Деньги

«Возвращаю проклятые деньги!» Эта фраза должна бы принадлежать Иуде — согласно Евангелию, он, раскаявшись, бросил их в храме и сказал: «Согрешил я, предав кровь невинную» (Мф. 27:4). У Булгакова Иуда не осознает своего греха. Фразу, как и версию о самоубийстве Иуды, придумывает Пилат.

Тема «проклятых денег» в не меньшей степени пронизывает и московские главы романа.

«Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота», — говорит Воланд. (Здесь явно идет перекличка с оперным «Фаустом» — «На земле весь род людской чтит один кумир священный, / Он царит над всей вселенной, / Тот кумир — телец златой».)

Примером корыстолюбия москвичей служит поведение взяточника Босого, буфетчика Сокова, Чумы-Аннушки, нашедшей золотую подковку, безымянного толстяка в партере на сеансе черной магии, который просит Коровьева сыграть с ним в волшебную колоду, и в целом всего зрительного зала, когда на людей обрушились ливнем червонцы.

Но не только частные лица — государство не менее охоче до денег. «Сон Никанора Ивановича», исключенный по цензурным соображениям из журнальной публикации, напоминает другие слова из оперы Гуно: «Люди гибнут за металл» и «Сатана там правит бал». Но в роли сатаны уже не Воланд, а сотрудник «одного из московских учреждений».

Деньги в романе выступают в разном обличье: червонцы, тетрадрахмы, золото, бриллианты... Они возникают как чудо и так же легко исчезают, превращаются в нарзанные и винные этикетки и даже в пчел.

В одной из ранних редакций была целая глава с названием «Якобы деньги», повествующая об этих удивительных превращениях, там деньги превращались даже в листки отрывного календаря и в «троцкистские прокламации самого омерзительного содержания». Вот один из примеров таких метаморфоз: «Второй случай вышел пооригинальнее. В кондитерской в Столешниковом переулке купил прилично одетый мужчина двадцать штук пирожных. К кассе. Кассирша в негодовании.

— В чем дело?

— Вы что, гражданин, даете?

— Как "что"? Черв...

Глядь, какой же это червонец! Кассирша злобно возвращает этикетку белого цвета. Написано: "Абрау-Дюрсо, полусухое".

— Что такое?! Ради Бога, извиняюсь...

Дает другой, тут уж скандал! Конфетная бумажка "Карамель фабрики Розы Люксембург — "Наш ответ Чемберлену".

— Прошу не хулиганить!!

Все приказчицы негодуют. Публика смотрит... Господин малиновый, еле выскочил из магазина, но его вернули, заставили заплатить за измятые в коробке пирожные. Он расплатился серебряной мелочью. А выбежавши, швырнул в канавку проклятые две бумажки, причем изумленный прохожий поднял их, развернул, увидел, что это червонцы, присвоил их» (Великий канцлер. С. 202).

Равнодушие к деньгам проявляют лишь Маргарита и Мастер («Очевидно, она говорила правду, ей нужен был он, мастер, а вовсе не готический особняк, и не отдельный сад, и не деньги»). В ершалаимских главах такое же равнодушие проявляет Левий Матвей, бывший сборщик податей, «бросивший деньги на дорогу» и позднее отказавшийся принять их от Пилата.