Издатель

Из всех изобретений и открытий в науке и искусствах, из всех великих последствий удивительного развития техники на первом месте стоит книгопечатание.

Чарлз Диккенс

Как известно, испорченные квартирным вопросом москвичи очень ревниво относятся ко всем «понаехавшим». В особенности если те добиваются успеха. Справедлива эта неприязнь или так проявляется комплекс неполноценности рождённых в «нерезиновой», но так и не поймавших своего шанса, мы выяснять не будем. Лучше расскажу про одного из тех, кто свой шанс создал собственными руками.

Начиналась эта история почти как чеховский рассказ «Ванька Жуков». Двенадцатилетний Ванька, старший из четверых детей волостного писаря села Гнездниково, был отдан в обучение скорняку на Нижегородской ярмарке. Мальчишка оказался смекалистым и работящим, и мог бы из него выйти хороший меховщик или торговец пушным товаром, а получился крупнейший российский книгоиздатель.

Иван Дмитриевич Сытин, окончивший три класса сельской школы, до конца жизни писал с ошибками, но какое это имеет значение, если ни в жизни, ни в бизнесе он не ошибался? На шестнадцатом году жизни Иван приехал в Москву, имея в кошельке пару рублей мелкой монетой, а в шапке — письмо, рекомендовавшее его купцу Шарапову как человека непьющего и честного. Однако вышла незадача — нужды в торговце-коробейнике Шарапов не имел. Правда, ему требовался смышлёный человек в книжную лавку, недавно унаследованную от брата. Иван заверил, что книжки очень любит и потому всенепременно справится. Книг он в жизни видывал немного, так что в этом слукавил, но зато в главном не обманул: лавка начала приносить прибыль.

Виктор Васнецов. Лавка лубочных картинок

Шарапов присмотрелся к парню как следует и, уверившись, что толк из него будет, предоставил свободу действий. Сытин свёл знакомство с бродячими торговцами и быстро организовал целую сеть из коробейников, носивших по деревням немудрёную печатную продукцию: сказки, песенники, лубочные картинки... Совсем недавно сам ходивший с «коробочкой», Иван прекрасно ладил со своими дилерами и потому легко получал из первых рук информацию о том, на что вообще есть спрос. Можно и нужно было открывать собственное дело, но мешало отсутствие капитала.

Бездетный старик Шарапов полюбил Ивана как сына, потому и помог ему, как родному: за толкового, но безденежного парня сосватал шестнадцатилетнюю дочку купца-кондитера, и очень удачно — Евдокия родила Ивану десять детей, и сыновья стали отцу помощниками. Помогли Сытину и 4 тысячи рублей приданого. Заняв у Шарапова еще столько же, Иван купил свой первый литографский станок, с которого и началось огромное издательское дело, — но не будем забывать и о том, что главная часть любого предприятия есть голова его владельца, а в идеях у Ивана Сытина недостатка не было.

Первая идея выстрелила в годы Русско-турецкой войны. Тема освобождения братьев-славян от владычества Османской империи очень воодушевляла все слои российского общества, даже тех людей, кто и не знал толком, где находятся Балканы. Сытин принялся выпускать иллюстрированное «Пособие для читателей газет» в виде карт с обозначением театра военных действий, диспозиций войск и мест сражений. Очень большие тиражи позволяли держать низкие цены. Это делало сытинский проект неуязвимым для конкурентов и вообще прибавляло популярности его изданиям.

Обложка «Народного русского календаря». Издательство И.Д. Сытина

Другим прорывом на рынке печатной продукции стали календари. Ещё с петровских времён издавать календари дозволялось только Академии наук (видимо, из опасения, что на Руси всегда найдутся самородки, способные выдумать не только 32 мая, но и 33-е). Привилегию уже лет двадцать как отменили, но до Сытина никому и в голову не приходило, что в открывшейся нише — настоящий Клондайк.

А Иван Дмитриевич просто добавил к собственно календарю ещё некоторые полезные сведения: святцы, указатель железнодорожных станций, описание государственного устройства Российской империи, ну и так, по мелочи — от рецептов вкусных и питательных блюд до народных средств лечения ящура.

Сытинские календари стоили по двугривенному, а выглядели на полтину, и народ их буквально с руками отрывал. Заказы посыпались лавиной, и нипочём не удалось бы удовлетворить такой безумный спрос, если бы не возможность купить новую типографию на доходы от карт военных действий. Уже на второй год издания этого календаря тираж его составил 6 миллионов экземпляров.

Первая типолитография И.Д. Сытина на Пятницкой. Из коллекции М.В. Золотарёва

Следующий хит продаж был прост до гениальности: книжица в 365 листков, каждый из которых по линии дырочек отрывался, уступая место следующей дате, а на обороте сорванного листка, прежде чем свернуть из него пару самокруток, можно было прочесть что-то интересное. Причем интересное не «так, вообче», а рассчитанное на вполне определённый круг читателей. Календари выпускались разные: «Всеобщий русский», «Народный сельскохозяйственный», «Общеполезный», «Царь-колокол» и тому подобное. Целый штат редакторов старался сделать так, чтобы публиковавшаяся в календарях информация не повторялась и давала пищу уму.

Но однажды перестарались. Перепечатали из какого-то иностранного источника такие статистические данные: «Американский рабочий ест фунт говядины в день, английский ¾ фунта, французский и немецкий — ½ фунта. Русский 2 золотника». Вскоре пришло полицейское предписание об изъятии из продажи всего тиража. А тираж был так велик, что убытки от его уничтожения стали бы для фирмы катастрофой.

Надо было как-то выкручиваться, ведь с властями шутки плохи... Единственная защита от них — это более высокие власти. И Сытин через кого-то из знакомых нашёл способ передать великому князю Константину Константиновичу экземпляр злосчастного календаря вместе со своими письменными объяснениями по поводу произошедшего. Великий князь, человек образованный и утончённый (он переводил Шекспира и Гёте, сочинял стихи и драмы, представляя публике свои произведения под псевдонимом К.Р.), счёл уместным замолвить словечко перед Александром III.

Автомобили «Лорелей» Товарищества И.Д. Сытина для развозки газет «Русское слово». Открытка из коллекции Михаила Азарха, 1900-е гг., публикуется впервые

Фамилия Сытина была императору известна: не так давно он собственноручно утвердил Устав товарищества «И.Д. Сытин и К^о» и знал, что фирма печатает не только календари и лубочные картинки, но также издаёт произведения Пушкина, Гоголя и других великих русских писателей, причём по очень доступным ценам. Понимая, что закрытие такого предприятия России не на пользу, государь решил дело по своему разумению, оставив на поданной ему записке собственноручную резолюцию: «Не вижу оснований налагать кару на сие издание».

От календарей и книг Сытин естественным образом перешёл к выпуску газет и журналов. Один из его журналов — «Вокруг света» — издаётся до сих пор. Это предназначенное для юношества издание Иван Дмитриевич купил в 1891 году и кое-что в нём изменил — как обычно, привёл продукт в соответствие с запросами потребителя: снизил цену подписки до 5 рублей в год (то есть каждый из еженедельных выпусков обходился юному подписчику всего лишь в гривенник), а в качестве бонуса читатель получал ежемесячно по книжке Майн Рида, Жюля Верна, Дюма или Конан Дойла... За такое чтение мальчишки готовы были подписаться на что угодно, и потому тираж журнала очень скоро увеличился в 10 раз.

Самое удивительное в карьере Сытина — то, насколько долговечными оказались использованные им приёмы. Ведь отрывные календари издаются до наших дней, а литературное приложение к журналу «Вокруг света» возродилось в 1961 году, и миллионы школьников знакомились с произведениями Саймака и Шекли, передавая друг другу на переменах эти маленькие затрёпанные книжечки.

И.Д. Сытин. Фото 1900—1910 гг.

Стремление добиваться наилучших результатов приводило Сытина к прогрессивным решениям, а те, в свою очередь, обеспечивали дальнейшие успехи. На предприятиях Ивана Дмитриевича устанавливалась самая современная техника, да и само здание сытинской типографии на Пятницкой было построено заново по проекту архитектора Адольфа Эрихсона и инженера Владимира Шухова. При типографии начала работу школа технического рисования и литографического дела. Лучшим из её выпускников Сытин предоставлял возможность получить высшее образование в Московском училище живописи, ваяния и зодчества — ему ведь нужны были талантливые кадры.

В те же годы Эрихсон для сытинской газеты «Русское слово» построил здание на Тверской. В этом доме Иван Дмитриевич и поселился, поближе к редакции. В делах помогали сыновья: первенец Николай стал заместителем отца, Василий принял на себя руководство издательством, Ивану поручили реализацию продукции. Петра отец отправил в Германию изучать экономические науки. Нашлось бы дело и для Дмитрия, но младший из сыновей захотел стать офицером. Кстати, в годы Гражданской войны он воевал на стороне красных, служил в штабе Михаила Фрунзе. Но этот факт не сыграл никакой роли. После революции вся собственность Сытина была национализирована, здания на Пятницкой стали 1-й Образцовой типографией, газету «Русское слово» большевики закрыли за то, что она не поддержала Октябрьский переворот. Сытина даже арестовали и некоторое время продержали в заключении, а когда выпустили, его дом уже занимала редакция «Правды».

Однако неоспоримые заслуги Ивана Дмитриевича Сытина в деле просвещения российского народа всё же приняли во внимание. По личному указанию Ленина Сытин был назначен консультантом Госиздата, его даже из квартиры не выселили, а с 1927 года, когда бывший владелец крупнейшей российской издательской фирмы окончательно отошёл от дел, ему была назначена персональная пенсия в размере 250 советских рублей.

Эпилог

Мемориальная доска с именем Ивана Дмитриевича Сытина на доме всё-таки есть, даже целых две. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

А рядом с доской, посвящённой деятельности сестры вождя мирового пролетариата, могла бы висеть и другая: «Здесь в книжном магазине И.Д. Сытина работал приказчиком будущий поэт Сергей Есенин».

Правда, книгами он торговал так недолго, что не сохранилось документальных свидетельств — точно ли работал именно здесь или же в каком-то другом из сытинских магазинов, известно только, что на Тверской. Подобно всем, кто приехал покорять столицу, поэт постоянно перемещался всё ближе к своей цели: от конторщика в мясном магазине до приказчика в книжном, от наборщика в типографии до корректора, и так до января 1914 года, когда напечатанное в детском журнале первое стихотворение дало Есенину право считать себя поэтом, после чего он с чистой совестью ушёл на вольные хлеба.

Видимо, рецепт успеха один на все времена: видеть цель, верить в себя, не замечать препятствий...