Введение

Общая характеристика работы.

Работа посвящается исследованию романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» в контексте религиозно-философских идей В.С. Соловьева и П.А. Флоренского. Мы исходим из гипотезы, что «закатный» роман Булгакова создавался под воздействием религиозной философии двух выдающихся русских мыслителей. Таким образом, цель работы — сопоставительный анализ романа Булгакова с работами русских религиозных философов конца XIX — начала XX вв. В. Соловьева и П. Флоренского, а также рассмотрение влияния идей выдающихся русских мыслителей на роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Через этот анализ мы выявляем особенности разработки М. Булгаковым важных для русской религиозной философии проблем в романе и обозначаем мотивы, образы, сюжет и композицию романа Булгакова в контексте философских мыслей В. Соловьева и П. Флоренского.

В современном литературоведении никто из исследователей не подвергает сомнению оправданность анализа влияния русской религиозной философии XIX—XX вв. на роман Булгакова. В последние годы как в российском, так и зарубежном литературоведении ведется исследование философских религиозных воззрений М. Булгакова, а также исследование влияния мыслей русских религиозных философов конца XIX — начала XX века на русскую литературу в целом. Тема влияния русской религиозной философии конца XIX — начала XX вв., в том числе таких мыслителей как Соловьев и Флоренский на творчество Булгакова уже неоднократно затрагивалась литературоведами, однако в большинстве работ не дается полного анализа текстов философов, а лишь бегло отмечается сходство между романом Булгакова и трудами Соловьева и Флоренского. Это определяет актуальность диссертационного исследования, ставящего перед собой задачу анализа восприятия и воплощения Булгаковым русской религиозной философии в романе.

В воспоминаниях о Булгакове встречаются имена В. Соловьева и П. Флоренского. По воспоминаниям сестры Булгакова Н. Земской, в семье велись споры о Соловьеве¹. И действительно, в семейной библиотеке Булгаковых было два тома из собрания сочинений Соловьева². И по воспоминаниям Е. Булгаковой, книга «Мнимости в геометрии» Флоренского писателем тщательно сберегалась и не раз прочитывалась в годы работы над романом «Мастер и Маргарита»³. В этой книге сохранились пометы и подчеркивания Булгакова.

Методика исследования.

Для решения поставленной задачи наиболее целесообразными представляются историко-генетический, литературоведческий и герменевтический подходы. Послужили стимулом к исследованию связи между художественным текстом Булгакова и философскими трудами русских выдающихся мыслителей ряд статей М.О. Чудаковой и работы Д.М. Магомедовой⁴. Мы также опираемся на результаты исследований ведущих булгаковедов: П. Абрагама, Н. Гаврюшина, И. Галинской, А. Зеркалова, А. Кораблева, Г. Кругового, Б. Соколова, и И. Черниковой. При анализе диалога и хронотопов в романе Булгакова в контексте идей Соловьева и Флоренского мы обратимся к трудам М.М. Бахтина⁵.

История вопроса.

О романе «Мастер и Маргарита» написано огромное количество статей. Основными темами в булгаковедении являются этапы истории создания, источники, жанровая принадлежность, структура романа, мотивы, идеи и т. д. Одной из наиболее важных и дискуссионных тем является философская трактовка романа Булгакова, так как эта тема связана с определением мировоззренческих представлений самого автора романа «Мастер и Маргарита». До сих пор булгаковеды занимаются такими философскими темами, как закон справедливости⁶, поиск и постижения истины⁷, любовь⁸, смысл награды Мастера⁹ и т. д. Следует отметить, что одна их самых важных нравственно-философских тем — проблема «добра и зла», в том числе в контексте образов Иешуа и Воланда и принципа дуализма. Далее мы остановимся на истории вопроса по этой теме.

Л. Левина находит связь позиции Булгакова с идеями И. Канта¹⁰. Кант считал, что нет ни злых, ни добрых людей, если иметь в виду природу человека. При этом, однако, Кант явно оставляет приоритет за добром. По мнению Левина, кантианская идея свободной и ответственной личности воплощается в образе Иешуа, М. Гленни тоже отмечает, что выбор между добром и злом в романе — булгаковский вариант категорического императива Канта¹¹.

В литературоведении о романе Булгакова неоднократно отмечалось, что в «Мастере и Маргарите» отражается принцип дуализма, относящийся к проблеме «добра и зла» и «света и тьмы». И. Галинская, А. Зеркалов и Г. Уильямс находят в романе Булгакова манихейские воззрения¹², а И. Белза связывает булгаковское мировоззрение с возникшим в IX веке еретическим учением богомилов¹³. Также И. Галинская предполагает отражение альбигойских воззрений в романе «Мастер и Маргарита»¹⁴, а В. Лакшин, Н. Гаврюшин, М. Золотоносов и Б. Соколов усматривают в романе масонские дуалистические представления¹⁵.

Нужно отметить, что многие исследователи определяют в качестве мировоззрения Булгакова в романе гностический дуализм. И. Белза, Г. Круговой, М. Гленни, А. Барратт, Н. Гаврюшин, Ж. Колесникова и другие исследователи находят гностические мотивы в романе Булгакова¹⁶.

Правда, не все исследователи соглашается с тезисом о гностическом дуализме Булгакова. Например, К, Райт, рассуждая о гностицизме, приходит к выводу, что в романе нет крайнего проявления гностицизма, поскольку Воланд и Иешуа не противоречат целям друг друга, и добро и зло едины¹⁷. Интересно и представление М. Булатова о том, что соотношение двух «ведомств», олицетворяемых Иешуа и Воландом, «может быть сопоставлено не с известными европейскими дуалистическими течениями или теми учениями, что легли в древности в их основу, а иной, тоже дуалистической системой, отличающейся от всех остальных тем, что в ней упор делается не на борьбу, а на единство противоположностей»¹⁸. М. Булатов находит близость миросозерцания Булгакова даосизму, религиозно-философскому учению, возникшему в VI в. до н. э. и получившему распространение в Китае.

Таким образом, исследователями высказываются важные мнения и ценные наблюдения в отношении образов Иешуа и Воланда и проблемы «добра и зла» в романе. Однако до сих пор мало анализируются философские вопросы, поднимаемые в романе, с учетом развития мировоззрения Булгакова в современной ему России, т. е. с учетом того, как писатель обращается к различным религиозно-философским трудам.

По воспоминаниям о Булгакове, у него в жизни происходили два душевных перелома: в юношеские годы и в начале 1920-х годов. В юношеские годы произошел перелом, связанный с переходом от религиозного мировоззрения к естественнонаучному, от православия к атеизму: «смерть отца, занятия на медицинском факультете, новые и сильные впечатления от знакомства с дарвиновской теорией происхождения человека, воздействие отчима-врача, уважаемого в семье, влияния времени, поставившие под вопрос то, что было незыблемым для отца Булгакова, — все это оказало свое действие»¹⁹. Но, как отмечает М. Чудакова, второй и более глубокий мировоззренческий перелом был подготовлен катастрофическими для Булгакова и его семьи событиями 1918—1919 гг. и воинствующей атеистической пропагандой начала 20-х гг. в Москве, которые и заставили писателя обратиться к замыслу романа о Боге и Дьяволе²⁰. Мы считаем, что в результате второго перелома Булгаков, преодолевший интеллигентский кризис неверия и разочаровавшийся в позитивистских доктринах современности, обратился к философским идеям русских мыслителей, в том числе отца писателя, профессора богослова, А.И. Булгакова, Известно, что Булгаков признался своему другу П.С. Попову, что «если мать мне служила стимулом для создания романа «Белая гвардия», то по моим замыслам образ отца должен быть отправным пунктом для другого замышляемого мною произведения»²¹. По мнению Л. Яновской, это «другое произведение» является романом «Мастер и Маргарита». И. Урюпин в своей диссертации обнаруживает в романе Булгакова идею освобождения «живой сущности» христианства от застывших догматических наслоений и возвращения к первоистокам Христова учения, которая уже излагалась в научно-богословском творчестве А. Булгакова, а также являлась одной из стержневых концепций русского религиозного Ренессанса²².

Мы полагаем, что в период работы над романом «Мастер и Маргарита» Булгаков, переживший два резких душевных перелома, мог обращаться к трудам русских религиозных мыслителей В. Соловьева и П. Флоренского, стремящихся к целостному знанию, т. е. синтезу естественной науки и христианства и создавших нравственно-этическую философию. Интересно, что, как сообщает Е. Колышева, в списке «Фамилия для романа («Мастер и Маргарита»)», составляемом Булгаковым в период 1934—1935 гг. и хранящемся в архиве Булгакова (ОР РГБ. Ф. 562), два раза перечисляется фамилия «Соловьева»²³. Можно утверждать, что в период работы над романом у Булгакова в голове наверняка мелькали идеи Соловьева. Что касается Флоренского, влияние его идей на роман несомненно, поскольку Булгаков сам рекомендовал читать «Мнимости в геометрии» всем тем, у кого финал романа «Мастер и Маргарита» вызывал недоумение²⁴. Эти факты говорят о необходимости сопоставительного анализа романа и работ Соловьева и Флоренского. При этом вряд ли писатель прямо заимствовал у них, ведь роман — не иллюстрация чьих-либо воззрений, а художественное построение, воплощение собственной концепции мира художника. Поэтому роман Булгакова следует исследовать, не игнорируя различия между ним и философскими трудами, тем самым выявляя особенности мировоззрения писателя.

Структура работы.

Работа опирается на изучение всего корпуса художественных текстов черновых и окончательного вариантов романа М. Булгакова 1928—1940 гг., а также философских трудов В. Соловьева и П. Флоренского. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы. В приложении приводится обложка книги Флоренского «Мнимости в геометрии», содержащая иллюстрацию, прокомментированную в работе.

Первая глава посвящается восприятию Булгакова в Японии, а также истории исследования романа «Мастер и Маргарита» в контексте русской религиозной философии конца XIX — начала XX булгаковедами всего мира. В данной главе показывается та история японских переводов и исследований по творчеству Булгакова в Японии, которая до сих пор не известна за пределами Японии. Затем, изучая российское и западное булгаковедение с точки зрения русской религиозной философии, мы ставим своей задачей анализ романа Булгакова в контексте идей таких русских религиозно-философских мыслителей, как Соловьев и Флоренский, оказавших влияние на творчество Булгакова.

Вторая глава посвящена исследованию отношений между Булгаковым и Соловьевым и рассмотрению работ Соловьева в качестве одного из источников романа «Мастер и Маргарита». Основные задачи этой главы — анализ существующих работ об отношениях двух писателей, в том числе точек соприкосновения между ними как в биографическом, так и в литературном плане, и анализ романа Булгакова в свете философских идей Соловьева. При сопоставлении романа с работами Соловьева мы обращаемся к таким трактатам философа, как «Смысл любви», «Жизненная драма Платона» и «Три разговора». Проводится анализ сопоставления романа «Мастер и Маргарита» со «Смыслом любви» и «Жизненной драмой Платона» с целью осмысления роли любви между героями в сюжетной линии романа. Производится сопоставление трактата «Три разговора» с романом «Мастер и Маргарита» в связи с изучением образа Воланда и проблемой «добра и зла». При рассмотрении последнего вопроса мы также обратимся к идеям трактата «Жизненная драма Платона».

В третьей главе исследуется влияние философии Флоренского на композицию и идейное содержание романа Булгакова. После обзора истории исследований отношений между писателем и философом мы обращаемся к трем работам философа, «Мнимости в геометрии», «Столп и утверждение Истины» и «Иконостас». Работа «Мнимости в геометрии» рассматривается особенно детально в качестве одного из идейно-композиционных источников романа, оказавших прямое влияние на роман «Мастер и Маргарита». В этом мы опираемся на личные пометки Булгакова в тексте «Мнимостей в геометрии». Также конкретно анализируются существующие работы булгаковедов об этой теме. На этой основе мы подтверждаем выдвинутую гипотезу о том, что Булгаков раздельно заимствует у Флоренского две разные теории (о двойном и тройном пространстве), которые у философа были связаны друг с другом. Используя помимо «Мнимостей в геометрии» также «Столп и утверждение Истины» и «Иконостас», мы выясняем некоторые важные особенности мировоззрения Флоренского и выявляем сходство миропонимание между Булгаковым и Флоренским.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования и делаются выводы.

Отсутствие до сих пор подобного анализа отражения философских идей Соловьева и Флоренского в романе «Мастер и Маргарита» обусловливает новизну работы. Исследование поставленной проблемы позволяет нам показать новую трактовку в изучении мировоззрения Булгакова.

Практическое значение работы.

Результаты исследования могут быть применены при сопоставлении научных комментариев к роману «Мастер и Маргарита», в подготовке вузовских лекционных курсов по истории русской литературы XX века.

Апробация диссертации.

Основные положения и выводы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры русской литературы РГГУ, а также на аспирантском семинаре; сформулированы в 3 опубликованных статьях²⁵. Содержание диссертации было отражено и в докладе на международной научной конференции «Михаил Булгаков и литературный мир 1920—30-х гг.» (Таллин, 12—15 мая, 2006 г.)²⁶.

Примечания

1. Земская Е. Из семейного архива. Материалы из собрания Н.А. Булгаковой-Земской // Воспоминания о Михаиле Булгакове. М.: Советский писатель, 1988. С. 58.

2. Кончаковский А. Библиотека Михаила Булгакова: Реконструкция. Киев: Литературно-мемориальный музей М.А. Булгакова, 1997. С. 119.

3. Чудакова М. Условия существования // В мире книг. 1974. № 12. С. 80.

4. Чудакова М. Библиотека М. Булгакова и круг его чтения // Встречи с книгой. М.: Книга, 1979. С. Ее же. Условия существования // В мире книг. 1974. № 12. С. 80; Магомедова Д. Александр Блок. Биография и поэтика // Д. Магомедова. Автобиографический миф в творчестве А. Блока. М.: Мартин, 1997. С. 5—59; Ее же. К проблеме «Вл. Соловьев и Л. Толстой»: «Три разговора» и «Крейцерова соната» (Участники и структура диалога) // Владимир Соловьев и культура Серебряного века. М.: Наука, 2005. С. 209—213.

5. Бахтин М.М. Проблема поэтики Достоевского // М.М. Бахтин. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 6. М.: Русские словари языки славянской культуры, 2002. С. 7—300; Его же. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // М.М. Бахтин. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. С. 234—407.

6. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Новый мир. 1968. № 6. С. 307—311.

7. Яблоков Е. «Я — часть той силы...» (этическая проблематика романа М. Булгакова) // Русская литература. 1988. № 2. С. 4—6, с. 13—17.

8. Гаврюшин Н. Литостротон, или Мастер без Маргариты // Вопросы литературы. 1991. № 8. С. 83—88; Шиндель А. Пятое измерение // Знамя. 1991. № 5. С. 204; Рыжкова Т. Диалоги с Булгаковым. Книга для учителя. СПб.: САГА, Азбука-классика, 2005. С. 141—144.

9. Лесскис Г. «Мастер и Маргарита» Булгакова (Манера повествования, жанр, макрокомпозиция) // Известия АН СССР. Сер. лит и яз. 1979. № 1. С. 57; Солоухина О. Образ художника и время: Традиции русской литературы в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Москва. 1987. № 3. С. 177; Яблоков Е. «Я — часть той силы...». С. 28; Frank F. The Mystery of the Master's Final Destination // Canadian-American Slavic Studies. Vol. 15. № 2—3. Summer-Fall. 1981. С. 288.

10. Левина А. Нравственный смысл кантианских мотивов в философском романе «Мастер и Маргарита» // Филологические науки. 1991. № 1. С. 12—23.

11. Glenny M. Existential thought in Bulgakov's «The Master and Margarita» // Canadian-American Slavic Studies. Montreal. 1981. Vol. 15. № 2/3. С. 248.

12. Галинская И. Альбигойские ассоциации в «Мастере и Маргарите» М.А. Булгакова // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1985. Т. 44. № 4. С. 366; Зеркалов А. Воланд, Мефистофель и другие // Наука и религия. 1987. № 8. С. 49; Williams G. Some difficulties in the interpretation of Bulgakov's The Master and Margarita and the advantages of a manichaen approach, with some notes on Tolstoi's influence on the novel // The Slavonic and East European Review. 1990. Vol. 68. № 2. С. 241—252.

13. Белза И. Генеалогия «Мастера и Маргариты» // Контекст. 1978. М.: Наука, 1978. С. 194—195.

14. Галинская И. Альбигойские ассоциации в «Мастере и Маргарите» М.А. Булгакова. С. 366—378; Ее же. Криптография романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова // И. Галинская. Загадки известных книг. М.: Наука, 1986. С. 65—117.

15. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Новый мир. 1968. № 6. С. 302—303; Гаврюшин И. Литостротон, или Мастер без Маргариты // Вопросы литературы. 1991. № 8. С. 86—87; Золотоносов М. «Сатана в нестерпимом блеске...» О некоторых новых контекстах изучения «Мастера и Маргариты» // Литературное обозрение. 1991. № 5. С. 103—104; Соколов Б. Булгаков. Энциклопедия. Персонажи, прототипы, произведения, друзья и враги, семья. М.: ЭКСМО, 2005. С. 407—440.

16. Белза И. Генеалогия «Мастера и Маргариты». С. 194—195; его же, Партитуры Михаила Булгакова // Вопросы литературы. 1991. № 5. С. 80—84; Круговой Г. Гностический роман М. Булгакова // Новый журнал. 1979. № 134 (Март). С. 47—81; Glenny M. Existential thought in Bulgakov's «The Master and Margarita». С. 247; Barratt A. Between Two worlds: A Critical Introduction to The Master and Margarita. Oxford. Clarendon Press, 1987. С. 288; Гаврюшин Н. Литостротон, или Мастер без Маргариты. С. 87—88; Колесникова Ж. Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» и русская религиозная философия начала XX века: Дис. ... канд. филол. наук. Таллинн, 2001.

17. Wright C. Mikhail Bulgakov's developing world view // Canadian-American Slavic Studies. Montreal, 1981. Vol. 15. № 2—3. С. 163.

18. Булатов М. Вечность зла и бессмертие добра. Нравственно-философское содержание романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». Махачкала, 1999. С. 138.

19. Чудакова М. О мемуарах и мемуаристах (вместо послесловия) // Воспоминания о Михаиле Булгакове. М.: Советский писатель, 1988. С. 487.

20. Там же. С. 489.

21. Яновская Л. Треугольник Воланда // Октябрь. 1991. № 5. С. 183.

22. Урюпин И. Роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: мотивы головы и сердца в контексте традиций русского религиозно-философского Ренессанса: Дис. ... канд. филол. наук. Елец, 2004. С. 31—52.

23. Колышева Е. Поэтика имени в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: Дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2005. С. 5—6.

24. Чудакова М. Библиотека М. Булгакова и круг его чтения // Встречи с книгой. М.: Книга, 1979. С. 247.

25. Омори М. Миропонимание в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: Анализ романа с точки зрения космологии П. Флоренского // Бюллетень Японской ассоциации русистов. № 34. Токио: Японская ассоциация русистов, 2002. С. 1—8. [Японский язык с русским рефератом.]; Омори М.М. Булгаков и В. Соловьев, Отражение некоторых идей трактата «Смысл любви» в романе «Мастер и Маргарита» // Славиана. № 20. Токио: Токийский государственный университет иностранных языков, 2005. С. 84—97. [Русский язык.]; Омори М. Восприятие М. Булгакова в Японии // Филологический журнал. № 2. М.: Ипполит, 2006. С. 186—192.

26. Омори М. Роман «Мастер и Маргарита» М. Булгакова в контексте идей трактата В. Соловьева «Три разговора».