Лидии Яновской не стало в декабре 2011 года.
— С таким диагнозом больше трех-четырех месяцев не живут, — равнодушно пообещал врач.
В ее жизни было несколько чудес. Школьницей ей с отцом удалось бежать из занимаемого немцами Киева и не погибнуть в Бабьем Яру. Потом, во время войны, она находилась вблизи фронтовых госпиталей, где военным хирургом работала ее мама.
Блестящая студентка филфака Киевского университета, вопреки деканату завершившая дипломную работу об опальных Ильфе и Петрове, чудом избежала ареста.
Еще одно чудо — встреча с будущим мужем и соратником, книгочеем и офицером, недавним фронтовиком. Женихов ее возраста было мало. Поселились в Харькове, по его служебной необходимости, да там и остались.
И сразу вслед за этим — болезнь, грозившая параличом ног, и — чудо диагностики того времени, и спасение — тяжелейшая операция, вернувшая ей возможность ходить, но оставившая приступы боли, страх перед лестницами и перекрестками.
Первые ее работы об Ильфе и Петрове начали появляться в печати вместе с оттепелью в конце 50-х, а первая ее книга о них вышла под покровительством академика Д.С. Лихачева, искромсанная редакторами, цензурой и разворованная коллегами. Но удивительное дело — читатели оценили ее, запомнили и даже здесь, в эмиграции, через много лет, мы встречали людей, взявших эту книжку в мягкой обложке с собой.
Писала Яновская медленно, отрабатывая каждое слово, проверяя каждую подробность. А вот читать ее было интересно, мысль была всегда свежа, аргументы остры, понимание эпохи глубоко.
А в 1962 году произошло еще одно чудо — на случайном прилавке под дождем она разглядела только что вышедшего «Мольера» Михаила Булгакова. Разглядела великого писателя и свой 50-летний труд текстолога и биографа. Труд подвижнический, преодолевающий сопротивление среды и собственную боль, никем не оплачиваемый и не приносящий почестей. Мы жили более чем скромно на зарплату отца, но за свой труд мама отвечала только перед своей совестью, нигде не служа, не состоя в союзах и никому не подчиняясь. Две готовые книги о Булгакове были загублены издательствами, несмотря на заступничество К. Симонова и подписанные договоры. Третья («Творческий путь Михаила Булгакова») все-таки вышла в свет. Было накоплено огромное количество материала, а выходили лишь небольшие публикации обнаруженных ею текстов Булгакова да заметки в журналах. К тому же ответственные товарищи, желая скрыть очевидные пропажи из государственного хранилища, перекрыли ей, как кислород, доступ к основному архиву Булгакова. Но не счесть тетрадей и блокнотов, в которые она вручную списывала документы в редкие дозволенные часы. Открытие новых источников. Записи встреч с близкими писателя. Побуквенное восстановление текстов. Взгляд на творчество писателя через его личность, его человеческую трагедию, его любовь. Частично все это нашло выражение в вышедшем в эпоху перестройки «Треугольнике Воланда», в подготовленных ею к печати дневниках Елены Сергеевны Булгаковой, в комментариях к двухтомнику писателя, впервые включившему восстановленные Яновской «Мастера и Маргариту» и «Собачье сердце», в первом, пятитомном собрании сочинений Михаила Булгакова.
И все же наиболее полно, мне кажется, ее талант раскрылся в эмиграции, когда она обрела свободу голоса, сбросив путы самоцензуры. Государство Израиль нашло возможность обеспечить Л.М. Яновской достойное существование, дать социальное жилье и даже собрать средства на первое издание ее «Записок о Михаиле Булгакове» (тиражом 500 экземпляров).
А пока московские издатели, пугаясь собственной тени, вели переговоры о переиздании «Записок...», Л. Яновская начала новую, последнюю книгу.
К этому времени ей исполнилось 72 года. Она задумала грандиозную работу, итог размышлений, выстраданных знаний, итог всей жизни с поиском истины, радостью открытий, трепетом прикосновения к великому, горечью опыта, работу, написанную живо, неожиданно, полемично, без оглядки. Она знала, что времени мало, отложила все прочие проекты, освоила компьютер и одиннадцать отведенных ей лет работала над рукописью. Работала, как всегда, медленно, не надеясь увидеть свой труд опубликованным целиком, печатая в периодике отдельные главы или выкладывая написанное в Интернет. Как и «Мастера...», эту книгу невозможно было закончить...
Приговор врача означал: поставить точку. Но сколько еще не написано, не проверено, не отточено, не завершено! Многие главы конспективны, тезисны. Самые важные, последние, только набросаны!
Это было последнее чудо. Она прожила еще полтора года. Не принимала обезболивающие, чтобы сохранить ясность мысли. Силой воли поднимала себя с постели к компьютеру, продолжая жить, чтобы работать.
Она успела многое. Доработала несколько глав, ряд незаконченных снабдила короткими комментариями, отдала последние распоряжения. Сдалась за месяц до смерти. Мой отец пережил ее ровно на год.
Эта книга перед вами в том виде, как она ее оставила. Последняя книга писателя — о своей жизни, о жизни другого писателя, о его последней книге, об ушедшей эпохе и о нас с вами.
Андрей Яновский
| К оглавлению | Следующая страница |