Дорогая Вера1,
большое спасибо тебе за твое обстоятельное письмо. Рад, что узнал о некоторых знакомых. Если будешь иметь известие о Коле Сынг[аевском]2, прошу тебя немедленно мне написать о нем.
Теперь уже, вероятно, ты имеешь известия от Нади. Она в Москве с мужем. Ребенок ее умер. Адрес ее — на дядю Колю.
* * *
Я очень тронут и твоим и Вариным пожеланием мне в моей литературной работе. Не могу выразить, как иногда мучительно мне приходится. Думаю, что это вы поймете сами...
Я жалею, что не могу послать вам мои пьесы. Во-первых, громоздко, во-вторых, они не напечатаны, идут в машинных рукописях-списках, а в-третьих — они чушь.
Дело в том, что творчество мое разделяется резко на две части: подлинное и вымученное. Лучшей моей пьесой подлинного жанра я считаю 3-х актную комедию-буфф салонного типа «Вероломный папаша» («Глиняные женихи»). И как раз она не идет, да и не пойдет, несмотря на то, что комиссия, слушавшая ее, хохотала в продолжение всех трех актов...
Салонная! Салонная! Понимаешь. Эх, хотя бы увидеться нам когда-нибудь всем. Я прочел бы вам что-нибудь смешное. Мечтаю повидать своих. Помните, как иногда мы хохотали в № 13?
В этом письме посылаю тебе мой последний фельетон «Неделя просвещения», вещь совершенно ерундовую, да и притом узко местную (имена актеров). Хотелось бы послать что-нибудь иное, но не выходит никак... Кроме того, посылаю три обрывочка из рассказа с подзаголовком «Дань восхищения»3. Хотя они и обрывочки, но мне почему-то кажется, что они будут небезынтересны вам... Не удивляйся скудной присылке! Просто на память несколько печатных строк и программы Турбиных.
А «Неделя» — образчик того, чем приходится мне пробавляться.
Целую.
Любящий Михаил.
Пиши: ВЛК4. Почта. До востребования. Мне.
Примечания
Впервые: Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1976. Т. 35. № 5. Печатается по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 3, л. 1—2).
1. Булгакова Вера Афанасьевна — старшая из сестер писателя.
2. Сынгаевский Николай Николаевич — близкий друг М.А. Булгакова, прототип Виктора Мышлаевского — героя романа «Белая гвардия» и одноименной пьесы.
3. В архиве писателя сохранились эти «обрывочки»:
Дань восхищения
(1)
...— Наплевать, — заикаясь, говорит он, и глаза искрятся смехом. И вновь под сурдинку четкие аккорды гитары, и тихо поет хор:
Здравствуйте, дачники, здравствуйте, дачницы,
Съемки у нас уж давно начались...
Гей, песнь моя-я-я!
* * *
В тот же вечер мать рассказывает мне о том, что было без меня, рассказывает про сына:
— Начались беспорядки... Коля ушел в училище три дня назад и нет ни слуху...
(2)
...— стене какой-то белой... вижу, вдруг что-то застучало по стене в разных местах и полетела во все стороны штукатурка.
— А Коля... Коленька...
Тут голос матери становится вдруг нежным и теплым, потом дрожит, и она всхлипывает. Потом утирает глаза и продолжает:
— А Коленька обнял меня, и я чувствую, что он... он закрывает меня... собой закрывает...
Тут мать опять останавливается и опять вытирает глаза.
— Да, закрывает, а сам все бормочет:
Ах, мамочка, ах, мамочка!..
Вижу я — выбежала к белой стене какая-то женщина с ребенком маленьким на руках, а за ней военный какой-то и еще какой-то человек.
Военный вдруг с размаху кинулся на землю, а Коля мне кричит:
— ложись! ложись! — и тянет меня к земле...
Бросились мы все на землю, только вижу — женщина замедлилась... как-то странно качнулась, и вдруг ребенка уронила на землю и сама повалилась.
И как глянула я, что возле нее лужа крови, вдруг чувствую, что тошно, скверно...
(3)
...радость, что все мы снова вместе живы...
Хорошо дома! Тепло...
...Съемки примерные, съемки глазомерные...
. . . . . . . . . . . .
Гей, песнь моя, любимая-я...
Звенит гитара.
Сначала он тихо поет один. Но так подмывающе весело звучит знакомая песня, что невольно присоединяешься к ней, подпеваешь...
4. ВЛК — Владикавказ.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |