История создания романа «Мастер и Маргарита»

Валентин Катаев относил возникновение замысла МиМ к 1923—1924 гг. (Чудакова 1977: 106), однако документальные материалы дают возможность возвести его лишь к 1928—1929 гг. Он задумывался как «роман о дьяволе» — об этом свидетельствуют и перечни предполагаемых названий в черновиках («Черный маг», «Консультант с копытом», «Великий канцлер», «Вот и я» <фраза, с которой в опере предстает перед Фаустом Мефистофель>, «Шляпа с пером», «Черный богослов», «Подкова иностранца», «Копыто консультанта», «Евангелие Воланда», «Князь тьмы» и др.). Подтверждает это и сам Булгаков в письме Правительству СССР от 28 марта 1930 г., где произведение названо «романом о дьяволе», черновик которого сожжен автором.

От самого раннего периода работы сохранились две тетради с черновым текстом уничтоженного романа, из которых Булгаков вырывал листы таким образом, что часть их (незначительная) уцелела, так же как и обрывки отдельных листов из третьей тетради. Они датируются 1928—1929 гг. К маю 1929 г. относится первая дата, фиксирующая определенную степень готовности текста. В это время Булгаков отдает одну главу романа в редакцию альманаха «Недра», где публиковались «Дьяволиада» и «Роковые яйца», однако она не принята к печати.

Тема дьявола, Князя тьмы, действия темных сил появлялась у Булгакова и прежде. Так, в повести «Дьяволиада» (1924) незадолго до смерти главный герой видит необыкновенного черного кота (начиная со Средневековья, черные коты — знак присутствия нечистой силы). «Дьявол» предстает перед героем и в оборванной на полуслове повести «Тайному другу» (1929): «Сын погибели, однако, преобразился. От обычного его наряда остался только бархатный черный берет...» (4, 564). Его облик герой проецирует на главного редактора журнала Рудольфа Рафаилыча. При этом неизменной остается потусторонняя природа персонажа, который произвольно называется то дьяволом, то сатаной, то Вельзевулом и Мефистофелем. Сохранив название главы — «При шпаге я», Булгаков вернулся к образу редактора с его бесовской природой в «Записках покойника», где он носит имя Ильи Ивановича Рудольфи и возглавляет частный журнал «Родина». «Записки покойника» создавались в 1936—1937 гг., когда уже шла напряженная работа над последним романом. Возможно, продуманность образа Воланда сказалась и на более осторожном обращении с именами Рудольфи. Он спроецирован только на Мефистофеля, назван духом, а его внешность заимствована из оперы Гуно «Фауст»: «Лицо с властным носом и разметанными бровями. <...> мне померещилось, что под квадратным подбородком торчит острие черной бороды. Берет был заломлен лихо на ухо. Пера, правда, не было» (4, 412).

Сохранились также две тетради с черновыми набросками 1929—1931 гг. Первую из них считают остатком первой редакции романа.

Деление на редакции составляет важнейшую текстологическую проблему МиМ. При оформлении фонда М.А. Булгакова в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (тогда Государственной библиотеки имени В.И. Ленина) в основу деления рукописей романа на 8 редакций был положен принцип наличия в варианте рукописи первой главы романа (см.: Чудакова 1976). Именно в том порядке, в каком озаглавлены единицы хранения в фонде писателя, они приводятся в приложении к настоящему комментарию. Однако позже исследователи высказали разнящиеся точки зрения на количество и содержание редакций, которые составители комментария считают необходимым воспроизвести.

Так, Б.В. Соколов в «Энциклопедии Булгаковской» (Соколов 1996) считает достаточным обозначить три редакции:

— первую, к которой отнесено все написанное Булгаковым до момента уничтожения рукописи в 1930 г.;

— вторую, которая складывается к осени 1936 г. и опубликована под названием «Великий канцлер» (Булгаков 1992);

— третью, которая начата во второй половине 1936 или в 1937 г. и завершена в 1938 г. словом «конец».

Все, что происходит с рукописями романа далее (перепечатка летом 1938 г., в ходе которой текст подвергался многочисленным изменениям и дополнениям, а затем продолжительная, вплоть до последних недель жизни, обширная правка со вставками объемных сцен и концептуальными изменениями некоторых сюжетных линий и т. п.), Б. Соколов считает лишь правкой рукописи. С текстологической точки зрения принять подобную классификацию невозможно.

Деление на редакции МиМ, предложенное В.И. Лосевым (Булгаков 1992), сохраняет их первоначально определенное количество и лишь в деталях разнится с их описанием (Чудакова 1976). Иначе подходит к проблеме текстолог Л.М. Яновская, которая выделяет 6 редакций. Ниже авторы приводят свое описание редакций романа.

Первая редакция. Открывается несколькими вариантами названий (далее квадратными скобками обозначен текст, который можно восстановить по смыслу; многоточием внутри квадратных скобок — текст, реконструировать который невозможно; пропуски в тексте цитаты обозначены отточием в угловых скобках): «Сын[...] <возможно, "Сын погибели", ср. с "Записками покойника" — И.Б., С.К.> Гастроль[...] Ром[...], П[...], Ром[...], Черный маг. Божеств[...]» (562-6-1-1). Единственный полностью сохранившийся вариант названия дал основания для публикации фрагментов первой редакции под заглавием «Черный маг» (Булгаков 1992). На полях тетради — имена, свидетельствующие об особом интересе Булгакова к демонологической линии произведения: «Антессер. Азазелло. Велиар» (562-6-1-1). Указано время действия — июнь 1935 г. (вначале выбран 1934 г., затем последняя цифра в рукописи была исправлена). Повествование велось от первого лица, и по оставшимся полоскам исписанных листов понятно, что речь шла о начальнике отделения рабоче-крестьянской милиции («р.к. милиции») Кондрате Васильевиче и о преступнике, орудовавшем в районе трамвайного кольца «Б» и разоблаченном некой «потрясающей дурой» (562-6-1-3). Написанное, скорее всего, не удовлетворило Булгакова. Он принимается за роман заново, сохранив рассуждение, что преступнику может прийти на ум навестить и другие города, помимо «нашей красной [столицы]» (562-6-1-3 об.).

Во втором варианте начала романа вычитывается имя преступника — Азазелло и выявляется конфликт между рассказчиком и Кондратом Васильевичем, разъяснения которого рассказчика не устраивают. И хотя он излагает свои сомнения начальнику отделения милиции «со всею почтительностью» (562-6-1-4), последний сквозь зубы замечает, что повествователь уделяет делу слишком много внимания и даже роняет из «малиновых уст слово "контр[революция]"» (562-6-1-4 об.).

Только после этого следует глава, которая в других редакциях открывает роман. Она носит название «Шестое доказательство» и представляет собой вариант сцены на Патриарших прудах. Не уцелели имя и отчество первого из собеседников (Булгаков многократно менял их), позже, в этой же редакции, он назван Владимиром Мироновичем. Заметны колебания при выборе имени и фамилии второго: имя Антоша Безродный зачеркивается и сверху появляется надпись «Иванушка Попов». Из обрывков текста понятно, что на пруды выходит нянька с ребенком, впоследствии показавшая, что разговор шел об Иисусе Христе (поверх основного текста надписано: «не наврала»). Берлиоз в этом варианте — редактор журнала «Богоборец», он просит Безродного приписать антирелигиозные (вначале они названы «ударными», но это слово зачеркнуто) стишки к уже «изготовленному» рисунку. Слушая «инструкцию» Берлиоза, Иванушка «перегнулся», поднял что-то из пыли и, по всей видимости, этим «чем-то» нарисовал Христа, облику которого сопутствуют такие определения, как «аскети[ческое]» лицо, «безнадежный» вид. Рядом была изображена «разбойничья рожа» в пенсне, принадлежавшая, очевидно, капиталисту. Именно такое, «двойное» изображение описывал Берлиоз Иванушке, потому что, закончив рисунок, тот спросил: «Так нарисовано?» (562-6-1-10). Сцена завершалась обрывком фразы: «В это[-то время из] переулка», предвещающей появление дьявола.

Повествователь сообщает обо всем этом в плюсквамперфектуме: в момент рассказа перед ним лежит дело, начатое рабоче-крестьянской милицией 14 июня 1935 г., где в рубрике «приметы» перечисляются: «бритый», «брюнет», «тонкий» (видимо, нос), «обыкновенный»; как особая примета названо кольцо на пальце. Слово «обыкновенный» вызывает резкое неприятие повествователя: «Помилуйте? <...> [об]ыкновенный...?!» (562-6-1-10 об.). Несколько позже названы и те приметы, которые позволяют ему иронизировать над формулировкой милиции. Среди них — «черные», скорее всего, волосы, но далее следуют «пла[тиновые коронки]», очевидно, хромота на «[ле]вую ногу», фрак и нечто имеющее «[ора]нжевый» цвет (562-6-1-11 об.). Возможно, что эти приметы тоже названы кем-то из свидетелей, потому что ниже следует их опровержение: явившийся из переулка «вовсе не [хромал] на левую но[гу]», а такова была «[особен]ность походки» — нога «шалила при х[одьбе,] как это быва[ет при забо]левании хол[ециститом]...» (562-6-1-13). Здесь же отмечена традиционная асимметричность облика дьявола, но, в отличие от последних редакций, не бровей, а глаз: правый «[вы]ше левого, так [что каз]ался пустым...» (562-6-1-13 об.). Появившийся из переулка уже в первой редакции кажется собеседникам иностранцем, но здесь Булгаков, обыгрывая мистическую природу пришельца, несколько раз называет его «иностранный человек» (562-6-1-15).

Содержание беседы Берлиоза и Иванушки Попова Булгакову вполне ясно, и он схематично набрасывает его поперек тетрадного листа снизу вверх: «Владимир Миронович обнаруживает недюжинную эрудицию, а Иванушка слушал своего наставника, изредка подавая меткие реплики» (562-6-1-16). Появляется в первой редакции и пес Бимка, но иностранец жестом отсылает его прочь. Бимка уходит, но возвращается с двумя псами, которые, видимо, тоже были отосланы.

Так же, как в других редакциях, дьявол подсаживается к собеседникам. Когда речь заходит о доказательствах бытия Божьего, Булгаков сверху страницы записывает вставку в основной текст: «Как?! — воскликнул [незна]комец, — вы считае[те,] что блестящие выверты мысл[и] блаженного Августина, да е[ще фор]мулировка Ансельма Кентербе[рийского] ничего не стоят? — Ничего, — ответил Берли[оз...] они схоластическ[ие...] — Какой такой Имм[ануил? —] осведомился Ивануш[ка] и поморгал глазами. — Кант, подтвердил незнакомец и гла[за его] сверкнули: <Видимо, сюда и должна была идти вставка, написанная снизу вверх по внутреннему краю страницы — >: — Неужели вы забыли? Кант, — вежливо пояснил незнакомец, не догадываясь, очевидно, что Иванушка никогда этого не знал» (562-6-1-19).

В ходе работы над первой редакцией Булгаков пробует именовать своего дьявола Вельяром Вельяровичем Воландом, а Аннушку, разлившую постное масло, — Пелагеюшкой. Но в основных чертах разговор выстраивается так же, как в окончательном тексте. Затем незнакомец, которого автор называет «инженером», обнаруживает Иванушкин рисунок, удивляясь изображению Иисуса в пенсне, и утверждает, что Иисус существовал, хотя бы потому, что он лично видел, как тот стоял на крыле храма. Имеется в виду искушение Христа дьяволом, описанное в Евангелиях от Матфея и Луки: «И повел Его в Иерусалим, поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз; <...> Иисус сказал ему в ответ: сказано: "не искушай Господа Бога твоего"» (Лк. 4: 9—12). Ершалаимский сюжет писателю уже в первой редакции был ясен, отличия от поздних редакций заключались, скорее, в оформлении. Рассказ о Пилате и Иешуа принадлежал здесь Воланду и входил в роман единым куском. Правда, арестованного допрашивал вначале первосвященник Анна, который обзывал его негодяем, осмелившимся объявить себя царем. Есть план главы, названной «История у...». Ее действие происходит «в ночь с 23 на 2[4]»: «1.) Разбудили... 2.) У Каиа[фы.] 3. Утро» (562-6-1-26). На одной из страниц сверху было вписано имя предполагавшегося персонажа: «Клавдия Прокула — жена Пилата» (562-6-1-32).

Намечен в этой редакции и ответ незнакомца на вопрос Берлиоза о несовпадении с Евангелиями (Берлиоз удивляется, что никто не кричал: «Распни его!») — он найдет свое место во второй редакции романа (Булгаков 1992: 236). Судя по сохранившимся фрагментам, в первой редакции ответ был приближен к советской реальности: упомянув о черни, инженер говорил, что она «любит шум, кровь <...> напевали: [ку]ды котишьси <...> [пропа]дешь. Не воротишьси» (562-6-1-32 об.).

Разночтением с последующими редакциями и каноническим текстом является и более соответствующая евангельскому сюжету сцена крестного пути Иешуа, который «тащил свой <далее зачеркнуто "крест"> <...> брус которого был <...> из фигового дерев[а...] тяжел, ноги бо[лели...] дышал и страдал [невероятно, пот] струями лил [с него]» (562-6-1-34). Когда Иешуа изнемог, из толпы зевак «взводный» вызвал сапожника, чтобы тот нес брус за осужденного. Сапожник вначале испытывает обиду, «[буд]то над ними учинено стыдное <...>, но Иешуа улыбается ему, и эта простая и правдивая улыбка становится для сапожника доказательством, что тот не совершил "никакого преступ[ления]"» (562-6-1-36).

На этом пути и только в первой редакции появляется Вероника, которая когда-то, когда Иешуа появился в Ершалаиме, видимо, сидела в большой печали, а когда он заговорил с ней, бросилась на него ([но]гтями вцепилась [...хо]лодной груди, <...> [как] кошка стала ши [петь <...> «Позор] на твою голову <...> Прокли[наю...»] (562-6-1-36 об.). Однако Иешуа применил «свой беспроигрышный прием» (562-6-1-37) — он «улыбался до тех [пор, пока она не] умолкла», а потом сказал: «Лишь очень гл[упые люди могут] проклинать Бог[а]» (562-6-1-37). С той поры Вероника стала улыбаться. Увидев осужденного, она между рядами легионеров пронесла полотенце, купила за цент воды и отерла ему пот. Она поняла, что он «был унижен», толпа хлынула дальше, а «кра[савица со стон]ом и слезами [упала в об]морок» (562-6-1-38 об.).

Воланд в этой редакции целью своего приезда в Москву называет выступление в Мюзик-Холле с сеансами белой магии. В середине тетради есть разметка первых четырех глав с названиями: «1.) Пролог; 2.) Евангелие от В[оланда]; 3.) Интермедия; 4.) Марш фюнебр» (562-6-1-45).

Незнакомец, в полном соответствии с традиционной ролью дьявола, искушает Иванушку, уговаривая наступить на нарисованный им портрет, обзывает его «интеллигентом», и тогда тот, «с таким [видом, словно Воланд] назвал его [... суки]ным сыном <...> двинулся [к рисунку и занес] над ним скорохо[довский штиблет]» (562-6-1-45 об.).

Эта сцена будет повторена во второй редакции, и в ней, добившись, чтобы Иван растоптал изображение Христа, Воланд говорит: «Ну, вот, все в порядке, и дочь ночи Мойра допряла свою нить» (562-6-1-46).

Вторая редакция. Открывалась главой «Пристают на Патриарших», ее действие начиналось в среду 5 июня, на закате. В этом варианте текста Иванушка также рисовал портрет Христа — «волосы, точно разделенные пря[мым пробором надвое] сливались на ас[фальте...] живой рот <...> выписан сердечко[м] <...> аккуратная раз[двоенная бородка]» (562-6-2-5, 6).

Заметны и некоторые изменения. В частности, здесь описывается, как Иванушка, сбежав из психиатрической лечебницы, угоняет катафалк с телом Берлиоза и по неосторожности роняет его с моста в Москву-реку.

Еще один важный компонент, не встречающийся в других редакциях, — одиннадцатая глава, посвященная далекому от жизни ученому Фесе, который, как предположила исследовательница, должен был по первоначальному замыслу выполнять функцию, отведенную впоследствии мастеру (см.: Чудакова 1976).

Во второй редакции впервые появляется Левий Матвей и значительно более подробно описаны крестные муки Иешуа — оба изменения свидетельствуют о нарастании значимости ершалаимской линии романа, о решении сделать Иешуа одним из главных героев произведения, которое поначалу было задумано как «роман о дьяволе». И хотя произведению придано новое название — оно проясняется в подготовленной для альманаха «Недра» в мае 1929 г. главе «Мания фурибунда» (по содержанию соответствует пятой главе канонического текста «Было дело в Грибоедове»), которая имела подзаголовок «глава из романа Копыто инженера». Под этим названием вторая редакция романа опубликована в: Булгаков 1992. Закономерно, что оно не стало окончательным, потому что уже не отражало подлинного смысла романа. Ни мастера, ни Маргариты в первой и второй редакциях еще не было.

В двух вариантах сохранились наброски отдельных глав третьей редакции романа, написанные в 1931 г. (один из них опубликован в: Булгаков 1992 под названием «Черновые наброски к роману, написанные в 1929—1931 гг.»). В обоих вариантах действие начинается 14 июня, в первом — в 1943, во втором — в 1945 г. Берлиоза здесь зовут Антоном Антоновичем. Он возглавляет Всеобщее дружество писателей, или Вседружпис, который обитает в «Шалаше Грибоедова».

Собеседника Берлиоза на Патриарших прудах зовут Иваном Покинутым. В окончательном тексте Булгаков отказывается от первоначального замысла изобразить поэта, «известного всему СССР» (562-6-4-8), возможно, потому, что молодость Ивана Бездомного становится залогом возможных изменений его убеждений и жизни.

В главе «Полет Воланда» повествование ведется от имени «я», который, по его словам, не слышит, но «видит» разрушительный свист Фагота. Далее следуют несколько отдельно написанных фраз и дан зачин: «На закате двое вышли на Патриаршие пруды», за которым идет название (главы? романа в целом?) — «Консультант с копытом» и заново повторена та же первая фраза (562-6-4-13 об.).

Полное отсутствие каких бы то ни было параллелей с ершалаимской линией МиМ свидетельствует, что в набросках Булгаков разрабатывал сатирическую линию произведения, пока что остававшегося для него в первую очередь «романом о дьяволе».

Третья редакция. Работа над романом приостановилась. Вернулся к ней Булгаков в 1932 г., на первой же странице определяя жанр произведения — «Фантастический роман», а затем выписывая варианты названий: «Великий канцлер. Сатана. Вот и я. Шляпа с пером. Черный богослов. Он появился. Подкова иностранца». Далее, уже ближе к середине текста, он записывает еще несколько заглавий: «Он явился. Происшествие. Черный маг. Копыто консультанта». Подлинное продолжение работа получает лишь в июле 1933 г., во время поездки в Ленинград с Е.С. Булгаковой. Свидетельством тому может служить письмо В.В. Вересаеву от 2 августа 1933 г.: «В меня же вселился бес. Уже в Ленинграде и теперь здесь, задыхаясь в моих комнатенках, я стал мазать страницу за страницей наново тот свой уничтоженный три года назад роман» (5, 491).

Композиция ершалаимских глав не похожа на окончательную редакцию: в главе 11-й — «Евангелие от Воланда» — часть текста пропущена, а заканчивается она тем, что «Равван, свободный, как ветер, с лифостротона бросился» в толпу (562-6-7-19 об.).

В третьей редакции романа, еще не обретшего своего канонического названия, уже присутствуют оба героя — Маргарита и поэт, называемый также Фаустом. Однако герой в этом варианте далек от «трижды романтического мастера», не столь романтична и Маргарита. Так, в главе, озаглавленной ее именем, героиня, проснувшись утром, думает, что нужно отречься от любимого, иначе «засохнет ее жизнь»: «О нет — прошептала Маргарита, — я не мерзавка, я лишь бессильна. Поэтому буду ненавидеть исподтишка весь мир, обману всех, но кончу жизнь в наслаждении» (562-6-7-50 и 50 об.). Улетающая на шабаш Маргарита разбивает семафор на Арбате, на улице из-за нее вскипает драка. Для описания героини Булгаков выбирает характерные языковые средства, призванные подчеркнуть в ней злое, агрессивное начало: она окликает соседа Николая Ивановича, «продолжая кипеть»; после разговора с Фиелло (так назван в этой редакции Азазелло) она «швырнула трубку не на рычаг, а на кровать»; вылетев в окно, она «через мгновение <...> овладела пространством» (Булгаков 1992, 144—145).

Наконец, текст этот заметно более натуралистичен, например, в изображении головы Берлиоза в сцене шабаша, в упоминании о том, что Внучата (будущий Варенуха), в бытность свою вампиром, загрыз курьершу, а также в описании раны на шее некой декольтированной участницы шабаша (Булгаков 1992: 156).

Особенностью только третьей редакции является указание на место пребывания мастера до момента, когда он предстает перед Воландом. Отправляющийся за ним Фиелло поначалу облачается в одежду, подходящую для сурового климата: «На нем оказалась ушастая меховая шапка и длинный полушубок» (562-6-8-5 об.). Правда, это описание зачеркивается. На оборванном едва ли не до самого корешка листе 6 угадывается, что «кот изъявил желание добро [вольно отправиться с Фиелло] и разреш[ение получил]» (562-6-8-6). На оборванном листе умещается самое большее 10 букв, но ясно, что за возвратившимся Фиелло «шел человек, и вид его [поразил прили]чных гостей хозяина» (562-6-8-6 об. и 7). По описанию одежды пришедшего ясно, что его извлекли из лагеря: «Ватная мужская кацавейка была на нем. Солдатские штаны, грубые высокие сапоги. <...> Весь в грязи, руки изранены, лицо заросло рыжеватой щетиной» (562-6-8-7).

После вопроса Маргариты, куда деваться им с мастером, Воланд отправляет доносчика Понковского (будущего Алоизия Могарыча) во Владивосток и дарит Маргарите и поэту обручальные кольца.

Лист 10 вновь оборван, но в середине листа записано число 18 и зачеркнуто два названия главы: История Иуды Искариота и У очага. Глава названа Подкова. В ней центральной фигурой становится Аннушка, «та самая, что пролила постное масло не вовремя» (562-6-8-10). В этом варианте она наделена фамилией — Басина (этимология фамилии может быть возведена к слову «бас», т. е. одной из примет Воланда, и, следовательно, Аннушка может быть причислена к сонму населяющих роман бесов). Из приоткрытой двери она наблюдает за спускающимися по лестнице: в щели «торчал ее острый нос и глаз. Другой заплывший в чудовищном багровом синяке (Аннушку накануне били) скрывался в темноте» (562-6-8-11). Иностранец с бубенчиками (Фиелло = Азазелло) вручает ей за найденную подкову на двести рублей бонов в Торгсин. Далее писатель оставляет пустые листы под намеченные главы. На листе 15 об. написан лишь номер главы — 19 — и название У огня; на листе 19 — номер главы 20 и ее начало: «Когда туча накрыла...»; затем несколько листов оборвано под корешок. Оставшаяся часть листа 37 позволяет заключить, что речь идет об аресте находящихся в злосчастной квартире. Далее описаны похождения кота и Коровьева в торгсине и с листа 50 заново переписывается глава 19 — Маргарита. Начало действия в ней совпадает с первой грозой над Москвой.

Работа над этой частью третьей редакции шла довольно интенсивно: в рукописи зафиксированы даты 1 июля, 1 сентября, 6, 29 и 31 октября, 8, 9, 11—16 ноября, 30 декабря 1933 г., 4, 6—8 и 25 января и, наконец, 1 февраля 1934 г. Так, в частности, 6 октября 1933 г. была произведена «Разметка глав романа», принявшая следующий вид:

1. Седьмое доказательство (22 «июня» — зачеркнуто, апреля вечером) четверг?

2. Иванушка гонится за Воландом 22.VI — вечером.

3. Дело было в Грибоедове и психиатрическая лечебница 22.VI ночью.

4. Степа Лиходеев. День 23.VI.

5. Арест Босого. День 23.VI.

6. В кабинете Римского. День 23.VI.

7. В цирке. Вечер 23.VI.

8. Босой в тюрьме. 23.VI. Вечер, ночь.

9. Возвращение Внучаты и бегство Римского. 23.VI. Ночь.

10. Иванушка в лечебнице приходит в себя и просит Евангелие вечером 23.VI. Ночью у него Воланд.

11. Евангелие от Воланда. Глава I.

12. Приключения с дядей и происшествие с буфетчиком.

— День 24.VI. —

13. Днем же 24. Безумный день.

Приключения помощника администратора... то есть пение славного моря... исчезновение заведующего...

Скандалы с денежными бумажками <...> Похороны Берлиоза.

14. Маргарита (день в пятницу).

Шабаш.

17 (так! — И.Б., С.К., «15» — зачеркнуто). Обручение.

Черная месса (ночь 24—25.VI).

Маргарита просит помощи для поэта.

16. Евангелие Воланда. Глава II. Револьвер у поэта.

17. День 26.VI. Возвращение Степы.

(18) Выпуск Босого.

19. Следствие у Иванушки.

20. Бой с Воландом. Город горит.

К вечеру самоубийство.

21. Полет. Понтий Пилат. Воскресенье (562-6-6-324-325).

Затем последовал перерыв до июля, вызванный параллельной работой над другими произведениями, переездом на новую квартиру и замыслом книги о путешествии во Францию, надежду на которое Булгакову подали. Надежда эта была разбита самым жестоким образом — около месяца продержав писателя в напряжении, ему в поездке отказали. Булгаков в отчаянии, с ощущением очередной жизненной катастрофы, уезжает с женой в Ленинград. Именно там, почти через месяц после приезда, роман и его автор соединяются вновь.

Здесь появляется наконец обозначение главного героя, заменяющее ему имя, — мастер. И впервые одна из сцен происходит на плоской террасе здания, в котором узнается Пашков дом, или Румянцевский музей — один из корпусов Государственной библиотеки. Эту часть романа Булгаков пишет, разграничивая главы, но не называя их. В отличие от окончательного текста Азазелло уносит мастера из подвальчика на своем плаще, а Маргарита летит на уже привычной для нее щетке. За два года до того как Булгаков, разорвав отношения с МХАТом, поступил на работу в Большой театр, он набрасывает сцену (позже зачеркнутую) пережидания грозы в Большом театре («лететь в грозу было неудобно» — 562-7-1-29 об.).

Москва охвачена пожарами, и Булгаков создает сцену, модель которой уже апробирована в «Роковых яйцах», где «морозный бог из машины» останавливает наступление чудовищных животных на Москву. В третьей редакции, чтобы потушить пожары, он насылает на Москву «град великий в вишню», который «был так густ, что сплошной пеленой покрыл мостовую <...> Огонь, проевший крыши и, трепеща, лижущий дома, стал оседать, сменившись густым дымом» (562-7-1-30).

На Воробьевых горах Воланда со свитой, мастером и Маргаритой пытаются атаковать люди в противогазах и аэропланы, но Бегемот и Коровьев отгоняют их свистом. Предпоследнюю главу автор озаглавливает Ночь. Здесь же зафиксировано отвергнутое название Полет, весьма значимое для Булгакова. В сцене отлета из Москвы Маргарита спасает мальчика в загоревшемся доме. А на пути к вечному приюту кавалькада останавливается в каком-то «гигантском» городе с бульварами (предположительно в Париже), и мастер наблюдает за нарядными людьми, вытекающими из здания, горевшего «тысячью огней».

В конце этой части романа Булгаков фиксирует «Окончательную разметку глав» (некоторые из них сохранят названия в каноническом тексте) и привязку ко времени московских событий:

1) Никогда не разговаривайте с неизвестными / вечер 8 мая (среда?)

2) Золотое копье

3) Седьмое доказательство (вечер 8 мая)

4) Погоня

5) Дело было в Грибоедове Ночь с <зачеркнуто — 7 на 8>

Ночь с 8.V. на 9.V.

6) <зачеркн. — Директор кабаре> Степа <зачеркн. Утро 8 мая> День 9.V.

7) <зачеркн. Босой> Волшебные деньги (день 9.V.)

8) <зачеркн. Римск. Избиение Варенухи>

Ошибка профессора Стравинского (день 9.V.)

9) <зачеркн. Кабаре. Происшествия в Хабаро> Вести из Владикавказа.

<зачеркн. Вечер 8.V.> 9.V.

10) <зачеркн. Сон Босого> Гроза и радуга.

Вечер 9.V.

11) <зачеркн. Возвращение Варенухи Белая> Черная магия. Вечер 9.V.

12) <зачеркн. Ночь в лечебнице. Лысый холм> Полночное явление.

Ночь 9—10.V.

13) <зачеркн. Дядя и буфетчик> На Лысой Горе.

14) <зачеркн. Ошибка Стравинского> На рассвете.

15) Бойтесь возвращающихся.

16) <зачеркн. Замок чудес> Что снилось Босому.

17) <зачеркн. Странный день> /Пятница?/ История костюма и прочее.

18) Дядя и буфетчик.

19) Маргарита.

20) Полет.

21) Маргарита купается.

22) Шабаш.

23) Потерянная подкова.

24) Дома.

25) Пилат.

26) Тучи скопляются над головой Воланда.

27) Смертью храбрых.

28) С примусом по Москве.

29) На веранде Грибоедова.

30) Он покидает Москву.

31) На здоровье.

32) Гонец.

33) Они пьют.

34) Милосердия! Милосердия!

35) Ссора на Воробьевых горах.

36) Несчастный игемон.

37) Вот мой приют.

Конец (562-7-1-45 об. 47)

Разметка свидетельствует, что первая часть романа была автору совершенно ясна, тогда как во второй большинство глав носили рабочие названия, маркирующие содержание. Это объясняет, почему некоторые заголовки первой части сохранились до окончательной редакции, тогда как во второй это относится лишь к главе «Маргарита». Количественная разметка глав первой части осталась неизменной вплоть до печатной редакции романа, а из 19 глав второй части осталось только 14 (эпилог был написан много позже).

В октябре 1934 г. Булгаков вновь подступает к роману. Он словно заклинает его, предвидя многократные возвращения и особое место романа в своей жизни. На одной из тетрадей (562-7-2) справа от даты «30.X.34» он вставляет: «Дописать раньше, чем умереть!» — и подчеркивает последнее слово.

Эта часть третьей редакции была опубликована под названием «Главы, дописанные и переписанные в 1934—1936 годах» (Булгаков 1992). Публикатор (В.И. Лосев) посчитал нужным создать связный, нигде не прерывающийся текст, вследствие чего опубликованный вариант не дает полного представления о самом процессе работы писателя: не фиксируются некоторые обрывы текста, окончание главы 16-й (562-7-3; тетрадь начата в июле 1936 г.) подверстано к тексту предыдущей тетради (562-7-2; тетрадь доведена до июня 1935 г., т. е. фрагменты разделены более чем годом), абзацы смещены и т. д.

Значительно скромнее изображен магазин на сцене Варьете: вместо лавины женщин — всего-навсего «полненькая блондинка, еще с десяток», но зато, переодевшись, все десять застывают на сцене под аплодисменты публики, а их старенькие платьица вылетают из-за черного плаща Коровьева (562-7-2-40 об.).

Именно в этих главах мастер уже является Бездомному в клинике, его роман принципиально иной — он написан про «молодого Ешуа Га-Ноцри» (562-7-2-46 об.). Возможно, поэтому Булгаков решает ввести в «новое Евангелие» еще одного рассказчика (в основном тексте третьей редакции — 562-6-3 — о допросе Иешуа Пилатом рассказывал Воланд, внезапно оказавшийся в палате Бездомного). Прием перетекания главы из московской сюжетной линии в ершалаимскую к этому времени уже апробирован. Мастер начинает свой рассказ с фразы «...настал самый мучительный — час шестой», ею же открывается следующая, 13-я глава «На Лысой Горе» (562-7-2-47).

Начиная новую тетрадь добавлений к третьей редакции, Булгаков называет ее «Черновики романа». Сюда он вписывает второй вариант последней, 37-й главы, Последний полет и окончание главы 16-й.

Из редакции в редакцию Булгаков перерабатывает сцену изменений персонажей демонологической линии во время последнего полета. В дописанных и переписанных главах все они выглядят иначе, чем в печатной редакции. Так, кавалькаду сопровождает конвой воронов, выстроившихся треугольником. Бегемот, который «сбросил кошачью шкуру», — «веселый по-прежнему, свистел, был толстый, как Фальстаф» (562-7-3-2 об.), Маргарита — амазонка в бархате, а Воланд обретает облик традиционного дьявола: «Нос его ястребино свесился к верхней губе, рот вовсе сполз на сторону, еще острее стала раздвоенная из-под подбородка борода. Оба глаза стали обыкновенными, черными, провалившимися, но в глубине их горели искры» (562-7-2-2).

В этом варианте нет альтернативной возможности награды, которая появится в печатной редакции (свет и покой) и породит множество исследовательских интерпретаций. Но она намечена: мастера «заметил Ешуа», и Воланд говорит: «Благодари бродившего по песку Ешуа, которого ты сочинил, но о нем более никогда не вспоминай <...> ты получишь то, что заслужил» (562-7-3-3 об.); «Ты никогда не поднимешься выше» (562-7-3-4).

Это единственный вариант, где у Булгакова происходит смешение автора романа МиМ и автора романа об Иешуа и Понтии Пилате. Воланд предсказывает мастеру жизнь в вечности, но в забытьи, касающемся всей прежней жизни: «Исчезнет дом на Садовой, страшный Босой, но исчезнет и мысль о Ганоцри и о прощенном игемоне» (562-7-3-4). Однако названные моменты входят в объем памяти только автора МиМ — сам мастер не жил на Садовой и никогда не встречался с Босым. Дорогой к дому — вечному приюту завершается эта глава, за которой следует окончание сна Босого.

Затем Булгаков вновь набрасывает разметку глав первой части романа и выписывает некоторые сведения, нужные для ершалаимской сюжетной линии, — о деревьях, растущих в той местности, людях разных наций, населявших Галилею; дате ареста Иешуа (в ночь с 13 на 14 нисана; по его мнению, это 3 апреля); лапидарно — об именах Пилы и Атуса, о легенде о Пилате, острове Капрея и т. д.

Все это время Булгаков, как обычно, напряженно работает. Параллельно с романом он пишет прозу, пьесы, сценарии.

Следует помнить также, что помимо всего названного Булгаков присутствовал на репетициях пьесы «Мольер», играл роль судьи в спектакле МХАТа «Записки Пиквикского клуба», устраивал читки новых пьес в театрах, ездил в Киев по делам, связанным с киносценарием, и т. д. Однако, как он признавался в письме П.С. Попову, роман постоянно обретался в его сознании, даже если он не сидел за письменным столом: «Ох, много у меня работы! Но в голове бродит моя Маргарита, и кот, и полеты...» (5, 512).

Четвертая редакция. В июле 1936 г. четвертая редакция рукописи романа, не имеющего пока определенного названия, впервые завершается словом «конец». Затем Булгаков наново переписывает, с изменениями и дополнениями, три главы романа, назвав его просто «Роман». Исследователи считают, что это происходило в первой половине 1937 г.

Не была завершена и пятая редакция под названием «Князь тьмы» (было написано 13 глав), прерванная на рассказе мастера о Маргарите. В ноябре 1937 г., судя по дневниковой записи Е.С. Булгаковой, писатель вновь «работал над романом о Мастере и Маргарите» (Дневник 1990: 174), и он обрел свое окончательное название.

22—23 мая 1938 г. была завершена шестая редакция (она содержит 30 глав). Булгаков пишет жене в Лебедянь: «"Что будет?" — ты спрашиваешь, не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или в шкаф, где лежат убитые мои пьесы, и иногда будешь вспоминать о нем. <...> Свой суд над этой вещью я уже совершил, и если мне удастся еще немного приподнять конец, я буду считать, что вещь заслуживает корректуры и того, чтобы быть уложенной в тьму ящика» (5, 571). В это время он диктует роман свояченице, замечательной машинистке О.С. Бокшанской, изображенной им в «Записках покойника» в образе Поликсены Торопецкой. За месяц перепечатка, сильно изменившая облик романа, была закончена. По сути, это была седьмая редакция.

Ее правка продлилась с сентября 1938 до весны 1939 г., хотя с января параллельно идет работа над пьесой «Батум» и либретто оперы «Рашель». Следующие поправки к роману Булгаков начинает диктовать, когда осознает, что МиМ действительно становится, как он назвал его в одном из писем 1938 г., «закатным романом». С сентября 1939 г. Е.С. Булгакова записывает текст правки в двух тетрадях, одна из которых не сохранилась, хотя упоминания о ней существуют. Последняя правка пришлась на последний год жизни. Так, страница о Лиходееве в Ялте была продиктована писателем Е.С. Булгаковой 25 января 1940 г.: «Продиктовал страничку (о Степе — Ялта)» (Дневник 1990: 291).

Последняя запись о правке датирована в дневнике Е.С. Булгаковой 28 января 1940 г. М. Чудакова, однако, указывает, что писатель работал над романом и позже, 13 февраля, «видимо, в последний раз» (Чудакова 1988: 480). Это была последняя, восьмая редакция. В настоящее время все сохранившиеся материалы, связанные с работой над романом МиМ, находятся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (см. приложение).