Неизданный отрывок из пьесы «Белая гвардия»

АКТ II-й

Картина 1-ая.

У Турбиных. Ночь. Близко к рассвету. Алексей спит на тахте.

Алексей /говорит во сне/. Кто там? Кто. Кто. Кто. /Пауза/. Да кто же здесь, боже мой? /Просыпается, поднимается, берет со стула револьвер, целится в портьеру/. Фу ты чорт, халат. /Засыпает, бормочет/. Чертова водка./ Сцену затягивает туман. Халат на стене внезапно раскрывается, из него выходит Кошмар. Лицо сморщено, лыс, в визитке семидесятых годов, в клетчатых рейтузах, в сапогах с желтыми отворотами/.

Кошмар. Голым профилем на ежа не сядешь. Святая Русь страна деревянная, нищая и опасная, а русскому человеку — честь — одно только лишнее бремя. /Поет/.

Здравствуйте, дачники, здравствуйте дачницы,
Семки у нас опять начались...

/Сцена наполняется гитарным звоном/.

Я бы этого вашего гетмана повесил бы, честное слово. /Вскакивает на грудь Алексею, душит его/.

Алексей /во сне/. Пусти.

Кошмар. Я к вам, Алексей Васильевич, с поклоном от Федора Михайловича Достоевского. Я бы его, ха, ха... повесил бы... Игривы Брейтмана остроты, а где же сенегальцев роты. Скажу вам по секрету, уважаемый Алексей Васильевич, не будет никаких сенегальцев, они кстати и сингалезы. Впрочем, правильнее говорить не сингалезы, а гансилезы. А союзники — сволочь.

Алексей. Отойди. Гансилезы — это вздор. Такого слова нет. И тебя нет. Я вижу тебя во сне. И сейчас же проснусь. Проснусь. Проснусь. Проснусь.

Кошмар. Ошибаетесь, доктор. Я не сон, а самая подлинная действительность. Да и кто может сказать, что такое сон? Кто. Кто?

Алексей /во сне/. Кто? Кто? Кто?

Кошмар. Вот то-то. А чтобы доказать вам, что я не сон, я вам скажу, милейший доктор, я превосходно знав, что с вами будет.

Алексей. Что? Что? Что?

Кошмар. Очень нехорошие вещи. /Кричит глухо/. Доктор не размышляйте, снимите погоны.

Алексей. Уйди, мне тяжело... Ты кошмар. Самое страшное — твои сапоги с отворотом. Брр... Гадость. Таких отворотов никогда не бывает на яву.

Кошмар. Как так не бывает? Очень даже бывает, если, например, кожи нет в Житомире?

Алексей. Что ты мучаешь мой мозг. Я ничего не понимаю — в каком Житомире. Уйди. Ты — миф. Ты — харя, такая же, как та, что Николка нарисовал на печке. Сгинь.

Кошмар. Вот как? Стало быть, ее нет на самом деле? А гляньте-ка, доктор. /Рисунок на камине превращается в живую голову полковника Болботуна/.

Алексей. Петлюровец. Капитан Мышлаевский, сюда! /Болботун угасает/. Вздор. Миф. Ты дразнишь меня. Пугаешь. Я прекрасно сознаю, что я сплю и у меня расстроены нервы. Вон, а то я буду в тебя стрелять. Это все миф, миф.

Кошмар. Ах, все-таки миф? Ну, я вам сейчас покажу какой это миф. /Свистит пронзительно/. Стены Турбинской квартиры исчезают. Из под полу выходит какая-то бочка, ларь и стол. И выступает из мрака пустое помещение с выбитыми стеклами, надпись «Штаб 1-ой конной дивизии». Керосиновый фонарь у входа. Фонарь со свечей на столе. В стороне полевой телефон, возле него на скамейке Гайдамак-телефонист. Кошмар проваливаемся. Исчезает Алексей.