При анализе «Мастера и Маргариты», особенно при анализе действий нечистой силы, было бы весьма полезным сравнение ранних редакций романа с окончательной. Конечно, на основании ранних редакций каких-либо категорических выводов делать нельзя, но роман Булгакова настолько сложен, что некоторые его эпизоды очень трудно понять, не имея представления о том, как они выглядели в первоначальном виде.
Что касается действий нечистой силы, то основные различия между ранними редакциями и окончательной редакцией заключаются в следующем:
1) нечистая сила в окончательной редакции стала разборчивей в выборе своих жертв. В то же время из этого нельзя сделать вывод, что эта разборчивость присуща ей всегда. Одно дело — специальный (или отдельно взятый) эксперимент над людьми, а другое — повседневные дела нечистой силы1. В целом, как отмечается в некоторых критических статьях, Воланд как таковой весьма далек от гуманизма [54, с. 50; 136, с. 148], и с этим вполне можно согласиться;
2) действия нечистой силы в окончательной редакции уже не зависят от мнения Бога. Как уже говорилось, поставить Бога в безвыходное положение — одна из основных задач дьявола, и временами, видимо, ему это удается;
3) в ранних редакциях гораздо сильнее был подчеркнут мотив, связанный с экспериментами Воланда, а не мотив, связанный с Мастером и Маргаритой (в заключительной редакции разница между этими мотивами уже не так велика);
4) нечистая сила в заключительной редакции романа выглядит более внушительно и в то же время более привлекательно;
5) в ранних редакциях в рассказе Воланда о событиях в Ершалаиме имеется намек на роман Мастера. Иешуа про людей там говорит следующее: «И думаю, что тысяча девятьсот лет пройдет, прежде чем выяснится, насколько они напутали, записывая за мной» [15, с. 216]. В заключительной редакции этого нет, однако сам вопрос о том, как же соотносится роман Мастера и реальные исторические события, отнюдь не снимается;
6) «извлечение» Мастера в одной из ранних редакций происходит не из клиники, а из одного из лагерей ГУЛАГа, причем Азазелло с Бегемотом, освобождая Мастера, с огромным удовольствием перестреляли охрану. Счастливых возлюбленных это, разумеется, не интересует, и ироничного вопроса Воланда, обращенного к своим подручным: «Надеюсь, вы никого не застрелили?», они тоже не замечают [15, с. 157].
Помимо упомянутых отрывков, можно отметить и то обстоятельство, что в ранних редакциях романа имеются весьма интересные афоризмы, которых в заключительной редакции либо нет, либо они представлены в более обтекаемой форме. Вот несколько подобных примеров.
1. «Предчувствия надо уважать», — уверяет Маргариту нечистая сила [Там же, с. 139]. Здесь можно заметить, что такое утверждение верно лишь в том случае, когда сам человек отчетливо понимает, что именно он хочет и какие силы при этом собирается задействовать. Что касается заключительной редакции, то там данное изречение можно извлечь из рассуждений Маргариты по поводу своего сна.
2. «Простота наш девиз!», — заявляет нечистая сила [Там же, с. 367]. Данная фраза звучит весьма двусмысленно. Во-первых, простота, как известно, может быть хуже воровства, а, во-вторых, такое выражение создает иллюзию легкого и сиюминутного решения всех проблем. В заключительной редакции данный афоризм трансформируется во фразу «Могарыч? Какой такой Могарыч? Никакого Могарыча не было!»;
3. «Во все времена толпа — чернь», — говорит Воланд [Там же, с. 236]. С точки зрения вечности, данное изречение, может быть, и справедливо, но с позиций отдельно взятого человека оно все-таки не звучит. Тем не менее тот сеанс черной магии, который описан в заключительной редакции романа, вполне можно воспринимать как иллюстрацию к подобному изречению;
4. По поводу разгрома, который устраивает Маргарита, став ведьмой, в одной из ранних редакций говорится следующее: «Приятно разрушение, но безнаказанность, соединенная с ним, вызывает в человеке иступленный восторг» [15, с. 346]. Данное изречение, поскольку оно делается рассказчиком, выглядит, пожалуй, даже более убедительным, чем афоризмы Воланда. В заключительной редакции подобной фразы нет, но некоторые сходные моменты в тексте все же остаются. И действительно, а что бы было, если бы Маргарита не увидела в одном из окон маленького мальчика? Или если бы она решила разгромить другой дом? Ведь даже спустя довольно много времени после разгрома она чуть было не разорвала на кусочки перепуганного Могарыча!;
5. Когда Воланда на Воробьевых горах пытается разбомбить с аэроплана какой-то летчик, Воланд загадочно замечает, что «у него мужественное лицо и он правильно делает свое дело» [Там же, с. 504]. Как отметил Б.В. Соколов, данная фраза вполне могла быть обращена к И.В. Сталину, а в последнюю редакцию она не попала только по чистой случайности [124, с. 197, 317].
Таким образом, сопоставление различных редакций «Мастера и Маргариты» позволяет сделать по крайней мере три вывода:
1) действия нечистой силы, равно как и ее тайные цели, в окончательной редакции становятся куда более многозначными и изощренными;
2) афоризмы Воланда из ранних редакций в принципе не так далеки от тех изречений, которые приводятся в окончательном тексте «Мастера и Маргариты»;
3) некоторые сюжетные коллизии из ранних редакций романа как бы незримо «нависают» над заключительной редакцией «Мастера и Маргариты», и что самое главное, при этом нельзя с полной уверенностью сказать, что их там вообще не может быть...
Примечания
1. Здесь можно упомянуть и о том, что альтернативный вариант развития событий, изложенный в одной из ранних редакций, выглядит весьма угрожающе: подожженная со всех сторон Москва, стрельба на улицах, большое количество погибших и над всем этим беспомощный крик Мастера: «Но дети? Позвольте! Дети!» [15, с. 185].
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |