М.А. Булгаков — И.О. Дунаевскому. 7 апреля 1939 г.

Дорогой Исаак Осипович!

Посылаю при этом 4 и 5 картину «Рашели»¹. Привет!

М. Булгаков.

Приписка Е.С. Булгаковой:

Дорогой Исаак Осипович, Миша мне поручил отправить Вам письмо, и я пользуюсь случаем, чтобы вложить мою записку².

Неужели и «Рашель» будет лишней рукописью, погребенной в красной шифоньерке? Неужели и Вы будете очередной фигурой, исчезнувшей, как тень, из нашей жизни?

У нас было уже много таких случаев. Но почему-то в Вас я поверила. Я ошиблась?³

Елена Булгакова.

Примечания

Впервые: Дунаевский И. Избранные письма. Л., 1971. Печатается по автографу (РГАЛИ, ф. 2062, оп. 1, ед. хр. 442).

1. Булгаков уже не надеялся на плодотворное сотрудничество с Дунаевским и заканчивал работу над либретто по обязанности, будучи связанным с Большим театром договором. Это видно и из кратких дневниковых записей Е.С. Булгаковой. 23 марта 1939 г.: «Миша диктовал «Рашель»». 26 марта: «Дописывала под диктовку Миши «Рашель». Уф! Кончено!» 27 марта: «Сегодня Миша сдал в Театре «Рашель». Слава Богу!»

2. Отправка Дунаевскому двух последних картин либретто именно 7 апреля, а также приписка Е.С. Булгаковой связаны с тем, что именно в этот день возник вопрос о газетной статье, посвященной творчеству Дунаевского и его работе над «Рашелью». Елена Сергеевна записала: «День начался звонком Долгополова (театральный деятель, критик. — В.Л.). Первое — просит М.А. сообщить ему содержание «Рашели», так как он дает статью о Дунаевском и Дунаевский, говоря о «Рашели», посоветовал обратиться к Мише».

3. Разумеется, суховатая записка Булгакова и пронзительный голос Елены Сергеевны встревожили и всколыхнули весьма чувствительного композитора. Ниже мы приводим ответное письмо Дунаевского полностью, ибо в нем содержится искренний ответ на вопрос — почему же все-таки композитор не написал музыку к опере?

«Уважаемая и милая Елена Сергеевна!

Нет, нет и нет! Никогда и ничто не собьет меня с раз намеченной цели, кроме моего собственного бессилия.

Я прошу Вас верить мне, верить моему нутру, верить моему глубокому уважению и величайшей симпатии, которую я питаю к Михаилу Афанасьевичу как человеку и писателю. Наконец, Вы, добрейшая и удивительная Елена Сергеевна, стоящая у колыбели нашей оперы, несомненно будете и первым «приемщиком» готового произведения.

Что нужно для этого? Покой! Собраться с силами нужно! А я еще до сих пор плаваю в море депутатских бумаг. Но мною предпринимаются героические меры к устранению моих бытовых неполадок.

Сейчас я работаю над опереттой, которую должен сдать к лету. А потом — сразу за оперу.

Говорил долго с Самосудом. Его чувства ко мне как будто теплы и искренни. Во всяком случае, он верит в меня и ждет моей оперы. Сейчас он концентрирует в своих руках дело советской оперы и упускать меня, как автора, не входит в его расчеты. Значит?

Значит, надо работать, travailler, arbeiten, черт возьми! И честь моя в том порукой, что мы будем слушать скоро первые картины нашей обаятельной «Рашели».

Я не хочу больше получать таких Ваших записок. Я хочу слышать от Вас слова веры, бодрости, дружбы. Всей душой своей обнимаю Вас и Михаила Афанасьевича. Бесконечно рад, что судьба столкнула нас.

Почтительно целую Ваши руки и сердечно приветствую.

И. Дунаевский».

Е.С. Булгакова, получив письмо Дунаевского (от 18 апреля), записала в дневнике 20 апреля: «Письмо от Дунаевского, полное уверений в том, что скоро мы услышим первые картины «Рашели»». И ни слова о реакции писателя на это письмо. Когда же 7 июня (спустя два месяца!) Дунаевский, давая интервью «Вечерней Москве», заявил, что «с большим творческим увлечением» работает над первой своей оперой «Рашель», Елена Сергеевна сделала в тот же день многозначительную запись: «В сегодняшней «Вечерке» — интервью с Дунаевским. Там — его слова о том, что он с увлечением продолжает работу над «Рашелью». Убеждена, что ни одной ноты не написал, так как пишет оперетту и музыку к киносценарию».

Так печально закончилась история с «Рашелью». Нет никаких сомнений, что опера была бы написана авторами во время войны (после подписания 23 августа 1939 г. между СССР и Германией пакта о ненападении и речи не могло быть о постановке оперы на советской сцене), но судьба распорядилась по-иному: писатель рано ушел из жизни и композитор не решился писать музыку на первый вариант либретто, без его автора.

Но музыка к булгаковской «Рашели» все-таки была написана. Эту работу в 1942 г. осуществил известный композитор Рейнгольд Глиэр (либретто было переработано М. Алигер). Как писал в феврале 1943 г. журнал «Огонек», опера «Рашель», написанная «простым, доходчивым языком, облеченная в благородную... форму... вносит существенный вклад в оборонный театральный репертуар».