Большинство гостей, посетивших Воланда в Весенний бал полнолуния, — отравители. Господин Жак отравил королевскую любовницу, граф Роберт, любовник королевы, отравил собственную жену, маркиза «отравила отца, двух братьев и двух сестер из-за наследства», госпожа Тофана — знаменитая изобретательница ядов, Калигула, по слухам, то ли задушил, то ли утопил, то ли отравил Тиберия...
Двое гостей, последними пришедшие на Весенний бал полнолуния, не названы по имени. Мы узнаем только, что первый из них, чтобы «избавиться от одного человека, разоблачений которого он очень боялся, <...> велел своему знакомому, находившемуся от него в зависимости, обрызгать стены кабинета ядом».
Отравители, обрызгавшие ядом стены кабинета, — бывший нарком внутренних дел (то есть шеф тайной полиции) Генрих Ягода и его секретарь Павел Буланов, которые на сфальсифицированном процессе «правотроцкистского центра» в марте 1938 г. были приговорены к расстрелу вместе с Бухариным, Рыковым и другими.
В дневнике Елены Сергеевны за 4 апреля 1937 г. есть запись: «В газетах сообщили об отрешении от должности Ягоды и о предании его следствию за совершение им преступлений уголовного характера. Отрадно думать, что есть Немезида и для таких людей».
Генрих Ягода, нарком внутренних дел в 1934—1936 гг.
Первоначально был дан портрет «главного» отравителя: «очень мрачный человек с маленькими коротко подстриженными под носом усиками и тяжелыми глазами». Вероятно, избегая слишком явного сходства с Ягодой, Булгаков позднее снял портрет.
А человек, внушавший страх своими разоблачениями, — Н.И. Ежов, сменивший Ягоду на посту шефа «тайной полиции» (тогда она именовалась НКВД), организатор процесса над Ягодой. Несколько позднее сам Ежов был расстрелян (видимо, по приказу Сталина), но уже без громкого процесса.
Буланов, явно лжесвидетельствуя, на открытом процессе утверждал, что после того, как Ягода «был снят с должности наркома внутренних дел, он предпринял уже прямое отравление кабинета и той части комнат, которые примыкают к кабинету, здания НКВД, там, где должен был работать Николай Иванович Ежов. Он дал мне лично прямое распоряжение подготовить яд, а именно взять ртуть и растворить ее кислотой. Я ни в химии, ни в медицине ничего не понимаю, может быть путаюсь в названиях, но помню, что он предупреждал против серной кислоты, против ожогов, запаха и что-то в этом духе. Это было 28 сентября 1936 г. Это поручение Ягоды я выполнил, раствор сделал. Опрыскивание кабинета, в котором должен был сидеть Ежов, и прилегающих к нему комнат, дорожек, ковров и портьер было произведено Саволайненом в присутствии меня и Ягоды».
Отравлены вином Азазелло («Отравитель, — успел еще крикнуть мастер...»), хотя затем вновь воскрешены при помощи все того же вина, и главные герои романа. Помышляет о яде и Пилат, мучимый гемикранией, и даже сам повествователь: «И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза, и страшно, страшно... О боги, боги мои, яду мне, яду!..»
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |