«Я — мистический писатель».
Из письма М. Булгакова Советскому правительству
Вглядываясь в биографию Михаила Булгакова, не раз и не два подглядишь свою же крамольную мысль — как писатель, который вёл себя столь дерзко в литературе и в жизни, который был объектом критической травли на протяжении не меньше пятнадцати лет, который претендовал на роль и поведение в пространстве диктатуры — словом, как он уцелел в Москве, в сердцевине террора под пристальным оком диктатора?
Первый обыск в доме Булгакова был сделан органами ОГПУ (по смыслу — политическая полиция) ещё 7 мая 1926 года. Во время обыска были изъяты машинопись повести «Собачье сердце» и писательский дневник от руки. Последний был озаглавлен так: Под пятой. И повесть, и дневник были написаны в самых развязных антисоветских тонах памфлета, о чём несомненно было доложено в оперативной сводке Сталину, который тиранически выделял литераторов в своём сердце; возможно, что повесть была даже Сталиным лично прочитана (ведь читал же её Каменев и пришёл в брезгливую оторопь: это острый памфлет на современность, печатать ни в коем случае нельзя), и всё же... всё же... Булгаков уцелел; да, 20-е годы были ещё не столь кровавы, но позже, в разгар террора 37 года количество расстрелов в подвалах Лубянки шло на десятки казней в одну только ночь.
Словом, вопрос задан. Он ждёт ответа.
И мне кажется, что ответ на него можно найти, если взглянуть на отношения писателя и тирана как на своеобразную метафизическую шахматную партию, в духе той партии, в какую играли в романе Воланд и Бегемот.
Замечу, что булгаковеды склоняются к тому, что писатель воспроизвёл в той сцене партию Майет-Левенталь из популярного учебника шахматной игры великого Эммануила Ласкера. Только в нашем случае речь идёт о квазипартии, где против белого булгаковского короля Сталин мог взять и по ставить на доске разом шесть или двадцать шесть чёрных коней. Квазиигра — игра как бы без правил, но в логике абсурда ей не откажешь.
Итак, наша мистическая партия началась где-то осенью 1925 года, когда по Москве поползли слухи о том, что легендарный МХАТ (правительственный театр) репетирует белогвардейскую пиеску «Белая гвардия» пера некоего сатирика-пересмешника и свистуна Булгакова.
Слухи наверх идут листопадом оперативных донесений от агентуры.
Сталин ставит напротив имени Михаил Булгаков первую мысленную отметку лёгким нажимом красного карандаша.
У вождя было два карандаша для галочки на полях судьбы... красный — пожалуй, смерть, синий, пожалуй — отсрочка.
Партия начинается.
Что можно сказать об игроках, взглянув на гороскоп?
Первому, Иосифу Сталину, в 1925 году исполнилось 46 лет. Он родился в 1879 году, 21 декабря, на стыке двух зодиакальных кругов, в день зимнего солнцестояния, и получил — как мутант — характеристики сразу двух зодиакальных знаков — Стрельца и Козерога. Отметим про себя: влияние Юпитера, Сатурна и Марса, охранный цвет синий и чёрный. Талисманы: подкова, саламандра, чёрный кот и дьявол; символы: жезл, козёл, лестница и часы. По сумме характеристик — это расчётливая и настойчивая натура, особа, любящая роскошь и гурманские утехи, и одновременно всеядная, не имеющая отвращения к еде. Сразу на ум приходит комическая ситуация в ссылке, где Сталин якобы ставил свою миску после еды на пол, чтобы её облизала собака, а потом возвращал на стол, чем доводил до истерик чистоплюя Свердлова. У людей данного знака встречаются по шестому пальцу на руках и ногах. По легендам известно, что у Сталина был шестой палец на левой ноге, сросшийся — копытом — с соседним пальцем, по гороскопу знак сатанинский. Ведущая сверхидея данной натуры — это оставить на земле свой собственный след, оттиск, печать, клеймо, мету, тавро. Стрелокозерог равнодушен к одежде и внешнему виду, он алчен, одинок и склонен к деспотизму и тирании в отношениях с людьми.
Второму партнёру нашей игры, Булгакову, в 1925 году исполнилось тридцать четыре года. Он родился 3 мая 1891 года под знаком Тельца. Отметим по гороскопу: влияние Луны. Склонность к литературным занятиям. Символы: крылатый бык. Охранный цвет — жёлтый. Охранный камень — нефрит. Цвет неудачи — красный. Талисманы: сова и золотой телец. Тельцы по натуре сентиментальны, терпеливы, но невыносимы и ужасны, когда их терпению приходит конец. Они не выносят разлада и дискомфорта. Склонны считать, что мир всё-таки вращается вокруг их личной персоны, судьбы и особы. Они скрытны и жадноваты. Чувства у Тельца намного острее, чем у других знаков. Они прекрасные повара. Старомодны. Ведущая идея их жизни — внушить к себе любовь людей, окружения, времени и пространства, фортуны и власть предержащих.
Легко заметить, что между игроками существует глубинная мистическая связь.
Глаза у Сталина были с жёлтым отливом, а жёлтый есть охранный булгаковский знак; окружённый угнетающим красным цветом (неудач) большевистской ферулы, золотой Телец Мастера утолялся только золотым цветом тигровых глаз деспота. А ведь скрытое покровительство Сталина не вызывает сомнений...
Или, следим дальше узоры двух судеб, сатанинская эмблематика Сталина: лестницы, жезлы, чёрные коты, часы, подковы и копыта — созвучны совиному миру ночного мистического писателя.
Или — белый ландыш и белокипенная сирень из палитры цветов Булгакова Тельца плюс его охранный чёрный чернильный нефрит контрастно гармонируют с чёрным маком и багровым гранатом из натюрморта вождя, Стрельца/Козерога.
Вообще, в природе этого скрытного поединка двух натур налицо явная симметрия — и отчасти равновесие по контрасту — жить при луне. Оба жили лишь по ночам, Сталин в Кремле, Булгаков — когда успокоится проклятая коммунальная квартира, имели общую склонность к пессимизму, к неизжитому страху перед бедностью, например, вождь копил деньги на двух или трёх сберкнижках, о чём дочь узнала лишь после смерти родителя. Добавим сюда же гармонию белого с чёрным, меланхолическую рифму чернильного мака с очами совы; переглядки бычьей желчи и змеиной крови внутри зрячего ручья гадюки. Заметим рифму между аппетитом гурмана вождя и искусством писателя-повара. И заодно — рифму распорядителя букв и генералиссимуса сокращений, где красный карандаш стекает алым лампасом по брючине Главнокомандующего Красной армией.
Перед нами инфернальный брак. Брак Света и Тьмы. Касание правой лунной лягушачьей лапы с левой десницей чёрно-красного мрака. Неразглашённый брак такого рода полон и открытого драматизма — тиранический знак Стрелокозерога вождя выступает явным охотником за крылатым золотолунным быком Тельца.
Притяжение Сталина к Булгакову — это притяжение стрелы Стрельца, влюблённой в бегущую мишень.
Любовное чувство Стрельца/Козерога астрологи сравнивают с огнём под золой, с тягой пламени вверх, через вектор ввысь! — как поиск того, кто стоит выше, как идеальную совершенную страсть, помноженную на яростную ревность. А пыл ревности, как известно, сильнее любви. Увидев фотографию школьницы-дочери в короткой спортивной форме Артека (на продажу?), отец в ярости истыкал фотокарточку карандашом и написал поверх лица: проститутка! Узнав о том, что родители избранницы его сердца против поездки дочери в Киев (он тебе не пара!), Булгаков устроил скандал, который аукнулся телеграммой сестры: Тася, немедленно выезжай, Миша стреляется...
Астрологи рекомендуют рождённым под знаком Стрельца выбирать рождённых именно и только под знаком Тельца.
Любовное чувство Тельца Булгакова можно определить как пещерное эхо, как уязвимость к зовущему голосу у входа, проникшему в чрево пещеры. Ни пещерное эхо, ни пулю из рта самоубийцы выплюнуть невозможно. В этой особенности проживания чужого прицела — уникальная ранимость Булгакова. Природа Стрельца властвует над Тельцом, потому что суть знака стрелы именно прицельность, нацеленность... стрела уж пущена, а птица ещё распевает в кустах, писал восточный поэт. Одним словом, феномен брачного союза лунной ночи с дуплом совы в том, что стрела и мишень — одно целое.
Но!
В нашей партии мишень первой бросает вызов диктатору.
Играя белыми, Булгаков делает в шахматной квазипартии сразу подряд, без пауз, несколько ходов белой пешки, развивая наступление на ферзевом фланге, в духе фронды написаны и пущены в свет сначала роман «Белая гвардия» (частично опубликован), затем повести «Роковые яйца» (опубликована) и «Собачье сердце» (на публичных читках). Вождь изумлён таким натиском. Чёрные отвечают не сразу, но тут же перехватывают инициативу белой атаки: журнал Россия, где началась публикация романа «Белая гвардия», закрыт, текст остаётся без окончания, против редактора Исая Лежнева заводится дело, ему грозят кары и высылка из страны.
Кажется, проигрыш Булгакова неотвратим, он навсегда окаменеет на творческом старте. Но тут в обречённую партию — на стороне белых — вмешивается судьба и ставит в центр шахматного поля на решающий пункт силовых перекрестий — четвёрку — второго белого ферзя (!): инсценировку «Белой гвардии» принимает к постановке сам легендарный МХАТ, Станиславский выводит автора из-под атак репертуарной цензуры, в афишах ближайшего сезона появляется имя нового автора и пьеса «Дни Турбиных». Дебютант стал сенсацией большевистской Москвы. Его новые пьесы «Зойкина квартира» и «Багровый остров» анонсируют ещё два столичных театра.
Желтоглазый вождь размышляет над расстановкой фигур. На фоне практически всеобщего рабства в стране товарищей дерзости модного писателя слишком заметны: монокль в булгаковском глазу слепит медный прищур тирана солнечным зайчиком. Согласно оперативной практике, ОГПУ заводит на Булгакова наблюдательное дело, и 7 мая 1926 года в квартире писателя производится уже упомянутый обыск. На зелёное сукно ночного стола в Кремле кладется краткое резюме, выжатое из повести, и цитаты из дневника «Под пятой». Вождь цепенеет. Над белым королём нависает угроза. Но! Но белые фигуры соперника ведут себя так, словно не замечают смертельной опасности на королевском фланге. Мало того, уже на следующий месяц — 24 июня — Булгаков посылает на имя Председателя Совета народных комиссаров, которым был А. Рыков, письмо самого предерзкого толка. Булгаков осмотрительно не адресует своё раздражение прямиком к Сталину, очень мудрое поведение Тельца перед лицом Сфинкса. Ошибки делают лишь подчинённые дурни. В письме Булгаков требует немедленного возвращения изъятых при обыске рукописей и угрожает (ха-ха!) выходом из организации писателей. Он прекрасно понимает, кто будет его читать. Единолично! Этот бумажный голубь запускается прямо в жёлтое око тирании. Сталин берёт тайм-аут и закуривает трубку. На шахматной доске расставлены: бутылка «Цинандали», тарелка с горячим лобио, стакан крепкого чая в медном подстаканнике, где всегдашний горький сахар Стрельца размешивается не чайной ложкой, а фигурою чёрной королевы.
Булгаков уезжает с женой на подмосковную дачу старых приятелей москвичей Понсовых, где крылатый Телец может скрыться от прицела сталинского Стрельца-кентавра в развалинах античного акрополя, где мраморные колонны обвиты петлями вьюнка, а обломки богов утопают в зарослях чёрных тюльпанов с каплями белых нарциссов.
Заря террора уже полыхала во всю ширину горизонта и, казалось бы, ничто не мешало всерьёз остановить «апологета белогвардейщины» сначала арестом, затем — застенками и, наконец, стенкой. Однако кроме стройной слаженности зодиакальных знаков, между Сталиным и Булгаковым имелось ещё и другое средостение, а именно — таинственная параллельность детских судеб.
Детство Сталина и Булгакова прошло под сильнейшим религиозным нажимом: мать юного Иосифа мечтала сделать его священником, чистым высоким голосом мальчик (в слезах умиления) пел в хоре Горийской церкви, в возрасте девяти лет он был зачислен в духовное училище и стал послушно готовить себя к церковной карьере. В эти ранние годы он искренне верил в Бога. Ситуация с Булгаковым была ещё проще — он родился первенцем в семье доцента Киевской духовной академии, в роду потомственных служителей культа и как старший сын должен был унаследовать традицию по линии отца и по линии матери. В детстве ни юный Сталин, ни юный Булгаков не противились судьбе. Но... но — симметрия продолжается — они оба очень рано потеряли отцов. Сталину шёл 12-й год, когда его скандальный отец сапожник Бесо умер после удара ножом в пьяной драке. Отец Булгакова умер почти так же внезапно, в самом расцвете жизненных сил от нефрита почек в марте 1907 года, когда юноше шёл 14-й год. Здесь впервые даёт о себе знать нефрит — охранный камень Тельца, который в случае с Булгаковым проявил крайнее вероломство. Убив отца, нефрит в 1940 году, через тридцать три года настигает и сына. Тоже в марте. На этом сходство двух молодых планид не заканчивается — и Сталин и Булгаков решительно открестились от своих отцов в пользу матери. Молодой Иосиф отца просто ненавидел. Чувства Булгакова были, конечно, намного человечней, он просто бесповоротно отказался продолжать традиции двух родов, выбрав для себя профессию врача, как того хотела его мать. Больше того: отрицание отца у обоих юношей пустило глубокие экзистенциальные корни. Так, молодой Сталин захвачен книгой грузинского романиста А. Казбеги «Отцеубийца», откуда он присваивает себе имя — по имени главного героя — звучное имя Коба. Коба — становится первой и последней партийной кличкой будущего вождя. В конце концов Сталин отказывается и от отцовской фамилии Джугашвили и вообще от всего грузинского, считая себя русским. (Ты знаешь, по секрету сообщил старший брат Василий Сталин шестилетней сестрице Светлане, наш отец был раньше грузином; а кто такие грузины спросила она...)
На уровне сущностей — отказ от отца стал отказом от веры в Бога.
Внешние формы отрицания отца у Булгакова были гораздо мягче, деликатнее, интеллигентнее, но суть была не менее кардинальна. Он тоже пытался уйти от отцовской фамилии и в первых псевдонимах кружил вокруг масок: Булл, Тугай... в его прозе (надо же!) практически нет ни одного персонажа — отец, зато не раз встречается мать — мама, белая королева — писал писатель в первом романе.
И так же как у Сталина, отказ от отца у Булгакова стал юношеским отказом от Бога.
И ещё одно сходство. Оба юноши, став молодыми людьми, мечтали о писательской славе. Перу Иосифа Сталина принадлежат несколько вычурных поэм на грузинском языке, которые были напечатаны в газете «Иверия» ещё в 1895 году. И как утверждали люди, близко знавшие Сталина, он на всю жизнь сохранил особую зависть именно к литературному таланту и ревновал к Дару. Это была ревность Змия сразу ко всем соловьям Эдема. Он понимал, что не состоялся как поэт, и втайне тиранически мучился этим. Эта зависть была родом бессонницы Сталина.
Наконец, оба юноши выбрали своим призванием в жизни — чужие грехи — врачевание ран.
Иосиф принялся врачевать раны общественные, а Михаил — как врач — выбрал стезю сифилидолога, то есть встал на путь исцеления моральных последствий от грешных нравов. Для Сталина публичным домом был капитализм, для Булгакова кровавой опереткой была революция. Тут важно заметить, что два шахматных игрока были из числа моралистов.
Но вот, наконец, отпит глоток «Цинандали» и откушано лобио. Выпит чай, съедена белая сахарная королева с тремя ладьями, шестью офицерами и двадцатью шестью пешками. И! И державный игрок принимает странное двусмысленное решение — пощадить наглеца выскочку свистуна, и более того, принимается полутайно, вприщур, вполглаза — не афишируя своих симпатий — ездить во МХАТ на одиозный спектакль «Дни Турбиных». Даже сегодня булгаковеды не могут дать точный ответ на вопрос: сколько раз Сталин видел спектакль? Во всяком случае не меньше пятнадцати раз! Порой он приезжал к началу второго акта. И этот тайный роман вождя происходит на фоне оглушительной травли Булгакова в столичной печати. В альбоме Булгакова с любовным сарказмом собрано около 300 отрицательных рецензий на собственное творчество. Однако писатель остаётся в живых. А ОГПУ, в конце концов, возвращает ему изъятые при обыске повесть и дневник.
Беспрецедентный сбой в работе часовой машины террора.
Не сразу Булгаков постигает, что между ним и державцем полумира возникла секретная кровная связь. Но постепенно на фоне растущих расправ вождя с вождями и растущего единовластия тень сталинской длани — крылом охраняет любимца от покушений судьбы — и вот уже день больше не стучит в дверь Булгакова кулаками, царствует ночь, о лунная ночь кремлёвской бессонницы!
Спит красный Ершалаим.
В небесах среди звезд набирает силы ветер планиды, стеной мрака надвигается со стороны Средиземного моря ливень. Ну и пусть! Но он не страшен двум игрокам под защитой крытой колоннады дворца Ирода, где лунный луч озаряет волшебные живые шахматные фигурки, расставленные на мозаичном полу. В левой руке света судорожно стиснут красный слон. В правой руке мрака мерцает фигурка белого короля.
В марте 1930 года Булгаков делает сильнейший ход белых, который демонстрирует противнику глубокое понимание позиции — в письме к Советскому правительству (а не к тов. Сталину) о невозможности жить без средств к существованию, когда все его пьесы сняты с репертуара, он решительно объявляет себя противником революций и мельком упоминает, что написал роман о дьяволе, но потом собственноручно его сжёг.
Пожалуй, впервые за последние двадцать лет Сталин наталкивается взором на слово дьявол, напечатанное печатными буквами на бумаге, и жёлтое око вождя поневоле моргает. Этого взмаргивания хватило Булгакову аж на десять лет до 1939 года.
Впервые фигуры чёрных в смятении, без присмотра проигрыш Сталина в мистическом поединке кажется неизбежным.
Что тут было угадано?
А то, что Булгаков понял природу вождя: он инквизитор.
А то, что по букве большевик, он сохранил веру в Бога.
И то, наконец, что он экзорцист. Марксист, изгоняющий дьявола, и не из отдельной личности, а из грехопадения народа.
Последствия этого хода известны: 18 апреля 1930 после самоубийства Маяковского Сталин, всё взвесив за четыре минувших дня (подумав о судьбе Булгакова), звонит домой (дневной Сталин и ночной вождь — это разные люди) и, решая одним махом его судьбу, вот вам работа, вот кусок хлеба, вот моё покровительство, почти что назначает антагонисту свидание.
Правда, оно не состоялось, почему — скажу в последней строке.
Правда, в отношения двух игроков вмешалась пьеса Булгакова о Мольере, почему — тоже скажу в своём месте.
Что же в итоге?
Террор 37 года проходит мимо Булгакова! На все попытки ОГПУ и НКВД, на все расстрельные списки, подписанные Ягодой, Ежовым и Берия прикончить заодно вкупе с другими врагами народа и этого вот свистуна пересмешника белопогонника Сталин отвечает отказом (видимо) бесконечное количество раз вычёркивая фамилию Булгакова синим карандашом из красного списка. Тайное покровительство тирана становится явным. Булгаков в Москве считается негласно специалистом по душевным клавишам Сталина. И действительно, он не раз демонстрирует виртуозное знание дьявольских пружин: так умелым эпистолярным советом Булгаков спасает Замятина, и тот добивается выезда за границу, не без точных инструкций Булгакова решается и судьба опального Эрдмана, а когда Ахматова показывает ему для совета своё письмо на имя вождя, отпечатанное на машинке, тот даёт единственную, но виртуозную рекомендацию: перепишите письмо от руки.
Вы поэт. Вам можно. Именно в таком частном обличье письмо попадает в яблочко — муж и сын вдруг на свободе.
Отныне Булгаков становится самой модной жертвой режима — он позволяет себе носить в глазу огромный старорежимный монокль и щеголять белыми пластронами, когда он входит в ресторан, на него немедленно оглядываются десятки глаз, оркестранты играют в его честь туш и любимые мелодии, а официанты назубок знают его гастрономические симпатии — стерлядь в серебряной кастрюльке, нарезанная кусками, переложенная раковыми шейками и свежей икрой. Бесконечная ругань критики и скандалы с цензурой делают Михаила Афанасьевича Булгакова самым острым блюдом сталинской эры.
Манкируя деспотией, Булгаков позволяет себе не только заново приступить к роману о сатане и читать его главы друзьям, не только посещать рауты в американском посольстве, не только откровенно писать брату Николаю в Париж, но и — бац — взять и отбить жену крупного советского военачальника, командующего московским военным округом генерала Шиловского, красавицу Маргариту — московскую Елену (Сергеевну) партийных данайцев. И это на глазах кремлёвского вдовца.
Но Боже сохрани подражать Булгакову!
Любимец тирана всегда один. По ночам призрачный Сатана забредает на свет зелёной лампы в кабинет писателя, что в новом доме писателей в Фурмановском переулке, и, заглядывая через плечо, читает: «Тьма, пришедшая со стороны Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, пруды... пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете» (С. 290).
Перед нами ситуация типичного двойничества, рискнём даже на большее — это ситуация сиамских близнецов, где тиран и писатель — оба жертвы симметрии в охвате бытия. Или хотя бы пленники пуповины.
Тут неизбежно встает вопрос о метафизическом двоевластии.
Что ж, вернёмся к узлу этой фантасмагории.
Речь о пьесе «Кабала святош».
Мольер из самых самых любимцев Булгакова драматурга и человека, как «Капитанская дочка» Пушкина, как Саардамский плотник. Пьеса — из четырёх действий — была написана Булгаковым в 1929 году с энергией восторга и играющих мускулов победителя.
Надо же! Москва легла у ног вчерашнего беглеца врача киевлянина и белогвардейца. Он самый желанный драматург столицы.
Начало было феерическим, пьеса прочитана, молнией принята к постановке МХАТом, затем пауза для переговоров с цензурой, — разрешена! — переименована из «Кабалы святош» в «Мольер», поставлена в репертуарный план, режиссёр Николай Горчаков приступает к репетициям длиной в четыре года, главный акцент: никаких намёков на современность, жить внутри эпохи Людовика Солнце, посмеиваться над монархом и аплодировать Жану Батисту Поклену. Постановка отняла все силы и средства театра, роскошные костюмы, гениальная игра, 16 февраля 1936 года премьера. Ура! «Успех громадный. Занавес по счёту за кулисами давали 22 раза. Очень вызывали автора» (пишет в своем дневнике новая, третья по счёту жена Булгакова).
Спектакль показали семь раз и... и всё!
Разносная статья в «Правде» «Внешний блеск и фальшивое содержание», критика Керженцева, и спектакль закрыт навсегда.
Почему же Сталин наложил резолюцию на докладную чинуши: По-моему, тов. Керженцев прав! Ведь в пьесе о судьбе любимого драматурга Людовика Солнце на первый взгляд не было ничего крамольного. А на мнение досужего критика о том, что автор-де подколодная змея, которая протаскивает на сцену тезис о том, что диктатура монарха повторилась в диктатуре пролетариата и гибельна для искусства, можно было бы и наплевать с высокой колокольни, как это случалось не раз с пьесами ночного визави за шахматной партией.
Смею предположить, что дело было вовсе не в пролетариате, а в тайном посыле пьесы, якобы против кабалы папских соглядатаев, святош, но на деле обращённой прямо к диктатору, ты царь, живи один, правь в полную силу, великий инквизитор, брось в печь всех, кто мешает тебе быть монархом, избавься от кабалы святош, от старых большевиков, от вождей-попутчиков, избавься от партии, наконец, властвуй в полную силу, начинай якобинский террор, запусти советскую гильотину, казни их, ату! эту свору прихлебателей и недругов, пора, теперь можно...
Сталин дрогнул — Булгаков сукин сын прочитал его тайные мысли, ведь гнев мести и расправы над державой давно набрал силу шторма в душе великого инквизитора, и в этом пункте Бог со мной заодно, думал диктатор, пора давно выпустить шторм экзорциста на волю расправы.
Пьеса была запрещена в молниеносном порядке только потому, что Сталин не хотел быть замечен в согласии с драматургом, что он-де идёт на поводу пьесы Булгакова, который по сути стал в этот ночной момент дневным воплощением тирана и подтолкнул его исполнить то, что давно накипело.
Но мимо! какой чёрт подкинул ядовитое яблочко на шахматный стол, и оно стало кататься по клеткам, давя ряды и фигуры (в августе Сталин меняет правила игры и ставит во главе НКВД Ежова, якобинский террор повторяется в России с устрашающим размахом, первыми жертвами стали старые большевики и партийцы, именитые революционеры и партократы — так, уже через полгода были расстреляны 78 членов ЦК ВКП(б), отныне список казней бессчётен)... в этом пекле сгорели практически все мучители и враги Булгакова, альбом, в который были наклеены разносы, стал стеной колумбария, Асаф Орлинский, гонитель белогвардейщины (расстрелян), Алексей Рыков — адресат знаменитого письма Советскому правительству (расстрелян в марте 1938), Лев Каменев, читатель «Собачьего сердца» (расстрелян вместе с Зиновьевым в августе 1937); кто уцелел? Единицы, тот же гонитель Мейерхольда и Булгакова председатель Комитета по делам искусства Платон Керженцев сам остался в живых только чудом.
Между тем они (Булгаков и Сталин) прекрасно понимали друг друга и хранили молчание об истоке террора — властвуй, тиран! — за семью печатями. Они оба верили в Бога и никогда никому не признались в том, что остались мальчишками нагорного хора.
Об этой сделке известно только Ему. Вседержителю.
С головы партнёра не упал ни один волос, Булгаков вдохновенно вновь приступил к роману о сатане в Москве, который явился в столицу мирового пролетариата вершить свой Страшный суд в манере гиньоля.
Стрела вонзилась в мишень (да) в самое яблочко и превратилась в солнечные часы с одной только стрелкой, днём это было время одно на двоих, стрелка отбрасывала тень на кольца мишени, а ночью одно для все прочих. Булгаков объявил сопернику вечный шах и фактически выиграл партию.
Где и когда порвалась пуповина двойничества?
Мы можем ответить совершенно точно: партия света и тьмы — точнее, партия полусвета и полумрака — кончилась 21 мая 1939 года. «В этот день, часов около 8 вечера (пишет жена Елена) стало темнеть, а в 8 — первые удары грома, молния. Началась гроза. Была очень короткой. А потом было необыкновенно освещённое красное небо. Миша сидит сейчас над пьесой о Сталине».
Слух о том, что Булгаков пишет пьесу «Батум» о молодом Сталине, дошёл до вождя практически сразу с началом работы над пьесой... между тем Коба-отцеубийца ненавидел в себе всё грузинское и уж тем более свою жалкую юность на вторых ролях новичка революционера бандита и экспроприатора, и атеиста, кому какое дело до моей юности? Между тем пересмешник пишет во всю прыть, пишет под бесконечный трезвон телефона из МХАТа, где все ждали сенсационную пьесу: Булгаков! О Сталине? Ну и ну... 11 июля 1939 года первая читка. Приняли на ура. Сталин выжидает. Наконец пьеса «Батум» ложится на стол под зелёным сукном в ночном кабинете Кремля, рядышком с шахматной доской, околдованной вечным шахом... раздвинув фигуры, властелин полумира читает пьесу, Стоит жаркая ночь. Над колоннадой дворца Ирода горят страшные звёзды. Читая — как всегда — между строк, Сталин легко понимает, что Булгаков пишет о нём как о молодом Антихристе. Фигуры сбрасываются с доски на мозаичный пол, распугав голубей, воркующих в чаше фонтана. Мат! Сталин в белом плаще с кровавым подбоем с красным ручьём лампасов на брюках генералиссимуса молча уходит в темноту колоннады. Единственное, на что у него хватает сил — это в очередной раз не поднять руку на своего сиамского близнеца.
Тем временем Булгаков счастливо отъезжает из Москвы. Куда? На юг. К Чёрному морю. В Батум — хлебнуть для пьесы свежих впечатлений. Когда-то именно там он, врач Белой армии, мечтал о пароходе, идущем в Стамбул, чтобы оттуда бежать дальше, в Париж, к Мольеру.
9 мая — в День грядущей Победы — в поезд на станции Серпухов входит почтальонша с сумкой через плечо с телеграммой в руках и спрашивает, открывая купе: кто здесь бухгалтер? Первым понял вестницу участи адресат телеграммы Булгаков: не бухгалтер, а Булгаков! Распишитесь в получении. Это за ним пришла смерть. Он читает телеграмму несколько раз, но не может разобрать слов, потому что у него внезапно потемнело в глазах. Там было пять слов: необходимость поездке отпала возвращайтесь Москву.
Анализируя булгаковский гипертонический нефросклероз, современные врачи обязательно останавливаются на эпизоде с роковой телеграммой, потому что именно ею был нанесён смертельный удар: телеграмма ударила по самым тонким капиллярам — глаза и почки. Чувствительность Тельца сыграла свою роль. Стрела Стрельца выпала из мишени, и часы Тельца остановились. Булгаков умер через год. Так же быстро, как и отец. В той же позе. Почти в один тот же день. В марте. Перед смертью он ослеп. Тьма, пришедшая со стороны Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город... Сталину о смерти Булгакова было доложено, он не поверил и попросил уточнить, тогда раздался звонок в квартире покойного.
Ливень водопадами несёт шахматные фигуры по мраморной лестнице вместе с бутонами, сорванными с цветов, и мелкими сучьями.
Но вождь ещё долго хранил память о своем близнеце.
В роковые дни начала Отечественной войны он обратился к народу со словами, которые запомнил из любимой пьесы (отмечено В.Я. Лакшиным). Это слова Алексея Турбина на лестнице гимназии: слушайте меня, друзья мои. А в 1943 году отдал приказ восстановить царскую форму и одеть советских офицеров Красной армии в золотые погоны и портупеи побеждённой белой гвардии. Эту форму носили герои булгаковской пьесы на сцене МХАТа, единственное место в стране, где её можно было увидеть, впрочем, как и новогоднюю ёлку из начала второго акта вождь тоже разрешил ставить и украшать в Новый год после войны.
И последнее.
Почему всё-таки они ни разу не встретились, хотя почти что договорились... Сталин знал за собой одну слабость — Булгаков мог ему не понравиться, а неприязни инквизитора пережить никому не дано, так он в очередной раз пощадил тайного любимца... Булгаков этой черты вождя экзорциста не знал.
Но больше Сталин ни с кем на равных в шахматы не играл.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |