый день, а может, и больше. Ну хорошо, не ешь. Я призвал тебя, чтобы ты показал мне нож...

Левий Матвей. Солдаты отняли его у меня, когда вводили сюда. Вы мне его верните, мне его надо отдать хозяину, я его украл.

Пилат. Зачем? Марк! Нож мне его дайте! У кого взял нож?

Левий Матвей. В хлебной лавке.

Пилат. Насчет ножа не беспокойся, его вернут в лавку. А теперь мне нужно второе — покажи хартию, которую ты носишь с собой и где записаны слова Иешуа.

Левий Матвей. Хотите отнять?

Пилат. Я не сказал тебе — отдай, я сказал — покажи... (Читает.) Смерти нет... человечество увидит светлую воду реки жизни... Возьми... Ты, как я вижу, книжный человек... У меня в Кессарии есть большая библиотека, я очень богат и хочу взять тебя на службу. Ты будешь хранить и разбирать папирусы, будешь сыт и одет.

Левий Матвей. Я не хочу.

Пилат. Почему? Я тебе неприятен... ты меня боишься?

Левий Матвей. Нет, потому что ты меня будешь бояться. Тебе не очень-то легко будет смотреть мне в лицо, после того как ты его убил.

Пилат. Молчи! Возьми денег... Ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо, если бы это было так, ты обязательно взял бы у меня чего-нибудь. Имей в виду, он перед смертью сказал, что никого не винит. И сам он непременно взял бы что-нибудь. Ты жесток, а тот жестоким не был. Куда ты пойдешь?

Левий Матвей. Ты, игемон, знай, что в Ершалаиме я зарежу одного человека.

Пилат. Ты, конечно, хочешь зарезать меня?

Левий Матвей. Тебя мне зарезать не удастся. Но я зарежу Иуду из Кариафа, я этому посвящу остаток жизни.

Пилат. Этого тебе сделать не удастся, ты себя не беспокой. Иуду этой ночью уже зарезали.

Левий Матвей. Кто это сделал?

Пилат. Не будь ревнив. Я боюсь, что у него были поклонники и кроме тебя.

Левий Матвей. Кто это сделал?

Пилат. Это сделал Я? Этого, конечно, маловато, но это сделал я. Ну, а теперь ты возьмешь что-нибудь?

Левий Матвей. Вели мне дать кусочек чистого пергамента.